Рейдеры Нила (ЛП) - Сейлор Стивен

— Но разве ты сам не хочешь отомстить этим негодяям, Тафхапи? Разве ты не хочешь наказать их за проявленное к тебе неуважение? Помоги мне одолеть их. Одолжи мне кого-нибудь из своих телохранителей. Позволь мне взять пару этих черных гигантов, которые сидят у тебя во дворе. Ты вряд ли будешь скучать по ним ...

— Увы, Гордиан, у меня нет лишних телохранителей. Довольно скоро и мне понадобится вся защита, которую я смогу получить от них.

— Что ты имеешь в виду?

— Возможно, ты иностранец и слишком молоды, чтобы иметь много здравого смысла, но, несомненно, даже ты немного представляешь, что тебя ждет впереди. Неужели ты не понимаешь, что Египет находится на грани гражданской войны? В дельте воцарилось полное беззаконие, в верховьях реки, в Фивах, вспыхнуло полномасштабное восстание, и царь может потерять контроль над армией в любой день. Случиться может все, что угодно. Что угодно! Я человек состоятельный, Гордиан, перед лицом неопределенного будущего. Я бы сбежал, но нигде ни в одном порту нет безопасного убежища; война между Митридатом и римлянами показала это. Что бы ни случилось с Александрией, я останусь здесь. Мой дом - моя крепость, мои телохранители - мои солдаты, и мне некого жалеть. И у меня нет лишних денег, даже медной монеты, чтобы дать ее тебе. Ты предоставлен сам себе.

Я принял это к сведению и почувствовал себя совершенно подавленным.

— Но подумай о своих преимуществах, юный римлянин, - сказал Тафхапи. — Сообразительность, быстрые реакции, сильное тело и бесстрашие юности, рожденное, возможно, невежеством и неопытностью. Я желаю тебе всего наилучшего, Гордиан.

Аксиотея положила руку мне на плечо и бросила утешающий взгляд, затем поднялась со стула, приблизилась к Тафхапи и что-то прошептала ему на ухо.

Он обдумал то, что она хотела сказать, затем кивнул. Он позвал Джета. Мальчик сраху же подбежал.

— Я не могу выделить никаких телохранителей, Гордиан, но я могу одолжить тебе этого мальчика.

«Что! Да он просто ребенок. И к тому же грубый», — подумал я. — Он был бы мне только обузой. Лишний рот, который нужно кормить.

— Я сам нахожу Джета достаточно умным, в основном надежным и достаточно лояльным. Возможно, он окажется более полезным, чем ты думаешь. Если нет, и он окажется обузой, не стесняйся скормить его крокодилам - при условии, что ты купишь мне замену. Это мое последнее предложение: на все время, которое потребуется, чтобы разыскать твою пропавшую рабыню и вернуть ее в Александрию, я предоставляю тебе  этого своего раба в бесплатное пользование. Соглашайся или оставь все как есть.

Я покачал головой: — Это было бы нечестно по отношению к мальчику. Несомненно, существует опасность - большая опасность. Забрать его из безопасности этого дома с собой в дебри Дельты, где правят бандиты и налетчики...

— Дельта Нила! - воскликнул Джет с блеском в глазах. — Я много слышал об этом месте. Дикий район, полный крокодилов и разбойников!

Тафхапи рассмеялся: — Один только энтузиазм этого мальчика, должен тебя утешить, Гордиан.

Я вздохнул. Мысль о беспомощном римлянине и еще более беспомощном ребенке, направляющихся в глубинку, полную головорезов и крокодилов, наполнила меня ужасом. Но альтернативой было остаться в Александрии и наблюдать, как мир разваливается на части - без Бетесды.

— Спасибо, Тафхапи. Я принимаю твое предложение. Хорошо, тогда - где находится это так называемое «Гнездо Кукушки»?

IX

После того, как я собрал все причитающиеся мне долги и принял удивительно щедрую ссуду от Беринуса и Кеттела, на следующий день мы с Джетом отправились к южным воротам Александрии.

На севере Александрия обращена к морю, но на юге она повернута к большому водоему, называемому озером Мареотис или Мареотидой. Канал соединяет это озеро с далеким Нилом, что позволяет речным баржам добраться прямо до столицы, не выходя в море. Большая часть зерна, выращиваемого в пойме Нила, поступает к южным пристаням Александрии через канал и озеро Мареотис.

Путешественники также пользуются каналом, что может быть быстрее и дешевле, чем поездка на верблюде или лошади, тем более что дороги в Египте, как известно, плохие. Конечно, баржи могут быть переполнены - настолько переполнены, что иногда они переворачиваются. Я поймал себя на том, что размышляю об этом, когда нас с Джетом, наряду со многими другими, проводили с пирса на озере Мареотис на длинное узкое судно, управляемое не гребцами, а четырьмя мужчинами с длинными шестами, двое из которых стояли на носу, а двое на корме. Несколько мест для сидения было предоставлены самым старым и немощным среди нас, а остальным пришлось стоять.

Когда баржа больше не могла вместить пассажиров, лодочники подняли шесты и оттолкнулись от ила на дне озера. Судно отошло от причала, раскачиваясь из стороны в сторону так резко, что Джет схватился за мою ногу, чтобы не упасть, а несколько наших попутчиков произнесли то, что я принял за молитвы, некоторые на греческом, но большинство на языке коренных египтян.

Я оглянулся на переполненные верфи и доки города, затем медленно повернулся, рассматривая разноцветные паруса рыбацких судов, усеявших озеро. Высокие пальмы окружали береговую линию. Мы неуклонно направлялись к просвету между деревьями на востоке; это было устье канала, отмеченное декоративными пилонами по обе стороны. Канал оказался шире, чем я ожидал. Пока я смотрел, рядом с нами прошли две баржи, двигаясь в противоположных направлениях: одна входила в канал, а другая выходила. Когда эта вторая баржа, направлявшаяся к пирсу, проходила мимо нас, я увидел, что ее палуба была такой же переполненной, как и наша, а пассажиры выглядели еще более несчастными. Некоторые из них, вероятно, простояли так всю дорогу от Канопуса.

Канопус! Какие только истории я не слышал об этом месте. Как будто возможностей для развлечений в Александрии было недостаточно, богачи города (и те, кто мог собрать достаточно денег, чтобы почувствовать себя богатыми, хотя бы на день) регулярно стекались в город Канопус, расположенный всего в дне пути отсюда, где можно было удовлетворить любую их прихоть. Богатые блюда и изысканные вина, магазины, предлагающие изысканные товары, места для азартных игр, развлечения, устраиваемые экзотическими танцорами и акробатами, и все мыслимые удовольствия плоти - все это можно было получить в Канопусе за определенную цену. Город стал примером не только развлечений и разврата, но и осмотрительности. Отсюда пошла поговорка: то, что происходит в Канопусе, в нем и остается.