Волнения, радости, надежды. Мысли о воспитании - Владимир Немцов

Девушки в коротких платьицах, надетых поверх лыжных брюк, носили вёдра с расплавленным асфальтом, заливали новый участок заводского двора.

Я выразил удивление, почему здесь, на передовом заводе, столь допотопная техника. Ведь существуют же дорожные машины.

— Просить их ещё надо. Кому-то обязываться, — отмахнулся директор. — Нет, уж мы как-нибудь собственными руками.

— Нет, не собственными, а женскими.

Жизнь настоятельно требует резкого изменения в сознании подобных хозяйственников. Я твёрдо верю, что недалеко то время, когда по каждому случаю применения тяжёлого женского труда профсоюзы будут составлять протоколы. Ведь этого требуют наши сегодняшние законы, требуют интересы советского общества.

Равноправие и особые женские права

Почему мы должны особенно остро ставить вопрос не вообще об охране труда на предприятиях, а именно женского труда? Здесь дело не только в биологических особенностях женского организма, но и в огромном моральном факторе, который теснейшим образом связан с воспитанием нашей молодёжи. Вероятно, именно в этом кроется главная причина, которая заставила меня выступить по этому вопросу.

Беда в том, что среди молодёжи не всегда верно понимается принцип женского равноправия, которое молодые ребята трактуют как равенство во всём, забывая, что есть и особые женские права.

Всё ли сделали семья, школа, комсомол, чтобы с самых ранних лет воспитать в мальчике бережное, заботливое отношение к девочке, вырастить её защитника и друга?

Мы много пишем, а ещё больше говорим о трудовом воспитании в школе и в семье, но как часто великовозрастные братья перекладывают самые тяжёлые домашние работы на хрупкие плечи своих младших сестрёнок.

Пожалуй, здесь полезно вспомнить о некоторых традициях, которые бережно хранит народ. Они и сегодня близки нам по духу.

В одном из селений Адыгейской автономной области, где я был гостем, прислуживала за столом шестнадцатилетняя девочка. Старший брат вот уже несколько раз посылал её за водой. Она приносила ему холодную, ключевую воду в запотевшем стакане и, видимо, стесняясь старших, отходила к двери.

Ну, думаю, всё ещё остались в этих местах пережитки прошлого. Затворническая жизнь горянки, полная покорность мужчине, бесправие — проклятое вековое наследие наложило отпечаток и на эту девушку, девятиклассницу советской школы. Брат — интеллигентный человек, с высшим образованием, как же не стыдно ему командовать робкой девочкой! Ведь она у него просто на побегушках. Попробовал бы какой-нибудь брат у нас в Москве так покомандовать!

Закончился обед, на котором присутствовали самые уважаемые старики селения. На скамейке возле дома я сидел между братом и сестрой. Она оказалась остроумной, много читавшей, развитой девушкой, со своими взглядами, суждениями, вкусами… Короче говоря, она ни в чём не уступила бы многим отличницам столичных школ. Как приятно ошибаться!

И вдруг опять, в который раз, брат просит её принести стакан воды. Он посмотрел ей вслед и, заметив моё недоумение, сказал:

— Да. Это она сделает тысячу раз. Мы вместе росли. Но никогда ни я, ни мои родители, если, конечно, не считать исключительных случаев, не заставим её принести ведро воды. Она ещё девочка.

У девочки этой сложилась счастливая жизнь. Есть родители, старший брат. Многим её сверстницам в ранние годы приходилось таскать столько вёдер, что можно было бы вычерпать целую реку. Но этим примером я хочу подчеркнуть, что хранится ещё в народе извечная его забота о будущем, о бережном отношении к женскому, только ещё крепнущему организму.

Можно прочитать в газетах, услышать на комсомольских собраниях, на совещаниях учителей, на лекциях в рабочих клубах горькие слова о том, что мы ещё недостаточно воспитываем в нашей молодёжи уважение к женщине, что далеко не у каждой девушки воспитано чувство девичьего достоинства.

Всё это нас должно очень тревожить. Ведь хулиганство молодых ребят порождается, помимо всего прочего, и слабостью сдерживающего начала. Я думаю, что в данном случае огромную роль могли бы сыграть девушки, если бы все они понимали, сколь благородно их призвание на земле, как много они значат в нашей жизни и сколь велика о них забота.

Да, настоящая забота, чтобы не только они её чувствовали, а и все окружающие воочию видели это, и прежде всего ребята-сверстники. Но пробуждаются ли, воспитываются ли у них эти чувства, когда на одном и том же заводе ребята идут в цех, а девчата остаются на морозе возить тачки?

Я не затрагиваю здесь вопроса о повышении квалификации разнорабочих, о всевозможных курсах, куда бы эти девушки могли поступить. Тут у нас, как правило, благополучно. Я говорю о самом принципе. Уважение к женщине, которое мы должны воспитывать у юношества, заключается не только в подарках к 8 Марта, не только в том, чтобы уступить ей место в трамвае.

В годы войны женщины заменили мужчин во всех отраслях народного хозяйства. Мы давно уже привыкли видеть женщину на не свойственных ей работах. Жизнь вошла в нормальную колею, солдаты давно возвратились домой. За последние годы по плану разоружения значительно сократилась численность армии. А кроме того, подросла молодёжь. Мальчики, севшие за парту в конце войны, давно уже закончили школу, многие из них работают в цехах, стали квалифицированными рабочими, и, может быть, им невдомёк, как это так получилось, что их сверстницы таскают носилки, грузят машины или в литейных цехах нянчат на руках тяжёлые формы с землёй.

Впрочем, мальчики над этим не задумываются. Откуда им знать, что подобный труд их сверстниц, а может быть их будущих жён, страшен не только самой женской природе, но и несовместим с природой нашего гуманного социалистического строя?

Поговорите с врачами. Да не с теми, что ищут в Кодексе законов о труде хоть какую-нибудь лазейку, дающую право не вмешиваться в налаженную по старинке заводскую машину, где во имя нескольких лишних процентов выполнения плана администрация и профсоюз закрывают глаза на изнурительный труд тех же формовщиц, подсобниц и других работниц — сегодняшних и будущих матерей. Нет, вы спросите других врачей, которые по своему гражданскому долгу и велению сердца считают себя в ответе за наше будущее, за нашу смену.

Нам нужны здоровые, гармонично развитые люди. Разве этого мало, чтобы во весь голос требовать большего внимания к столь серьёзному вопросу?

«Молодой человек, уступите место женщине!»

Давно настала пора создать жгучую нетерпимость к подобным фактам. Настала пора, чтобы конструктор, которому поручено сделать машину, избавляющую женщин от тяжёлого труда, не знал бы ни сна, ни отдыха, пока не выполнит свою благородную задачу. Чтобы директор, главный инженер и другие командиры производства боялись смотреть людям в глаза, пока во имя премий, прогрессивки и прочих благ они не хотят перестраивать производство, чтобы освободить женские руки от тяжёлой работы.

Я бы не стал столь взволнованно взывать к совести тех хозяйственников, которые не заботятся об облегчении женского труда, если бы весь строй мыслей и чувств, которыми живёт советский народ, коммунистическая, гражданская этика не подсказывали бы этого.

Тут я хотел бы поделиться кое-какими соображениями, которые могут показаться спорными. Возможно, найдутся и люди обиженные. Но вопрос касается воспитания нашего молодого поколения. А здесь всегда есть о чём поспорить.

Советское государство дало женщине равные права с мужчиной. Она может заниматься любой деятельностью, и нет нужды приводить факты, подтверждающие этот закон. У нас нет специально мужских или специально женских профессий. А потому, несмотря на тяжёлый для женщины труд, скажем, инженера-сталевара, девушки, как я помню, осаждали приёмную комиссию Института стали, хотя и знали, что потом придётся работать в горячих цехах. Когда начинали доказывать, что женщинам там будет трудно, они ссылались на Конституцию. Что тут поделаешь!

В книгах, в песнях, в кинокартинах, в живописи так заромантизирована профессия геолога, так поэтически воспеты ночёвки у костра, горные пейзажи, алмазные россыпи, что многие тысячи юных школьниц хотят быть только геологами. А профессия эта чрезвычайно трудная, требующая огромных физических сил.

Можно назвать многие профессии, которые не следовало бы выбирать девушкам, но ведь профессию подсобницы они не выбирают. Так сложилась судьба, видимо, другой работы, полегче, девушки не нашли.

А на том же заводском дворе, где подсобницы грузят машины, стоит продуктовая палатка, и за её прилавком молодой парень в белых нарукавниках, наклонив розовую могучую шею, режет тонкими ломтиками колбасу. Так и хочется сказать, как в трамвае:

— Молодой человек, уступите место женщине.