Урод - Константин Соловьев

– Извини. Не обращай внимания.

– В Трис Орвин не посмеет отправить дружинников, несмотря на свои добрые отношения с тамошним шэдом. Значит, ему придется тратить время на переговоры или действовать без огласки. В любом случае он потеряет достаточно времени, чтобы ты мог двинуться дальше. Исчезни в Трисе, забей хеггов, чтобы не выдать след, и передвигайся без шума, не привлекая внимания. Трис – большой город, но если не изменишь своим привычкам, тебя опознают к закату того же Эно.

Крэйн рассеянно слушал, прикрыв глаза. Лат, грозный, всегда уверенный в себе и не знающий сомнений Лат, говорил торопливо и сбивчиво, словно спешил высказать все до того, как его перебьют. «Судьба, – неожиданно равнодушно подумал Крэйн, глядя на едва видимый контур брата. – Сам Алдион гонит меня. Еще немного и мне придется поверить в Ушедших».

Неожиданно он почувствовал, как внутрь вползает крохотное холодное облачко, почти сразу же сгустившееся плотным комком где-то в животе.

Если Лат боится за него, если он готов чуть ли не силой заставить родного брата покинуть город – значит, ситуация действительно гораздо хуже, чем видится из покоев. Крэйн поборол острое желание снять эскерты, пальцы сжались в кулаки. Созвать дружину? Бесполезно, понял он, если Орвин настроен серьезно, пять человек его не спасут, как не спасут и сто. С пониманием пришло спокойствие, он неожиданно расслабился, голос Лата стал на него действовать усыпляюще.

– …тор-склета будет непросто, скорее всего придется делать это в зените Урта. Охраны будет мало, если они не получат указания от Орвина, твоя дружина должна с ними справиться. Но это крайний случай, чем меньше шума ты поднимешь, тем лучше. Старайся обставить все так, словно это твой обычный поход в трактир, о твоих привычках наслышан весь Алдион, это вызовет меньше подозрений. Запасных хеггов и провизию я беру на себя, скорее всего придется оставить их заранее, в роще. Ты знаешь, три или четыре этеля на север, она небольшая, но достаточно глуха, чтобы хегги перетерпели Эно или два. Главное – будь осторожен, когда прибудете в Трис. Не забудьте снять кассы и эскерты, по ним вас опознают еще у ворот, разбейтесь на группы так, чтобы войти по очереди. Постарайтесь сменить хеггов, платите хоть по сотне сер за каждого, если не получится – забейте их и двигайтесь пешком. У Орвина есть свои люди в Трисе, но их немного и они не успеют среагировать.

– Ты увлекся планами. Орвин достаточно умен, чтобы предусмотреть все варианты. Если он выставит свою дружину, прорыв будет самоубийством.

– Наша самая ценная ставка – на неожиданность, – пояснил Лат. – Никому, даже Орвину, в голову не придет, что ты рискнешь покинуть Алдион. Ты ведь за всю жизнь ни разу не пересекал его границ.

– О да.

– Как только покинешь Трис – двигайся на запад. Города там не столь крупные, часто на большом расстоянии друг от друга, но и влияние Орвина там меньше.

– Ему ничего не стоит послать своих людей к местному шэду, – возразил Крэйн. – Власть Алдиона в этих землях достаточно уважаема, чтобы он мог стукнуть кулаком и потребовать мою голову. Может, я ни разу не покидал город, но я все-таки не идиот. Орвин может приказывать любому шэду.

– Вот почему я тебе толкую о незаметности! – Лат ударил кулаком по подлокотнику, дерево сухо треснуло. – Если ты предашься своим любимым занятиям, можешь считать, что весь план был порочен изначально. Кроме того, маленькие шэды северных городов боятся Орвина, но не станут лезть из кожи, чтобы удовлетворить его желания, скорее всего покорность будет лишь формальной. Даже если Орвин назначит вознаграждение, не каждый согласится вмешиваться во внутренние ссоры рода Алдион, а здесь пахнет чуть ли не гражданской войной. Нет, со стороны правителей угроза не будет чрезмерной.

– Лат, ты забываешь, что Риаен все еще жива.

– Сейчас! – рявкнул Лат, теряя терпение и вскакивая на ноги. От этого движения кресло отлетело на несколько шагов и опрокинулось. – Клянусь всеми оставшимися богами, у тебя в голове фасх вместо мозга! Она сейчас жива! Возможно, ей отпущен час, может – один Урт…

Лат замолчал, прикрыл ладонью глаза и, неожиданно обмякнув, опустился на кровать. Он боится за нее – понял Крэйн, чувствуя кожей исходящее от сидящего рядом брата тепло, – но, разумеется, не хочет показывать этого.

Очень похоже на него. Глупо, но похоже.

Наверное, стоило сказать что-то ободряющее, но Крэйн промолчал. Внутри опять была пустота, но теперь она была и снаружи – руки и ноги казались невероятно легкими, хотя сдвинуть их с места было невозможно. Голова немного кружилась.

– Я тоже не хочу ее смерти, – получилось грубовато, но искренне. – Пусть она мне не мать, но я люблю ее и Орвин здесь ни при чем.

– Да, разумеется… – Лат вздохнул, не отнимая руки от лица. – Извини, глупо все это. Конечно же, она поправится.

– Я тоже так думаю.

– Хорошо.

Разговор прервался, как тонкая нить, оба сидели молча, каждый пытаясь найти в себе силу заговорить. Но разрыв не поддавался восстановлению и время текло сквозь них, пропитывая их горькой пустой усталостью и неловкостью. Оба досадовали на себя, хоть и по разным причинам, оба чувствовали, что невидимая связь между ними отчего-то нарушена.

– Я пойду. – Лат медленно поднялся, прочистил горло. – Ты подумай. Пока… пока есть время. И собери дружину.

– Да, наверное. Я найду тебя, когда решу.

Крэйн встал, открыл перед Латом дверь. Лат вышел боком, в освещенном факелами коридоре обернулся. Лицо у него было уставшее и серое, даже глаза казались тускнее, чем обычно.

– Я буду ждать.

Он сделал один шаг, неожиданно остановился и снова повернулся. Крэйн напрягся.

– У тебя на лице что-то. – Лат коснулся указательным пальцем левого виска. – Наверное, из-за еды. Бросай питаться в трактирах.

Крэйн машинально повторил его жест, и в левом виске опять появилась знакомая острая боль, словно в кожу вонзили до самой кости раскаленную булавку. Но на этот раз палец не ощутил крошечного островерхого бугорка, он уперся во что-то большое и припухшее, словно на виске появилась еще одна щека. Забыв про Лата, он снял с крепления факел и вернулся в свои покои.

Зеркало куда-то запропастилось, из-за факела комната наполнилась едким неприятным дымом. Крэйн почувствовал, что губы у него отчего-то дрожат и злость на себя помогла не терять терпения. Наконец зеркало нашлось, Крэйн поднес близко к лицу тонкую пластину и с секундным опозданием понял, что отвратительный тонкий хриплый вскрик сорвался с его собственных губ. Зеркало как-то неловко вздрогнуло в ставших вдруг непослушными пальцах и с сухим хрустом упало в темноту. Но даже без него Крэйн продолжал видеть огромный вспухший нарост на виске, переходящий на щеку. Размером он был не меньше половины ладони и цвет его напоминал бледно-багровый лишай. Забыв про зеркало, Крэйн впился пальцами в податливую рыхлую мякоть, но добился лишь еще одной вспышки боли.