Мур-мур, МЯУ! - Александр Павлович Сапегин

— Папа! — закричала в трубку девочка. — Папа!

— Кнопка, что случилось? — донеслось из трубки.

Перескакивая с пятого на десятое, Лика коротко рассказала историю прогулки и её последствия. К самому окончанию рассказа на рёв отморозка прискакал пузатый папаша.

— Дядя Коля, я всё сняла на телефон, — подбежала к Лике, и крикнула в трубку светленькая Оля.

— Доча, вы где?

— У фонтана в парке.

— Никуда не уходите, я буду через три минуты. Ждите меня на месте, понятно?! — приказал Николай голосом так, что даже у Ефима не возникло тени желания ослушаться.

— Кто это сделал? — Добежав до сына и увидав расцарапанные в хлам руки, налился дурной кровью папаша хлюпающего носом отморозка. Мать пострадавшего цокала каблуками где-то у поворота к торговому киоску. Что удивительно, на шум без драки спешило ещё несколько взрослых, интересно, где они были, когда тут и шум не утихал, и драка не кончалась.

— Мр-р-я-я-у-у! — выгнулся горбом и вздыбил шерсть Ефим, занимая позицию между девочками и мужиком. Пусть этот толстый урод только попробует что-нибудь Лике с подружками сделать.

Глава 7. Термикот против доганатора

Родитель, примчавшийся на зов обиженного чада, видел вокруг одних врагов, а бантики на головах некоторых особ только добавляли желания разозлённому быку взять кого-нибудь на рога.

Плач отпрыска тоже не способствовал обретению душевного спокойствия, а кровь на руках оного вгоняла в бешенство. Пускающий слёзы манипулятор внимательно наблюдал за отцом. Внезапно на губах ревущего пацанёнка мигнула злорадная ухмылка, а в глазах загорелся нехороший мстительный огонёк. Сообразив, что пахнет жареным, Оля-блондиночка отступила за спины подружек. Ефим краем глаза успел отметить манёвр шустрой девочки, незаметно включившей камеру и снимающей вторую мизансцену трагикомедии. Лика так и осталась сидеть на земле, баюкая покусанную ногу, слава богу не до крови.

— А-а-а, — размазывая сопли по щекам, пацан, с щемящимся позади него кобелём, подлез под руку разгневанного пузанчика, — па-а-па, они… они…

— Сынок, — вздрогнув, мужик присел перед мальчишкой на колени и принялся ощупывать недоросля, стараясь не касаться его расцарапанных рук, — с тобой всё в порядке?

— А-а-а! — разинул «коробочку» пацан, суя отцу под нос окровавленные конечности. — Смотри! Папа, они на меня натравили кота! Он, наверное, бешеный!

— Что?! — порохом вспыхнул мужик.

«Что?! — зашипел от праведного возмущения Ефим».

«Что?!» — отразилась в глазах Лики обида от несправедливого навета на обожаемого питомца.

— Что?! — изумлённо переглянулись девочки, не ожидавшие переворота с ног на голову.

— Врёт он всё! — выскочила вперёд Марина, но больше ничего она сказать не успела…

— Они сами врут! — натурально взвизгнул пацанёнок, перестав реветь. — Ещё и на камеру специально снимали. Вон, та, белая! Сначала на Джека кота спустили, а потом на меня!

Мальчишка ткнул пальцем в сторону Ольги. Едва не пуская дым из ушей, мужик оглянулся на пса с расцарапанной мордой и ушами, следом на сына, потом, напоминая броненосец «Потёмкин», всем корпусом повернулся к Ольге и выстрелил вперёд рукой с раскрытой пухлой ладошкой.

— А ну, дай сюда! — рявкнул пузан в попытке завладеть телефоном, но, едва не затоптав мелкого мерзавца, отпрянул назад на пару шагов от выросшего перед ним кота, по шерсти которого бегали электрические разряды.

Ефим не мог видеть себя со стороны, но окружающие имели счастье впечатлиться толстенной трубой хвоста, вздыбленной по всему телу шерстью, прижатыми к голове ушами, необычайно широкими для простого кота лапами с торчащими из пальцев серповидными когтями и натуральным горловым рычанием, сменившим грозное шипение. А главное, на спине и боках ранее мирного и весёлого котейки, превратившегося в злобного магического кота — спутника крючконосых ведьм и Бабок-Ёжек, вспыхивали и гасли настоящие колдовские огни.

— Р-р-р! — сам не ведая того, сверкнул глазами Ефим, заступив дорогу пузану.

— У-у-у! — поджав куцехвостую задницу, спрятался за людьми побитый и опозоренный доберман.

— Бешеный! Смотри, папа, он бешеный! — заверещал мальчишка. — Его надо пристрелить, пока он никого не покусал.

Пока мальчишка увещевал папашу, девочки, инстинктивно почувствовав защиту, даруемую усато-полосатым защитником, успели сбиться в плотную стайку и отступить к Лике. Ефим, не прерывая рычания, и не поворачиваясь к неадекватам спиной, отступил вместе с девочками. Подрагивающая от страха Пулька жалась к ногам хозяйки. Граф продолжал сидеть на дереве, даже не подумывая спускаться с развилки на грешную землю.

— Та-а-ак! Я звоню в полицию! — выпалил мужик, оглядываясь на подошедших к месту трагедии взрослых, опоздавших к началу разборки. — Я это так просто не оставлю! Где ваши родители? Быстро зовите их сюда!

— Что тут случилось? — спросил высокий, интеллигентного вида молодой человек, придерживая за руку столь же высокую рыжеволосую, симпатичную на личико, девицу.

«Ничего так фигурка! — мимоходом отметил Ефим».

Ещё пара парней с самым независимым видом топтались метрах в трёх позади рыжеволосой красавицы с кавалером под руку, они же стали первыми жертвами несущегося на всех парах паровоза, зовущегося мамашей мелкого мерзавца. Говорят, что у носорога плохое зрение, но при его размерах это не его проблемы. Женщина, обладающая героическими пропорциями, словно носорог, воплощая выше озвученную истину, походя снесла с дороги замешкавшихся молодых людей. Тут и Ефим, глядя на ошеломлённых столкновением парней, один из которых присел задом на брусчатку дорожки, а второй отлетел в сторону на несколько шагов, немного струхнул, сбавив горловые обороты. Эта фурия будет куда страшней пса, мужика и пацана вместе взятых. Встречал он в прошлой жизни подобных «яжматерей» — наседок, способных одной левой заклевать орла, ястреба, перепелятника и роту сов в придачу.

— Петя-я-я! — кусты и деревья качнулись от громогласного звука пароходной сирены. Да, лёгкие и голосовые связки у дамы тоже были развиты на зависть абсолютному числу оперных певиц и певцов. — Петенька! Боженьки, что они с тобой сделали, ты весь в крови! Сыночек, кто посмел тебя обидеть? — малец указал на кота.

«Господи, — перестал рычать Ефим. — Цирк на выезде, мать мою!»

— Ах ты!

Ефим едва успел увернуться от выстрелившей в него женской сумочки на длинном ремешке. То, с какой сноровкой дамочка орудовала аксессуаром от итальянских модельеров, выдавало длительную практику работы кистенем на большой дороге. Прилети такая сумка, набитая всякой всячиной и несколькими килограммами свинца, в голову и всё, прощайте девять жизней. Здравствуй, Небесный Кот!

— Что здесь произошло? — косясь на пыхтящего носорога, гоняющегося с сумкой наперевес за котом, от которого неизвестно когда успели отстегнуть шлейку, поинтересовался кавалер рыжевласки у пузанчика.

— А вы слепой, что ли? — выплюнул тот. — Стоило оставить ребёнка одного, как на него напали!

— Он сам напал! — притопнула ножкой Марина, никогда за словом в карман не лезшаяя.

— Я просила его