Ананасная вода для прекрасной дамы - Виктор Пелевин

Задание: переведите на геополитический, убрав элементы hate speech. Зачитайте с лицемерной улыбкой.

Здесь, пусть в нанозародыше, уже присутствует та технология, из-за которой американские генералы в будущем назовут Скотенкова своим самым главным кошмаром.

После того как Скотенков прекратил читать эти лекции, всякие следы его деятельности на поприще политологии и культуры пропадают. Это неудивительно — в те дни с ним произошло несчастье, сильно повлиявшее на его жизненные взгляды.

Известно, что Скотенков продал московскую квартиру, доставшуюся ему от тетки, и собирался купить новую. На нее не хватало денег. Он решил заработать, играя на форексе — и, во время памятной атаки американских хедж-фондов на евро (эхо далекого грома можно различить в последнем отрывке из лекции), ухитрился потерять практически всю сумму, которую хранил именно в этой валюте.

Сейчас уже трудно установить, что именно произошло. Да это и не особо важно — современная экономическая реальность дает человеку неограниченное число возможностей расстаться с деньгами. Некоторые говорили, что Скотенков роковым образом умудрился вложиться в неправильно выставленные короткие позиции по евро, поверив, что европейская валюта за несколько дней провалится до паритета с долларом, а потом исчезнет вообще — но по какой именно схеме он действовал, мы не знаем.

Ошибиться, впрочем, было несложно, поскольку о крахе евро гудели все англоязычные СМИ, обрушивая на инвесторов волны кошмарных слухов, переплетенных с цитатами из каких-то смутных, но увесистых парижских и сингапурских аналитиков. А профессионалом, или тем более инсайдером, Скотенков не был — играя на форексе, он во всем полагался на советы каналов «CNBC» и «Bloomberg».

Беда повергла его в длительную депрессию. Ослепленный своим горем, он позабыл известную даже школьникам истину, что финансовый капитал не имеет ни родины, ни национальности и попросту движется в направлении максимальной прибыли, как слепой червь в сторону еды. В его мировоззрении, увы, проявились метастазы худших предрассудков двадцатого века.

Правда, теперь он склонен был винить во всех бедах человечества не евреев, а англо-саксов, которых презрительно называл «аглососами» («uglosucksons»: приблизительное семантическое поле — «сыны безобразного отсоса») и «motherforex» (по созвучию с «motherfuckers»).

Вскоре после этого он уже проходил подготовку в Высшей Школе ФСБ — учил пуштунский язык и готовился к агентурной работе в Афганистане, а на досуге, как все низкооплачиваемые русские интеллигенты, со сладкой завистью листал европейских грантоедов, срывающих все и всяческие маски с общества потребления и спектакля.

Теперь мы должны сделать экскурс в совершенно другую область — историю развития боевой авиации. Попросим читателя набраться терпения: мы постараемся не перегружать его излишними техническими подробностями, но некоторые сведения о новейших современных технологиях нам все же придется привести.

В начале двадцать первого века широкое распространение получили так называемые БПЛА — беспилотные летательные аппараты, или дроны, вооруженные ракетами и высокоточными бомбами.

Обычно таким самолетом управлял по радио сидящий в бункере пилот, который видел на экране монитора картинку, передаваемую с камер летательного аппарата в реальном времени и сохраняемую в записи.

Высокое разрешение оптики позволяло различить происходящее на земле в мельчайших деталях. Кроме оператора, ту же картинку могла видеть, если надо, вся цепь командования вплоть до самых верхов — тоже в реальном времени. Уничтожение любого видимого объекта стало довольно простым делом: достаточно было нажать кнопку.

Вот только нажать на нее становилось все труднее и труднее.

Американским военным приходилось действовать в обстановке чрезвычайного стресса, помня, что любое сказанное в горячке боя слово записывается и может оказаться в интернете. Такие случаи происходили все чаще благодаря действиям «свисткодувов», как в Америке называют людей, выносящих ведомственные тайны на суд общества. Результат оказался довольно неприятным.

Операторы боевых систем начали страдать нервным расстройством, которое получило имя «Wikileaks syndrome» (по названию интернет-проекта «Wikileaks», распространявшего подобные материалы). Симптомы Wikileaks syndrome были следующими:

1) замедленная скорость реакции на происходящее — что было обусловлено двойной и тройной внутренней перепроверкой любого принимаемого решения.

2) преувеличенно политкорректная, формализованная и стерильная речь (это неплохо, может быть, для говорящего перед камерой политика — но невероятно осложняет управление боевой ситуацией).

3) нежелание принимать даже простейшие решения без приказа вышестоящего начальника (который, как правило, сам старался переадресовать решение на еще более высокий уровень).

В результате преимущества беспилотных авиационных систем оказались сведены на нет. Даже если в перекрестии на экране были отчетливо видны фигурки вооруженных врагов, вся цепь командования оказывалась вовлечена в длительные переговоры с оператором дрона — до тех пор, пока враги не расходились восвояси или самый вышестоящий начальник не отдавал прямой приказ открыть огонь.

Несмотря на это, у «свисткодувов» оставалось достаточно материала, годного в качестве интернет-компромата: насильственную смерть человека сложно обставить так, чтобы она выглядела привлекательно с точки зрения паблик рилейшнз. Понятно было, что видеозапись убийства всегда будет привлекать жадное человеческое внимание — а, насытив его, общественность обязательно начнет поднимать моральные вопросы, чтобы удовлетворить себя по полной программе.

Но это было еще полбеды.

Одновременно у беспилотников выявилась другая серьезная уязвимость.

Любой боевой дрон связан с командным центром по радио. А поскольку среда, где распространяются радиоволны, одна для всех, подключиться к радиосвязи при очень большом желании может кто угодно.

Сначала канал связи беспилотников с командным центром даже не шифровался — и еще в нулевые годы иракские повстанцы научились перехватывать видеосигнал с беспилотника с помощью программы, предназначенной для приема спутниковых передач (такой софт свободно можно было купить в интернете за пару десятков долларов).

Связь принялись шифровать.

И все равно началось самое жуткое, что только можно себе представить. Неизвестные стали подключаться к управлению беспилотниками «MQ-9 „Reaper“» и запускать ракеты «Hellfire» по персоналу НАТО в Афганистане. Два или три подобных случая были выданы за талибские теракты. Но один особенно кровавый эпизод утаить не удалось.

Погибло несколько крупных чинов альянса. Был огромный скандал. Пресса, как всегда, искала русский след и глухо упоминала китайскую разведку, но на официальном уровне эти обвинения повторены не были. Не был даже признан перехват управления дроном — в отчетах говорилось только о трагическом случае «friendly fire» [8].

Вскоре стало ясно — за инцидентом не стоят спецслужбы других стран. Просто уверенность американцев, что афганские головорезы не смогут подключиться к закрытому каналу связи, оказалась ошибочной.

Это, конечно, было сложно для героиновых моджахедов в силу их низкой технической подготовки. Но для талантливого китайского или пакистанского хакера такая задача была вполне разрешима, а маковые плантаторы имели достаточно средств, чтобы нанять целую дивизию хакеров, полностью укомплектованную всем необходимым. Взлом любого радиоканала становился просто вопросом времени, и такие события случались все чаще.

Но когда это происходило, например, с системой «F.I.D.L» на бомбардировщике B—1B, контроль могли перехватить чертыхающиеся летчики. В случае беспилотного летательного аппарата такой возможности не было.

В Пентагоне это понимали — а что может наделать вооруженный ракетами «воздух-земля» беспилотник, управление которым попало во вражеские руки, было уже известно.

Военные потребовали от проектировщиков решить сразу обе проблемы — защитить систему от перехвата и разгрузить операторов от кошмара «Wikileaks syndrome». На неформальном уровне смысл задания формулировался несколько шире: снять с военных персональную ответственность и обезопасить Пентагон от медийного эха информационных утечек.

Несмотря на кажущуюся невыполнимость и даже абсурдность такого заказа, решение было найдено. Надо признать, что оно было в высшей степени необычным, остроумным и эффективным.

Пентагон сделал ставку на секретную программу «F.D.O.M.», находившуюся в разработке с середины девяностых годов прошлого века.