Скорми его сердце лесу - Богинска Дара

Я вся покрылась мурашками, вспоминая лицо Хэджайма. Он смотрел так хищно, так пусто, словно в шаге от меня не умер отец, не лежали в крови убитые им и его разбойниками люди… Что за страшный человек. Ужасный человек!

«Ненавижу, – очнулся кто-то темный во мне. – Страх – это глупая глупость. Ненависть. Ненависть. Ненависть. Отец не смог тебя защитить. Мать бросила тебя. Дядя не узнает о тебе, а кузен лишь оплачет. У тебя есть только ты сама и я, твоя ненависть. Я всегда рядом».

Мои кулаки сжались так, что ладоням стало больно от врезавшихся в них ногтей.

– Вот и все. Увы, я вынуждена подержать тебя с Амэей на воде три дня. В назидание другим девушкам. Не злись на меня. Лучше подумай над моими словами.

Я кивнула.

– У меня кое-что есть для тебя.

Госпожа достала из рукава маленький сверток. Я немедленно приняла его в руки и развернула. Это была моя старая черная шкатулка, а в ней – шпилька, которую подарил мне отец. Некоторые лепестки откололись, но паучья лилия все еще была прекрасна. Удивительно, как она сохранилась? Кто ее принес?

В приоткрытое окно влетел кленовый лист, предвестник грядущей осени. И хотя я осталась в комнате одна, мне показалось, что это не так.

– Ты поможешь мне? – спросила я у осеннего ветра.

«Да», – ответила ненависть моим голосом.

Шли дни. Боль потери, разочарование в этой жизни, страх, непонимание, ужас, все это оставалось во мне, но если раньше это был вопль, то теперь – стон сквозь подушку. Сердце затвердело в груди.

Раны зарастают, но если ранить что-то так жестоко, так сильно, то останется только бесчувственный рубец.

Скоро меня навестит Хэджайм, и я его убью. За Сина, за отца, и за то, что предал мое доверие.

Отец говорил, что я сильнее, чем кажусь. Прав был, получается.

Странно было не располагать своим временем, как я привыкла, но так было даже лучше. Будь моя воля, я бы легла и лежала, жалела себя. А теперь было некогда. Вместе с новостями о скором приезде генерала занятий прибавилось: теперь я посещала классы танцев, пения, бесед, макияжа и укладки волос… Так прошла неделя, потянулась следом вторая. Кроме меня в «ученицах» были всего пять девушек. Сколько-то были, как и Амэя, уборщицами и банщицами, и мы почти не пересекались. Я и Амэю-то видела редко, она просыпалась раньше меня, а возвращалась в комнату позже. Она ужасно уставала и даже почти не говорила со мной, будто обидевшись за то, что я смирилась со своей участью.

А что я могла? Спорить с ней? Доказывать что-то? На то не было сил. Я училась, но каждую минуту своего времени думала лишь об одном.

Месть. Холодная, расчетливая… Такая, что придется поступиться принципами. Улыбаться своему врагу и, возможно, даже возлечь с ним, чтобы пробраться за его броню. Смогу ли я? Хватит ли у меня на это хребта?

Скоро мне довелось это проверить.

Нас шестерых – меня и пять юных девушек – как-то с утра позвала к себе Акико, раскрашенная тощая ведьма с глазами стервятника. Она веером указала на наши места, и мы сели.

– Хочу рассказать вам одну историю, – пропела она. – И буду надеяться, что она вас хоть чему-то научит. Это история об ученице нашего дома. Жила она две сотни лет тому назад, звали ее Аюми, и была она дурой. Ее любили многие гости дома, самые высокородные слуги Императора были готовы отдать ей все за один поцелуй, но дурочка никому не благоволила. Годы шли, и она стала старой и никому не нужной, начала пропадать в Море Деревьев, где ее очень скоро сделал своей ёкай. От этого бедняжка сошла с ума, а скоро ушла в лес и не вернулась. Много дней спустя ее изуродованный труп с разорванной грудью нашел лесничий.

Девушки завздыхали. Крайне довольная собой, Акико подбоченилась.

– Я рассказываю эту историю, чтобы вы усвоили одну вещь: не стоит отказываться от чужой милости, пока вы молоды. Иначе ваше морщинистое дряхлое сердце только и будет годно, что на корм лесным ёкаям. Это ясно?

Я сжала губы, пока другие проговорили: «Да, госпожа Акико».

Никто не получит мое сердце. Я сама буду распоряжаться им. Если надо, тоже принесу его в дар самым злым ёкаям, хоть самому Богу-Ворону, если взамен они дадут мне силы бороться.

– Завтра к нам приедут. Я считаю, что вы совсем не готовы к этому, но это будут наши добрые гости, и госпожа Сато хочет посмотреть, как вы покажете себя. – Акико посмотрела прямо на меня взглядом ростовщика. – Если повезет, один из них может взять вас под свое крылышко, и вы не будете ни в чем нуждаться до конца своих дней!

– Скорее, пока у старого хрыча не отсохнет, – прошептала я себе под нос.

Было неприятно слушать, как другие ученицы оживились, начали забрасывать Акико вопросами:

– А они богаты?

– А кто приедет?

– А они хороши собой?

Я стиснула зубы, сжала пальцы, опустила на них глаза. Ничего, Соль. Ты справишься. Всего лишь еще один прием, вроде тех, на которых ты уже была. Боги, если бы я знала, что моя жизнь так изменится! Раньше я улыбалась и скучала за одним столом с белокурыми кузинами самого Императора-Дракона, а теперь буду прислуживать каким-то разбойникам в чайном доме… Хорошо хоть от нас не ожидают, что мы будем с ними спать. Даже напротив. Во время обучения это было строго запрещено.

Увы, у меня был краткий курс. Он должен был закончиться с возвращением генерала ши Тайра…

Ничего. Всего лишь еще один вечер притворства из многих. Ты сможешь, Соль. Ты сильная… К тому же ты всегда умела лгать. Так и выживем.

– Соль, подойди.

На выходе из комнаты меня поймала госпожа Сато. Она стояла на фоне квадратного окна, сквозь которое в помещение проникали свежий воздух и холодный солнечный свет. Ветер доносил до нас трели зябликов и трещание цикад. Я подошла к хозяйке дома и поклонилась.

– Вижу, ты прислушалась к моему совету. Это хорошо. Я хотела бы дать еще один: не говори гостям своего полного имени.

– Почему?

Короткое промедление перед ответом смутило меня.

– Среди наших гостей редко бывают чистокровные. Зависть мужчины порождает желание обладать.

Она посмотрела на меня странно, будто хотела добавить что-то еще, но лишь взмахнула рукой и отпустила. Забавно, но именно после ее слов я вдруг поняла: а ведь правда, имя ши Рочи знают. Если не меня, то его они могут узнать. Могут помочь! Спасти меня еще до того, как я встречусь со Зверем с горы Юта!

Гости прибыли на закате. Из окна я заметила дорогой экипаж: крытый свежими циновками, с раскрашенными бумажными окнами, с четырьмя фонариками и той особой породой запряженных лошадей, что водились только на юге, с крупными копытами, светлыми гривами и лиловыми глазами. У нас тоже был такой конь дома, своенравный молодой жеребчик по имени Оками[24].

Экипаж остановился, из него вышли несколько мужчин в дорогих длинных кимоно и небольших шапках, что носили чиновники. Я вздрогнула. Если это правда так, то, может, они знают моего дядю! Они смогут передать ему весточку! Он найдет меня, спасет…

«Если только дядя в этом как-то не замешан, а? Ты забыла? Клинок знакомого, Соль».

Все-таки стоило попытаться.

Мы переместились в гостевой дом и встретили пришедших низкими поклонами, сидя на коленях, – так в столице приветствуют Императора-Дракона. Я уже поняла, что в провинции Ворона были более традиционные правила этикета.

– Привела девиц помоложе, госпожа Сато? – не поднимая головы, услышала я голос мужчины, низкий и незнакомый. Хозяйка дома негромко засмеялась.

– Все как вы любите, господа! Я нижайше прошу вас понять их неопытность и робость… и присмотреть за ними этим вечером.

Судя по шуршанию ткани, госпожа сама поклонилась. Я заерзала. В неудобном поклоне у меня судорогой сводило ступни.

– Здравствуйте, юные артистки, – обратился к нам второй человек, голос у него был выше и звонче, будто моложе. Я разогнулась вместе с остальными ученицами.