Страшные сказки для дочерей киммерийца - Светлана Тулина

Конан разозлился. Хлопнул ладонью по камню.

— Чего ты боишься, Закарис? Что пугает тебя так, что ты предпочёл бы лучше встретиться лицом к лицу со служителями Змееголового? Во что ещё может впутать мою дочь твоя милая сестренка? Я не намерен больше терпеть отговорки. Ну?

— Хорошо, — Закарис пожал плечами. — Всё равно сегодня уже торопиться некуда. Ты что-нибудь слышал о Золотом Павлине Сабатеи?..

Эпизод 3. Сказка о золотой птичке

Нийнгааль смотрела на звёзды, слегка покачиваясь в седле, и улыбалась. Она настояла на том, чтобы двигаться и ночью, благо лошадей в их караване не было, а пустынные горбачи своим обманчиво неторопливым скользящим шагом могут идти почти без передышки несколько дней подряд. Привыкшие ко всему люди спали — кто прямо в седлах, как и пристало воинам, кто в походных шатрах-паланкинах, растянутых между двумя животными. Служанки и рабыни предпочитали шатры. Иногда там спала и Нийнгааль. Но сегодня она была слишком возбуждена, чтобы спать.

Великий Повелитель ещё раз уберёг свою верную служанку от страшной ошибки.

Идея насчёт не просто разделения, а «разделения с сюрпризом» принадлежала не ей…

Старшая дочка короля-варвара оказалась умнее, чем можно было предположить. Конечно, она дочь своего отца, знает его лучше и точнее может предсказать вероятные действия. Но не так всё просто. Умная девочка.

Очень умная.

Распознавать умных девочек Нийнгааль научилась давно, иначе не смогла бы стать высшей жрицей. Девчонка была не только слишком умна для своих лет, но ещё и хорошо обучаема. Впитывала новые знания и умения, словно воду — изголодавшийся по дождю песок Красной Пустоши. И поначалу это даже показалось старшей жрице Деркэто хорошим признаком.

Умная, красивая и хорошо обучаемая девочка.

Очень умная, чрезвычайно красивая и слишком хорошо обучаемая…

Именно из таких вырастают самые опасные соперницы. Ну и что с того, что она годится Нийнгааль чуть ли не в правнучки? Богиня щедра к своим прислужницам высокого ранга, дарит им красоту и долгую жизнь. Очень долгую. И кому же охота зим через двадцать иметь на свою голову своими же руками созданную проблему в лице умной, красивой и хорошо обучившейся дочери аквилонского короля?

Нийнгааль покачала головой, продолжая улыбаться.

— Нет, Деркэто, она слишком хороша. Тебе придётся ещё немного подождать новой послушницы. Я найду её до возвращения, обещаю. А этой мы порадуем Повелителя. Ты ведь не будешь возражать, правда?

— Об этом не принято говорить… Запретный культ. Древняя полузабытая вера. За пределами Шема о нём вообще почти что никто и не знает, и хвала Иштар. Да и у нас уже подзабыли. Везде, кроме Сабатеи.

Добраться до Аббадраха засветло не успели, пришлось ночевать снаружи. Впрочем, прямо перед городской стеной какой-то предприимчивый хозяйчик расположил небольшую таверну с комнатами, как раз для припозднившихся бедолаг, не желающих дожидаться открытия ворот прямо на дороге.

Кормили в таверне неплохо — во всяком случае, сытно. Прислуживали четыре хозяйские дочки — одинаково крепенькие, невысокие и расторопные, умудрившиеся меньше, чем за четверть оборота клепсидры накормить и напоить целую ораву голодных мужчин. А кое с кем из них договориться и о чём-то помимо — судя по довольной улыбке Хьяма. Вот же неугомонный, и трое суток скачки ему нипочём, жеребцу асгалунскому!

Стреноженных лошадей отправили пастись на принадлежащий хозяйчику луг под присмотром его младших отпрысков. Крохотных комнатушек, предоставляемых для отдыха двуногим путешественникам, на всех, конечно же, хватить не могло. Но над конюшнями был сеновал, куда с облегчёнными стонами и завалилась большая часть гвардейцев, уже не разбирая особо, кто из них асгалунские, а кто — аквилонские. Стражу Закарис всё-таки выставил. И вот сейчас они сидели у разведённого стражниками костра, потому что спать Конану не хотелось.

Он давно заметил за собой эту особенность — умение в боевой обстановке не спать по нескольку дней кряду, прихватывая четверть оборота в седле или за едой. А решение о том, какая именно обстановка может считаться боевой, тело, похоже, принимало само.

— Золотой Павлин Сабатеи… именно из-за него в город так не любят приезжать купцы. Она питается человечиной, эта птичка. Я никогда не бывал в Вендии, говорят, там есть что-то подобное. Некие катары. Слыхал? Они тоже воруют мирных жителей для жертвоприношений.

— Насчёт катаров не знаю. А вот с дарфарскими йогитами как-то раз… пообщался, — Конан хмыкнул, вспоминая давнишнее приключение. — Тоже, знаешь, Митрой обиженные. Ещё бы — с таким-то богом! Он им не позволяет есть ничего, кроме мяса, представляешь?! Ни каши, ни лепёшек, ни вина. Только мясо. И кровь. А раз в луну мясо должно быть человеческим, иначе вовек не видать им прощения. Хорошенькое божество! Да попробовал бы у нас какой бог такое учудить — вмиг бы без единого жреца остался! Все алтари бы по камушку разметали и пеплом присыпали, чтобы и памяти не сохранилось. А эти глупцы слушаются и исполняют… — Конан поморщился, потёр старый шрам. Добавил мечтательно, — В тех местах, где много рабов-дарфарцев, приличному человеку без оружия и на улицу-то ночью не выйти.

Закарис кивнул:

— Очень похоже на Сабатею. Там тоже никто не гуляет ночами. Да и днём стараются не ходить поодиночке.

— Твоя сестра служит ещё и Золотому Павлину?

Закарис невесело усмехнулся:

— Да кто же может это знать?! Его слуги не носят ритуальных одежд — разве что во время жертвоприношений. Они ничем не отличаются от обычных людей. Жрецом может оказаться твой сосед. А ты и не узнаешь. Пока однажды ночью он не ворвётся к тебе в дом с кучей младших прислужников… Ведь зачем-то же она поселилась в Сабатее? Нийнгааль ничего не делает просто так.

Конан помолчал, гоняя желваки на скулах и глядя на огонь, пока не заболели глаза. Потом с обманчивым спокойствием уточнил, словно гвоздь забивая:

— Сколько у нас времени?

— Смотря до чего… — Закарис сгорбился. — Они не станут её убивать. Во всяком случае, не сразу. До Сабатеи отсюда два дня. Даже если встанем до света и будем гнать, запаливая коней — не добраться раньше полуночи. К этому времени ритуал уже наверняка будет в самом разгаре. Понимаешь, Павлин — птичка маленькая. И ест понемножку. Пара пальчиков, ушко, кусочек пятки… Все, что можно отрезать так, чтобы человек при этом оставался живым. Птичка брезглива и не ест мертвечину. О, они искусные лекари, жрецы Золотого Павлина! Иногда ритуальное кормление затягивается на пол-луны, и человек остаётся живым и в сознании до самого конца. Вернее, то, что к тому времени остаётся от человека. Так что в том, что мы отобьём твою дочь живой, я не сомневаюсь…