Тортоделка - Evgesha Grozd

Память вернула в мозг Вику, улыбнулся сквозь сон, но знакомый запах парфюма мгновенно всколыхнул сознание. Резко сел, открыв глаза. Мать твою!

— Доброе утро, милый, — взгляд чёрных проклятых глаз и властный поцелуй на мгновение парализовали. Пара секунд ступора и со стороны ванной шорох. Вика! Нет, нет, только не так.

Следом спектакль полный маразма от бывшей, в котором хотелось её задушить, распять, отрезать башку. Функция маньяка сработала хорошо, но паралелльное желание остановить оскорблённую Вику и объяснить всё, спустила ярость на второй план. Оплеуху по Лике не ждал, но внутренне напрягся и звоночек беспокойства ударил по нервам. Ладно, позже с нокаутированной разберусь. Смерть как не хотел, чтобы Вика ушла, думая, что эта дрянь моя невеста. Всё не так. Давно не так! Досталось следом и мне.

Боль в плече внесла новые выводы. Неужели, Вика ко мне неравнодушна, раз позволяет себе бить меня?! Мысль об этом окончательно обезоружила и я врос в пол не способный думать больше о другом.

След девушки простыл, а сзади стонала бывшая. Вернулся к ней, разглядывая её раскрасневшееся от удара лицо.

— Притаскивая сюда свой зад, будь готова к тому, что я могу быть не один, — рявкнул я, натягивая брюки.

— Ты и правда пал со своим кухарством. Эта мышка…

— Закрой пасть! — гневно рявкнул я. — Её зовут Вика, а ты даже ногтя её не стоишь. И мне безумно жаль, что она увидела со мной такую шкуру, как ты.

Лика не показала виду, что оскорбилась, но уши слегка вспыхнули.

— Твоя Вика всего лишь очередная несчастная девушка, которую ты используешь и выкинешь, как всех предыдущих, — она вдруг мягко улыбнулась и прошлась пальчиком от моего подбородка по груди к поясу брюк. — Только я любовь всей твоей жизни, которую ты так и не смог вытравить. Признайся.

— Ты себе льстишь, — в теле дрогнул крючок негодования. Поймал её руку за запястья и отвёл от опасной зоны. — С тобой только классно трахаться. Шлюха, ты, отменная. Сменить профессию не думала?

И вот тут, видимо, задел. Лика изменилась в лице и залепила мне звонкую пощёчину. Ни хрена себе! В ярости сомкнул пальцы руки на её глотке, припечатав к стене. В глазах девушки отразился испуг, который махом перешёл в похабное созерцание. Она эротично изогнулась, соприкоснув бёдра с моими, а ладони вновь легли на пояс.

— Пусть шлюха, но зато твоя личная, — облизала свои губы, зазывая. Член от этих простых махинаций мгновенно разбух. Вот почему ты, дружок, только на эту дрянь просыпаешься?! — Ты же хочешь этого… Как и я.

В груди зазвонил тревожный звоночек. Один раз — помешательство, второй — клиника. Решительно расжал хватку и отошёл от неё.

— Пошла вон из моего дома, — спокойно расчленил каждое слово. Бывшая хмыкнула и, подняв сумочку, направилась к дверям. — Ключи положи на стол.

Тормознула, оглянувшись. Вынула их из сумочки и брякнула о столешницу.

— Лучше смени замки, — хитро оскалилась. — И, кстати, мой номер телефона всё тот же, — и ушла, прикрыв входную дверь.

Облегченно выдохнул, поздравив себя с тем, что не поддался. Значит, эта сука не может влиять на меня стопроцентно. Выходит всё не так плохо, как прогнозирует Антоха. Но со словами о том, что Вика очередная моя жертва, чтобы поиграться, был не согласен. Я не притронусь к ней, пока искренне не возжелаю её души, а не тела.

Начал собираться на работу с чётким решением исправить ситуацию и поговорить с девушкой, объясниться. Она обязана знать кто такая Лика! Не хочу, чтобы она думала иначе.

Примчал на работу и пулей устремился в её цех, но войдя туда, понял, что лучше бы умер или заразился триппером от Лики.

Рыжеволосый кондитер Савва сжимал мою Вику в своих могучих руках и крепко целовал в губы.

Убью, нахуй, обоих!

Не игрушка

Вика

Вчерашний взрыв так и остался на стенах цеха, потому что замывать его совершенно не было времени. Теперь же это ореховое безобразие затвердело большими кляксами и капелью. Какао-масло придало им нужную твёрдость и отмывать это стало возможно только скребком или железной мочалкой. Вооружившись моющими, начала драить поверхности, представляя, что начищаю мажорчику рожу. Тёрла с остервенением и яростью, зарабатывая мозоли на пальцах и ладонях.

Жених! Женишок! Блядуна кусок! Надо было не жирафа ему там рисовать, а отрезать всё и аккуратненько зашить. Отчего я не херург, от слова "хер"?!

Отмыв все кляксы, осела за стол, включила программу заказов на ноуте. Запись на два часа дня и не помечен. Да, потому что её не увидела вчера и не сделала. И всё из-за мажора, жеребчика, добермана и кобеля! Которого хочу сейчас придушить, расчленить, расфасовать по запчастям и разложить в низкотемпературной камере.

Ненавижу! Нет… Другое?! Люблю?! Сука! Люблю, с ума схожу, ненавижу и… люблю. Бля! Гребанная глазная жидкость вновь устремилась по лицу и закропила с подбородка на стол. Когда успела влюбиться? Только на козлов и западаешь, Вика! Ну какого лешего тебе неимётся?! Ведь знала же и видела, что говнеца добротный кусок, но всё равно запала. Вот и отхватила сегодня по самое не хочу. Думай уже мозгами! Живут чаще всего не с тем, с кем любится, а с кем приходится и, похоже, ты в числе таких.

— Вика? — голос с дверей. Не тот, совсем не тот. — Ты плачешь?! Что случилось? — Милый, влюблённый и заботливый Савва подскочил ко мне и обеспокоенно обхватил за плечи.

— Вчера пришёл заказ, а я его… проворонила, — и от этого зарыдала ещё горше. Заказ профукала, получу по голове и окончательно разочаровалась с мажорчике. Полный комплект моего невезения. Захотелось домой в свою кроватку, выключить свет, зашторить шторы и, свернувшись в клубочек, предаваться горю.

— Я поговорю с Ворсом. Ты не виновата. Всё бывает. Этот вездесущий Герман Юрьевич тоже мог бы тебе помочь. Проследил бы ленту.

Ох, зря! При упоминании о Гере продолжила выливать свою горечь из глаз ещё пуще.

Парень встал и потянул меня на ноги следом, заключил в свои объятия и крепко прижал к груди. Другой запах, другая сила сжатия, даже стук сердца звучит иначе. Не тот, не мой… не мой мажорчик. Мягкие ладони скользили по моей спине. Размеренный утешающий шёпот, наравне с покачивающими движениями. Убаюкал, усыпил мою бдительность и восприятие. Рука коснулась моего лица. Влажная и прохладная, а у Германа тёплая и сухая, согревающая и пробиваящая жаром каждый дюйм моей кожи. Полная противоположность.

— Всё обойдётся. Я всё решу, — дежа-вю. Та же фраза. Резко