Моя опасная леди - Светлана Алешина

— А зачем вам это? — холодно ответила она вопросом на вопрос. — Для передачи это не имеет ровным счетом никакого значения.

— Согласна, но вы обмолвились, что в курсе всех дел ипподрома, а меня сейчас, честно вам признаюсь, очень сильно занимает убийство кузнеца.

— Вы тоже считаете, что это было убийство? — Анна пристально посмотрела на меня, ожидая объяснений. Это что же получается, а? Кто у кого информацию получает, я у нее или она у меня? Так дело не пойдет. Я ответила ей таким же пристальным взглядом, сказав:

— А кто еще так считает?

— Я, — честно ответила она. — Я это просто чувствую. Хотя пока не представляю, кому это было нужно. Виктор тоже не верит в случайное падение стеллажа, он был ужасно расстроен, даже грозился найти убийцу и придушить собственными руками. Мне едва удалось его успокоить.

Я слегка опешила от такого признания. Если принять на веру слова Анны, то вся наша с Гурьевым версия рассыпается на кусочки, а говорила она очень искренне. Я молчала, собираясь с мыслями. С одной стороны, никто не мешает Анне соврать, но, с другой, зачем ей это делать? Я же не следователь, со мной она могла просто не разговаривать на эту тему…

— Ирина! — окликнула меня женщина. — О чем вы задумались?

— Да как-то все это не укладывается в голове, — призналась я. — У меня есть кое-какая информация об этом деле, и она плохо стыкуется с вашими словами.

— Так, — протянула Анна. — Что-то мы с вами ходим вокруг да около. Давайте поговорим начистоту, ведь я же вижу, что вы хотите что-то у меня узнать, но не решаетесь спросить прямо. Признаюсь, меня вы тоже заинтриговали, поэтому предлагаю честный обмен информацией. И, чтобы пойти вам навстречу, начинаю первой. Идет?

— А зачем вам все это нужно? — несколько подрастерялась я от ее тирады.

— Очень хочется помочь Виктору, потому что мне кажется, что его втянули в какую-то грязную историю. А чтобы вам стало понятнее, придется немного вернуться в прошлое… Мы с Виктором вместе учились в школе, были очень дружны, даже более того… Но судьба развела нас, не позволив реализоваться юным чувствам, хотя отношения мы поддерживаем до сих пор. Нет, мы не любовники, — поспешила пояснить Анна, заметив мой понимающий взгляд, — мы просто хорошие друзья. Виктор стал директором ипподрома благодаря своему тестю, которому был нужен на этой должности свой человек. Он довольно долго ни о чем не догадывался, а когда понял, какие махинации проворачиваются за его спиной, было уже поздно: сам был замазан в этом дерьме по самые уши. Да и слишком могущественный человек его тесть.

— И вы верите во все это? — скептически спросила я.

— У меня нет ни малейших оснований не верить Виктору. Посудите сами, какой смысл ему меня обманывать, если можно просто ничего не говорить вообще, ведь меня эти дела мало интересовали, мне важно было просто иметь возможность видеться иногда с Виктором, общаться с ним.

— Резонно, — вынуждена была согласиться я. — Тогда давайте попробуем разобраться вместе. Как вы помните, в первую нашу встречу Галина Сергеевна рассказала вам о падении одного наездника, сломавшего себе ногу. Так вот…

И по порядку, не упуская малейшей подробности, я пересказала Анне все историю с Колей, Леной и смертью Олега Борисовича. Анна слушала меня очень внимательно, не перебивая. Я закончила я свой рассказ.

— Вот и подумайте, где здесь правда, а где ложь, — сказала я. — Все, что сообщила нам Лена, свидетельствует о вине Виктора Дмитриевича. Уж не говоря о его упоминании какой-то таинственной женщины… в том, подслушанном разговоре.

Я выпалила последнюю фразу и осеклась, а Анна уставилась на меня, удивленно подняв брови:

— Ирина, я правильно поняла, вы подозреваете меня во всей этой афере?

— Ну да, — смутилась я.

— Понимаю, — покивала она. — Но, честное слово, я к этим событиям не имею ни малейшего отношения. А вот насчет загадочной женщины, которую якобы упоминали в своем разговоре Виктор и тренер, у меня есть кое-какие соображения.

— И кто же эта женщина, по-вашему?

— Жена Виктора, Ольга Алексеевна, в девичестве Дубовицкая.

— Этого не может быть, — отрезала я.

— И на чем основана ваша уверенность? — иронически спросила Анна. — Вы знакомы с Ольгой?

— Нет, но Виктор Дмитриевич говорил, что его жена очень любит мою передачу. Не подумайте, конечно, что я столь низко оцениваю свою работу, но мне кажется, что женщина, причастная к какой-либо преступной деятельности, просто не может любить такие программы.

— Господи, Ирина, какие вы говорите глупости! — рассмеялась Анна. — Вот вы интеллигентная, умная женщина, но, положа руку на сердце, признайтесь, неужели вам никогда не приходилось с удовольствием посмотреть пару-тройку серий душещипательного мексиканского «мыла» или читать для отдохновения любовные романы?

— Случалось, — вздохнув, призналась я.

— Вот видите, так почему же вы отказываете в невинном удовольствии Ольге Алексеевне? Вы просто не очень хорошо подумали, прежде чем сказать мне такое. Весь мировой опыт свидетельствует, что даже самые закоренелые преступники имеют порой самые незамысловатые увлечения, вплоть до вышивания крестиком. Пристрастия, знаете ли, на направленности ума и деятельности не отражаются.

Мне стало стыдно за поспешность своих выводов и утверждений, поэтому я немного помолчала, уставившись в чашку с остатками кофе и собираясь с мыслями, потом попросила Анну:

— Тогда предложите свою версию, потому что после нашего разговора у меня вообще все перепуталось в голове.

— Попробую. Вас это удивит, но, знаете, мне очень подозрительна эта самая ваша Лена.

— Почему? — искренне изумилась я.

— Да потому что вы сами ничего конкретного не видели и не слышали, а все свои выводы делали исключительно с ее слов.

— Ну и что? У меня нет оснований не верить ей. Лена очень искренний человек, к тому же пострадал ее жених. А ее страх перед директором всегда настолько естественный, что я с трудом могу поверить, будто все это можно сыграть.

— Тут я с вами согласна, но вполне возможно, что боится она не его, а кого-то другого, кто заставляет ее подставлять Виктора.

— И кто же это может быть?

— Полагаю, только его жена.

Она сказала это с такой убежденностью, что я готова была согласиться, но, немного подумав, засомневалась:

— Анна, скажите, а вы уверены, что в вас не говорит обычная ревность к более удачливой сопернице?

— Ирина, вся моя ревность и боль уже давно ушли в прошлое. А Ольга вовсе не более удачливая соперница, она просто купила Виктора, пользуясь положением своего отца. Знаете, он никогда не был с ней счастлив, у них даже детей нет. И давно бы он развелся с ней, но она постоянно выискивает способы его привязать. Я не могу понять этого извращенного чувства — знать, что человек тебя не любит, и тем не менее не отпускать его от себя. Впрочем, в этом вся Ольга. — Анна помолчала, задумчиво вертя в руках чайную ложку. — Пару месяцев назад Виктор признался мне, что нашел возможность сменить работу, чтобы выйти из-под опеки тестя. Тогда наконец он сможет развестись с Ольгой. Мне кажется, она узнала о его планах и решила помешать этому любой ценой: если Виктор окажется замешан в уголовном деле, спасти его сможет только тесть, значит, о разводе можно забыть навсегда…

Я видела, что Анна нервничает, хотя и старается этого не показать, наверное, она и в самом деле любила Виктора Дмитриевича, до сих пор надеялась на что-то. Мне очень захотелось ей помочь, потому что я представила, что было бы со мной, если бы Володька оказался связанным с другой женщиной… Нет, о таких ужасах лучше не думать.

— Анна, как вы думаете, что нам теперь нужно предпринять? — спросила я, чтобы прервать тягостное молчание.

— Не знаю, с Ольгой очень трудно бороться. Попробуйте вызвать на откровенный разговор Лену. Может быть, она расскажет вам правду. Вы умеете расположить человека к себе, — она грустно улыбнулась. — Видите, даже я разоткровенничалась, хотя раньше такое мне и в голову прийти не могло.

— Попробую, но сомневаюсь, что из моего разговора получится что-то путное. Позвоните завтра вечером мне домой, а сейчас я ухожу, и так уж слишком задержалась. До свидания.

Анна проводила меня до двери, пожелала удачи и попрощалась. Когда я вышла из подъезда, то, к своему величайшему удивлению, увидела нашу телецентровскую машину, рядом с которой меня ждал Костя. Только этого еще не хватало! Нет, конечно, приятно, что не придется добираться домой на общественном транспорте, но как-то он уж слишком явно проявляет свою заботу обо мне.

— Ирина Анатольевна! — окликнул меня Костя. — Садитесь, я вас отвезу.

— Ну и зачем это нужно? Как будто я сама не доеду!

— Гурьев сказал, чтобы я вас доставил, значит, так надо, — упрямо отозвался он, открывая мне дверцу.