Взрослые сказки (сборник) - Олег Бажанов

Она отвела глаза, а он понял, что в их только-только налаживающихся отношениях прошла глубокая трещина.

– Знаешь, – Олег поднялся с дивана и отошёл в глубину комнаты, – жизнь всё расставляет по своим местам, и ни тебе, ни мне тут уже ничего не изменить. Раз так, может, уже хватит прятаться друг от друга, хватит друг друга ненавидеть, нам ещё работать вместе. Давай просто дружить. Будем видеться, ходить в кафе, в кино и начертим нейтральную полосу в наших с тобой взаимоотношениях. Создадим такую закрытую от посторонних нишу и туда будем прятать темы, которых не стоит касаться. Согласна?

Она не ответила.

– Валентина, ты как, согласна на дружбу? – Ему пришлось повторить вопрос.

– Ничего не изменить, – словно под гипнозом произнесла она, не двинувшись с места, глядя в одну точку на стене.

Он выждал несколько секунд и подошёл:

– Ты меня слушаешь?

– Слушаю.

– Так вот, к нашему разговору: моя мечта не машина, пусть даже самая крутая, и даже не дом, я мечтаю встретить женщину, которая полюбит меня… Может, она не будет такой красавицей, как ты… – Он прикоснулся пальцами к её локону на щеке. Валентина не отстранилась, не убрала его руку в первый момент. И сделала это с явным опозданием.

– Зачем это тебе? – Она не смотрела на него.

– Что?

– Ну, женщина? Зачем?

– Счастья хочу. Хочу сделать её счастливой.

– Какая простая задача! Сделать счастливой! – Она изменилась в лице, почти насмешливо снизу вверх взглянув на Олега. – Так вот просто! Давно бы уже сделал счастливыми сотню-другую женщин! – Но он увидел, что на самом деле глаза её не смеются. В них он читал вопрос: «Какой же ты настоящий?»

– Не стоит повторять, что не от большого ума болтают злые языки. Если честно, я всю жизнь боялся кого-то полюбить… – признался он. – Не верил, что кто-то может полюбить меня по-настоящему.

– Понимаю, это же такая ответственность… Заботиться нужно. А вдруг потеряешь?

– Перестань! Ты даже не хочешь услышать, о чём я говорю.

– Куда мне!.. – Валентине захотелось бросить в лицо Олегу ещё что-то колкое, обидеть его, но, глядя в его глаза, почему-то промолчала и, не ожидая сама от себя, улыбнулась по-доброму и тепло. – Ладно. Прости.

– Пожалуй, ты намного лучше, чем стараешься казаться, – тоже улыбнулся он.

– Я тебе кажусь плохой?

– Нет. Просто ты очень современная – женщина двадцать первого столетия. Знаешь многое, многое можешь, стараешься выглядеть недоступной, такой самодостаточной. Очень опасная для женщины позиция.

– Почему?

– Ещё долго ты можешь оставаться одна. Если не встретится человек, понимающий тебя, как я. Но таких не много.

– Правда? Вот так и расшифровываются разные умники. Ты говоришь о дружбе? А что тебе от меня нужно-то, кроме постели? А?.. Григорьев?

– Вот тут ты ошибаешься. Круто ошибаешься, Валентина! Можешь не верить, но мне необходимо видеть твою улыбку, твои глаза, знать, что у тебя всё в порядке. И тогда у меня тоже всё становится хорошо. А близость без любви опустошает. Я это знаю.

– А ты прямо мудрец – всё понимающий! Не знала тебя таким. Даже где-то приятно. А ты сам от себя, такого умного, не устал? – Она открыто язвила ему.

– Угадала! – Он смотрел на неё спокойно и очень серьёзно. – Я уже порядком устал так жить. Одиночество убивает.

– Почему ты так смотришь? – насторожилась она.

Он отыскивал подтверждение своим догадкам в глазах молодой женщины.

– Знаешь, несмотря ни на что, я понял, что нравлюсь тебе, – осторожно озвучил он своё открытие, мягко улыбнувшись ей.

– Что?! – взвилась с дивана Валентина. – Ты нравишься мне? Ну знаешь, придёт же такое в голову!

– Прости, – он спрятал улыбку. – Я пошутил, конечно. Наверное, неудачно. Прости. И не злись, пожалуйста.

– Нет, какая самоуверенность! – всё никак не могла успокоиться гостья. – Он мне нравится!.. Да если бы не эта драка, моей ноги здесь бы не было! Никогда!

– В свои тридцать лет ты ещё совсем девчонка, – тихо произнёс Олег, так и не сказав тех слов, что намеревался сказать. – Давай спать ложиться. Простыни в шкафу. Чистые полотенца я повешу на дверь.

Он первым направился в ванную комнату.

– Завтра утром постарайся не попадаться мне на глаза, умник взрослый! Я с тобой больше вообще никогда разговаривать не буду! – зло бросила ему в спину Валентина. Захотелось плакать. Она отвернулась, чтобы он вдруг нечаянно не заметил выступившие на глазах слёзы. Но открытие поразило: эти душившие её слёзы совсем не были слезами злости… Ей было жалко свою жизнь и прожитые в одиночестве годы – этот Григорьев задел самые тонкие струны её души. И уже два года он действительно нравился ей. Только она боялась в этом признаться даже самой себе.

Рано утром, когда уходила, она не стала его будить. Лишь оставила на столе записку: «Олег, сегодня я дежурю. Если почувствуешь себя хуже, позвони… Просто позвони. Валентина».

2013

Катя

Владимир считал себя хорошим человеком и бизнесменом. Давно остались позади лихие 90-е с прожитой жизнью плохого парня. Чужой жизнью. Сегодня Владимира устраивало всё: жена, сын, семейный достаток, интересная работа. Ему нравилась должность заместителя генерального директора большой коммерческой фирмы. Нравились доход, яхта с внедорожником, трёхэтажный дом в хорошем месте на окраине города. А самое главное, ему нравилась его спокойная жизнь – без стрельбы, без погонь, без ночных загулов и доступных женщин.

Нет, конечно, на работе его окружали красивые и умные женщины, но Владимир не позволял себе расслабляться. Он знал, что за мимолётным увлечением последуют переживания, разочарования, ненужные разговоры за спиной и довольно высокая вероятность того, что узнает жена. И тогда выстроенная годами цепочка жизненных ценностей может разорваться. Стоило ли за флирт даже с самой красивой девицей офиса платить такую цену?

Его же основной принцип: «Главное – спокойствие», работал безотказно.

Владимир никогда не пользовался маршрутными такси. Путь до работы лежал неблизкий – почти через весь город – и всегда выручали собственный внедорожник или служебный автомобиль. Но в тот день в его планы вкралось непредвиденное обстоятельство.

Владимир, как обычно, поднялся рано, посмотрел на спящую жену, заглянул в комнату десятилетнего сына, стараясь его не разбудить, умылся и спустился на первый этаж, чтобы на кухне приготовить себе завтрак. Пятнадцать лет семейной жизни наложили отпечаток на его твёрдый характер, на когда-то весёлый и буйный нрав. Всё вроде бы складывалось хорошо, но иногда тупое чувство тоски и безысходности загнанного в ловушку зверя пробивалось сквозь толстую прослойку прожитых лет. Чего-то недоставало. Глотка свежего воздуха, что ли, яркого лучика ласкового солнца, лёгкого дуновения ветерка? Тогда Владимиру начинало казаться, что он живёт не своей, какой-то простерилизованной жизнью.

Уже надев костюм, он словами «Малыш, пора вставать! Собирай сына в школу» разбудил супругу и включил в спальне телевизор. Кинув с порога обычное «До вечера!», Владимир прошёл в примыкающее к дому помещение гаража.

Неприятный сюрприз ждал его там: верный серебристый внедорожник стоял со спущенным задним колесом. Времени на то, чтобы переодеваться, заниматься заменой колеса на запаску, затем мыться и снова одеваться, уже не оставалось – до начала совещания у генерального оставалось полтора часа. Утренняя дорога до работы занимала час. Это на машине. Но о служебном автомобиле уже не могло быть и речи – пока он приедет…

Владимир выругался про себя и стал набирать по мобильному телефону номер вызова такси. Трубка проинформировала дежурным женским голосом, что ближайший свободный транспорт будет не ранее двадцати минут. Владимир позвонил в другую фирму. Ответ последовал, что свободных машин нет. В следующей фирме – то же.

Владимир сплюнул в сердцах «Что за город!..» и отправился на трассу ловить проезжающие маршрутки. По его расчётам он ещё успевал к началу совещания у генерального.

«Газель» с нужным номером маршрута на лобовом стекле не заставила себя долго ждать. Владимир поднял руку, и жёлтая металлическая коробка неуклюже затормозила у тротуарного бордюра. Прошуршав расхлябанной дверью, она разинула квадратную пасть, приглашая Владимира во внутрь своего чрева.

В тускло освещённом тесном салоне оказались незанятыми два последних кресла. Владимир, согнув спину и опустив пониже голову, протиснулся по узкому проходу между мужскими и женскими ногами на одно из свободных мест.

Устроившись кое-как на узком и жёстком сиденье – осмотрелся. Разновозрастный пассажирский контингент не представлялся интересным, и Владимир стал смотреть в окно.

Он откровенно мучился две остановки, потому что кресло оказалось на редкость неудобным, в непривычно тесном замкнутом пространстве трясло и качало, а нижняя половина тела считала все ямы и рытвины, попадающиеся на дороге.