Рассказы - Дэшил Хэммет

Я оделся, расправился с завтраком и сел в автобус, идущий в Тихуану. Паренек за рулем вел машину с приличной скоростью, но когда поблизости от Палм-Сити нас обогнал коричневый кабриолет, мне показалось, что мы стоим на месте. За рулем кабриолета сидел Эшкрафт.

Вскоре я снова увидел этот автомобиль — пустой, он стоял перед домом из необожженного кирпича. Чуть дальше, за перекрестком, Хупер изображал пьяного, болтая с двумя индейцами в мундирах мексиканской армии.

Я постучал в дверь дома.

— Кто там? — услышал голос Лалы.

— Это я… Паркер. Эд воротился?

— Ах! — воскликнула она. Последовала минута тишины. — Войди.

Я толкнул дверь. Англичанин сидел, откинувшись на спинку стула. Правым локтем он опирался на стол, а кисть держал в кармане пиджака — если в этом кармане находился пистолет, то он, несомненно, нацелен был на меня.

— Привет, — сказал Эд. — Я слышал, ты что-то там насочинял обо мне…

— Можешь назвать это как угодно. — Я пододвинул к себе стул и сел. — Но не будем себя дурачить. Ты приказал Гусиной Шее прирезать твою жену, чтобы самому дорваться до ее наследства. Но ты промахнулся, выбрав для этой работы такого дурака, как он… дурака, который сперва учинил там бойню, а потом потерял голову. Слинял, потому что несколько свидетелей ткнули в него пальцами! И куда же он смылся? В Мехикали! Отличное местечко он себе выбрал! Наверное, так наложил в штаны, что несколько часов езды через горы показались ему путешествием на край света!

Я не переставая работал языком.

— Но ты-то не дурак, Эд, и я тоже. Знаешь, я хочу прихватить тебя с собой на север в наручниках, но я не спешу. Если не получится сегодня, то охотно подожду до завтра. В конце концов, я тебя достану, если кто-нибудь меня не опередит… а вообще, я из-за этого плакать не стану. У меня за поясом под жилеткой ствол. Если ты велишь Лале вытащить его, мы сможем потолковать спокойно.

Он медленно кивнул головой, не отрывая от меня взгляда. Девушка подошла ко мне сзади. Ее рука коснулась моего плеча, скользнула под жилет, и мой черный пистолет покинул меня. Прежде чем отойти, она на мгновение приложила лезвие своего ножа к моему горлу… деликатное напоминание.

— Прекрасно, — сказал я, когда Лала отдала мое оружие англичанину, который левой рукой сунул его в карман. — Вот мое предложение. Вы оба поедете со мной в Штаты… чтобы избежать возни с ходатайством об экстрадиции…[2] и я упрячу вас под замок. Мы сразимся в суде. Я не уверен абсолютно, что мне удастся доказать вашу виновность в убийстве. Если мне это не удастся, вы выйдете на свободу. Но если я сумею это сделать, а я на это надеюсь, тебе, Эд, не миновать виселицы.

Вы намерены бежать? Но какой смысл в бегстве? Провести в бегах остаток жизни? Только для того, чтобы в конце концов дать себя пришпилить… или погибнуть при попытке к бегству? Голову свою ты, Эд, может быть, и спасешь, но что будет с деньгами, которые оставила твоя жена? А ведь игра затеяна именно ради них… из- за них ты приказал убить свою жену… Стань перед судом, и у тебя будет шанс получить эти деньги. Ну, а если сбежишь, можешь с ними попрощаться.

Мне нужно было любой ценой склонить Эда и его подругу к бегству. Если бы они согласились отправиться в камеру, я с теми данными, что имел, вряд ли мог бы добиться победы в суде. Все зависело от дальнейшего хода событий. От того, сумею ли я доказать, что Гусиная Шея был в ту ночь в Сан-Франциско, а он наверняка запасся надежным алиби. Мы не нашли отпечатков пальцев убийцы в доме миссис Эшкрафт. А если бы даже и удалось убедить присяжных, что подозреваемый находился а Сан-Франциско в то время, мне пришлось бы еще доказывать, что именно он совершил преступление. А дальше возникла бы еще более трудная задача: доказать, что преступление совершено по поручению одного из двух этих, а не по собственной инициативе.

Вот почему я из кожи лез, чтобы парочка смылась. Мне было все равно, что бы они откололи и куда подались, лишь бы они сбежали. Я надеялся, что удача и собственная голова позволят мне кое-чего добиться в случае их бегства.

Англичанин напряженно думал. Я знал, больше всего его поразило то, что я сказал о Флинне. Потом он захохотал.

— Ты идиот! — заявил он. — Но…

Не знаю, что он хотел сказать.

Входная дверь с треском распахнулась, и в комнату вошел Гусиная Шея.

Его одежда была белой от пыли, желтая шея вытянута на всю длину.

Его глаза, похожие на пуговки от туфель, увязли во мне. Он сделал неуловимое движение кистями рук… и в каждой из них появился тяжелый револьвер.

— Руки на стол, Эд! — буркнул он.

Пистолет Эда, если он действительно держал в кармане пушку, был блокирован относительно человека в дверях углом стола. Эд вынул руку из кармана — пустую! — и положил обе на крышку стола.

— Не двигаться! — пролаял Гусиная Шее девушке.

Затем он уперся тяжелым взглядом в меня. Однако слова его были адресованы Эду и Лале.

— Вот, значит, зачем вы прислали мне телеграмму… Мышеловка? Я, значит, должен стать козлом отпущения? Но мы еще посмотрим! Сейчас я скажу все, что должен сказать, а потом рвану отсюда, хотя бы для этого мне пришлось перебить всю мексиканскую армию! Да, я убил твою жену и ее слуг. Убил их за ту тысячу баксов…

Девушка, сделав шаг в его сторону, крикнула:

— Заткнись, ты, черт бы тебя подрал!..

— Сама заткнись! — рявкнул на нее Гусиная Шея и отвел пальцем курок револьвера. — Теперь я говорю. Я убил ее за…

Лала наклонилась. Ее левая рука скользнула под подол. Вспышка выстрела из револьвера Гусиной Шеи отразилась от мелькнувшего в воздухе стального клинка.

Девушка дернулась, пораженная пулями, разрывавшими ее грудь. Ударилась спиной о стенку, а потом упала на пол головой вперед.

Гусиная Шея перестал стрелять и теперь пытался заговорить, но безуспешно: мешал нож, коричневая рукоять которого торчала из желтой шеи. Он уронил один из револьверов и попытался ухватиться за рукоятку ножа. Но рука проделала лишь половину пути. Гусиная Шея медленно опустился на колени… уперся в пол кистями рук… завалился набок… и замер.

Я прыгнул на англичанина. Под ногу мне попал револьвер, валявшийся рядом с убитым, и меня отбросило в сторону. Рука коснулась пиджака англичанина, но он отклонился и выхватил оружие.

Глаза у него были твердые и холодные, губы сжались в тонкую линию. Пятясь, отступал он к двери, а я лежал неподвижно там, где свалился. Он не произнес ни слова. В проеме двери задержался на секунду. Потом ухватился за дверную ручку и с треском захлопнул дверь. Сбежал.

Я поднял револьвер, о который споткнулся, бросился к Гусиной Шее, вырвал второй револьвер из его мертвой руки и вылетел на улицу. Коричневый кабриолет, волоча за собой тучу пыли, уносился в пустыню. В десяти ярдах от меня стоял покрытый пылью открытый автомобиль. Тот, на котором Гусиная Шея прикатил из Мехикали.

Я прыгнул в него и бросился вдогонку за тучей пыли.

Автомобиль, на котором я гнался за англичанином, несмотря на свой жалкий вид, оказался отличной машиной с мощным двигателем. Я сразу догадался, что имею дело с техникой контрабандистов. Я вел машину ровно, не стараясь выжать из двигателя все до капли. Около получаса и чуть дольше расстояние между мной и беглецом оставалось неизменным, а потом начало сокращаться.

Гонка становилась все тяжелее. Дорога внезапно кончилась. Я прибавил скорости, но машину начало швырять.

Я чуть не налетел на валун и едва не разбился, а когда вырулил и снова посмотрел вперед, то увидел, что коричневый кабриолет уже не пылит впереди. Он остановился.

Он был пуст. Я поехал дальше.

Из-за кабриолета прозвучал пистолетный выстрел, потом второй, третий. Однако попасть в меня было не так-то просто. Меня бросало на сиденье, как эпилептика во время припадка.

Эд выстрелил еще раз, прячась за автомобилем, а потом бросился к узкому арройо — трехметровой расселине с острыми краями. На краю арройо он обернулся, чтобы еще раз выстрелить в меня, и исчез.

Я крутанул баранку, утопил тормоз, и черный автомобиль застыл на том месте, где только что стоял англичанин. Край обрыва осыпался под передними колесами. Я отпустил тормоз и выпрыгнул.

Автомобиль свалился в расселину следом за Бохеноном.

Лежа на животе, с револьверами Гусиной Шеи в обеих руках, я высунул голову над краем. Англичанин удирал на четвереньках от прыгающего следом автомобиля. Машина была здорово побита, но двигатель еще работал. В руке беглеца я увидел пистолет — мой собственный.

— Брось пушку, Эд! Остановись! — крикнул я.

Быстрый как змея, он повернулся, поднял пистолет… и точным выстрелом я раздробил ему предплечье.

Он сидел на дне арройо, сжимая раненую правую руку левой, когда я, соскользнув вниз, поднял оброненный пистолет и быстро обыскал англичанина, чтобы убедиться, что он безоружен. Потом достал носовой платок и перевязал рану.