Пирамида Хуфу - Нина Любовцова

— Ну хорошо, днем поспи, — успокоилась мать.

Тия, проследив глазами за Инаром, выпила медовый напиток.

— Мама, можно нам потом посмотреть, как там будет работать мастер? — спросила Ипут.

— Смотрите, смотрите, может, каменотесами будете, — насмешливо проговорил старший брат, больно дернул Ипут за прядь волос и ловко увернулся от ее крепкой ручки.

— Можно. Сходите посмотрите, — улыбаясь, ответила мать, любуясь на возню расшалившихся детей.

Птахшепсес нахмурил брови, но веселое лицо Ипут с растрепавшимися волосами и сжатыми кулачками, с которыми она наскакивала на брата, было так смешно, что он сам рассмеялся. Тия наблюдала за ними, улыбаясь одними глазами.

Завтрак был окончен. Все разошлись по своим делам. Птахшепсес ушел в храм, а юноши, приняв благонравный вид, направились на занятия, где они со своими сверстниками учились умению управлять хозяйством храмов. Искусством писца они уже овладели.

Инар разложил свои рисунки перед домоуправителем. Тот долго копался в них. Инар набросал еще несколько рисунков углем прямо на белом барьере бассейна. Они понравились больше. Они обсуждали, как лучше с внешней стороны барьера оставить легкий карнизик.

— Он будет давать небольшую тень, от этого рисунок будет лучше выделяться.

— А он прав, — подтвердила госпожа, неслышно подошедшая к ним.

Инар поклонился, она приветливо ответила юноше. И невольно улыбнулась, взглянув на его веселые, блестящие глаза.

— Можно еще такой орнамент, — сказал Инар и быстрыми легкими штрихами набросал другой рисунок и заштриховал затененные места.

Она залюбовалась быстротой, изяществом его движений, удивительной артистичностью рук.

— Вот на этом рисунке мы и остановимся. Ты согласен, что он наиболее изящен?

— Вполне, госпожа! Он будет днем очень рельефен от легких теней.

— Можно считать, что мы выбрали, госпожа? — спросил домоуправитель.

— Да! Можно начинать работу.

Они обсудили еще несколько деталей. Инар начал наносить тонким углем линии по линейке и так ушел в свое занятие, что не заметил, как госпожа долго еще любовалась тем, как он работал. Ей очень нравился этот юноша. Наблюдать за ним было просто интересно. Выражение его глаз изменилось. Они стали сосредоточенными, острыми. Он работал с удовольствием. И как быстро!

После обеда Инар снова принялся за работу. Орнамент, над которым он работал, не требовал больших усилий, но нужны были внимание и осторожность для тщательной обделки.

Сосредоточившись, он забыл обо всем и работал с увлечением. Услышав звонкий смех и шорох, Инар повернулся. Перед ним стояла рослая девочка лет двенадцати, брызжущая здоровьем. Ее веселое полное личико было задорно. От улыбки на полных розовых губах и ямочек на упругих щечках так и веяло радостью жизни. Инар невольно улыбнулся ей, но вдруг застыл, побледнев.

Чуть в стороне от нее стояла высокая тонкая девушка с иссиня-черными, широко открытыми глазами. На бледном лице эти глаза горели тревожно и выжидательно. Робость полуребенка и проснувшиеся девичьи чувства попеременно отражались на этом искреннем лице, еще не научившемся скрывать свои волнения. От неожиданности резец выпал из рук Инара. Перед ним стояла та, которую так хотел видеть. Ипут удивленно смотрела на смущенных молодых людей. Наконец, она быстро сообразила: наверное, они влюблены, и сейчас же бросилась на выручку сестре.

— Меня зовут Ипут, а это моя сестра Тия!

— Тия… Милое нежное имя. И как оно к ней подходит.

— А как тебя зовут? — не дождавшись ответа, снова начала Ипут.

— Инар.

— Расскажи нам, как ты работаешь?

Инар понемногу пришел в себя, но его глаза все возвращались к Тие и не могли от нее оторваться.

— Тия! Подойди ближе, ты так далеко не увидишь.

Тия робко сделала два шага вперед и, опустив ресницы, посмотрела на край барьера, где по черному угольному рисунку уже были проведены углубления резцом.

— Дай мне попробовать! — щебетала Ипут. — Вот здесь можно? — и она нацелилась вдоль начатого углубления.

— Нет! Здесь нельзя, — с шутливой строгостью проговорил Инар. — Если испортишь, отвечать-то мне придется! Вот на этом кусочке можно!

Он быстрыми скользящими движениями набросал тот же рисунок на отдельном куске алебастра и краем резца нацарапал линии.

Ипут, смеясь, взялась за резец и с силой начала ударять молотком. От первого удара появились трещины, от второго удара кусок весь разлетелся. Все трое весело рассмеялись. Инар посмотрел на Тию. У нее были ровные тесные зубы с чуть голубоватым отливом. Глядя на ее нежную улыбку и сияние огромных глаз, он почувствовал холод восторга перед ее красотой. Тети была красивей, ярче. То была цветущая, сильная и гордая красота. Плечи Тии были узки, талия очень тонкая, и вся она казалась похожей на вытянувшийся без солнца нежный цветок, которому нужна защита. Он следил за изменчивым выражением ее лица и думал с глубоким огорчением, что красоту человеческую невозможно передать художнику. Можно передать форму, черты, наконец, но всю прелесть человеческого лица, все его оттенки в беспрерывном движении чувств — не удастся ни одному человеку, ни одному художнику ни на полотне, ни в камне. Вот улыбка сбежала с ее лица, и под его долгим взглядом лицо стало серьезным, а глаза испуганными.

Заметив удивленный взгляд Ипут, Инар взял себя в руки. Он снова нанес несколько линий на большом куске алебастра и показал, как надо делать. Ипут с удовольствием повторила, после нее взялась Тия. Через полчаса прошла неловкость и воцарились веселые дружеские отношения.

Девушки приходили каждый день. Иногда заглядывали братья и просили его чего-нибудь сделать. Через неделю он чувствовал дружелюбное отношение к себе всей семьи.

Сестры сидели под навесом открытой беседки и с увлечением разговаривали. Внешне мало похожие, они резко отличались и по душевному складу. Тия была мечтательна, часто грустила, неохотно играла в шумные игры. Ипут отличалась живостью, была очень быстра, любила смеяться, ее увлечения часто менялись. Но обе сестры были одинаково отзывчивы и дружны. Ипут пытливо посмотрела на сестру и сказала:

— Тия, мне кажется, что ты любишь этого скульптора.

Тия отвела смущенные глаза в сторону. Ипут обняли ее и поцеловала в тонкую и длинную, как стебелек цветка, шею. Тия ничего не ответила.

— Только, Тия, ведь тебе не позволят за него выйти замуж. Что ты будешь делать? Я спросила няню, может ли знатная девушка выйти замуж за простолюдина а она посоветовала мне держать язык за зубами и не задавать глупых вопросов. И еще рассердилась.

— Я это знаю, милая Ипут, — Тия вздохнула.

— Тия! А как бы ты была счастлива, если бы вышла замуж за того, кого любишь!

— Нет, Ипут! Нам с тобой выберут мужей наши родители. Я совсем не хочу идти в чужой дом.

— Я тоже не хочу! У нас такая мама! И от нее идти к чужой какой-то женщине… Но я еще не скоро стану невестой.

— Как не скоро? Ты моложе на каких-то полтора года.

— Полтора года, но еще сначала ты выйдешь как старшая, до меня очередь не скоро дойдет, — беззаботно ответила Ипут. — Тия! А тебе хочется с ним поговорить вдвоем? Хочешь, я тебе помогу? И никто об этом не будет знать. Может быть, я тоже когда-нибудь влюблюсь, тогда ты мне поможешь.

Тия вспыхнула, борясь с искушением. Ипут прижалась щекой к ее лицу, стараясь ободрить.

— А если кто узнает? — со страхом спросила Тия.

— Никто не будет знать, кроме нас. А знаешь, что я придумала? — И она зашептала ей на ухо свой план. Отзывчивая и шаловливая, младшая была более предприимчивой и смелой.

После обеда Ипут подошла к скульптору.

— Инар! Поправь нам скамейку в беседке.

Инар улыбнулся, блеснув темно-карими глазами, и пошел за ней. В дальнем углу сада, почти у высокой каменной стены, была закрытая беседка. В ней было прохладно и сумрачно. Когда он вошел со своими инструментами, после яркого солнца ему показалось, что кто-то там есть. Инар вздрогнул. В зеленом полусумраке беседки сидела Тия. Он прислонился к столбу, почувствовав слабость в ногах. Она смотрела на юношу огромными глазами, и была в них печаль, нежность и испуг. Он протянул к ней руки. Тия робко коснулась. На мгновение юноша забыл обо всем. Бережным движением он привлек к себе девушку. Ее глаза были так близко, что он видел только их. И почти одновременно губы их сблизились.

— Тия! Если бы я мог бороться за нашу любовь!

— Я люблю тебя, Инар. Но никогда мы не будем вместе.

— Знаю, Тия! Ты для меня невозможна, как звезда.

— Но ты всегда для меня будешь единственным в моем сердце.

За беседкой послышался веселый голос Ипут. Она вошла и тихо зашептала:

— Инар! Принимайся за скамейку, сюда мама идет. Уходи, Тия!

Инар торопливо взял молоток. Девушки тихо выскользнули, Тия торопливо ушла в противоположную сторону. Он стоял с бьющимся сердцем и прислушивался. Ипут побежала навстречу матери и что-то быстро стала говорить ей. В щелку Инар увидел, что Тия скрылась за густыми кустами. С испугом он подумал, что сейчас девушка не должна была встречаться с матерью. На ее нежном искреннем лице и в глазах, которые никогда не лгали, можно было все прочитать. Успокоившись за Тию, он принялся за работу. Когда через несколько минут в беседку вошла госпожа вместе с младшей дочерью, она увидела усердно работавшего мастера. Ипут, стоявшая сзади матери, с тревогой смотрела на него. Но юноша был спокоен и внимательно слушал госпожу, только всегда веселые глаза его были очень серьезны.