Нгоньяма желтогривый - Эрнест Гленвилл

Ему хотелось вернуться к львам, с которыми он вместе охотился, и на третий день он нашел недоеденную тушу антилопы, загрызенную львами. Он обглодал все кости, это был его первый обед с тех пор, как он доел мясо буйволицы, погибшей в зарослях. Приободрившись, он поплелся дальше и вскоре увидел львов, отдыхающих после пира.

Они встретили его равнодушно, но затем проявили необычайное внимание. Львы заметили, что он хромает, а калека им не нужен. Самый крупный лев встал, сделал несколько шагов и, низко опустив голову, обнажил клыки. Нгоньяма повернулся и прихрамывая побрел прочь. Он сразу понял намек, и так как шансы были против него,"то ему оставалось только удалиться. Неизвестно, был ли он рассержен, разочарован или удручен. Своих чувств он не проявил.

Старый лев посмотрел ему вслед и тяжело опустился на землю, но лев молодой - тот самый, которого Нгоньяма несколько недель назад обратил в бегство,- задумал свести счеты с бывшим своим соперником. Забежав на полкилометра вперед, он подстерег хромого льва и немедленно открыл военные действия: хвост задрал кверху, сделал прыжок, перевернул противника на бок и тотчас же отскочил.

Нгоньяма не мог ступить на левую лапу и, следовательно, был уязвим с левой стороны. Несколько раз молодой лев повторял свой маневр, нанося врагу тяжелые удары. Он прыгал и отскакивал, и было ясно, что развязка близка.

Наконец он лапой разодрал ему старую рану, и тогда Нгоньяма рассвирепел. Прыгать он не мог и побежал рысцой к отпрыгнувшему врагу. Тот не уклонился от встречи, а Нгоньяма этого только и добивался. В последовавшей схватке зубы Нгоньямы вонзились в горло льва. Раздалось хрипение, и все было кончено.

Нгоньяма, хромая, потащился дальше. Шел долго, пока не добрел до воды. Он напился и шершавым языком зализал свои раны. Потом залез в кусты, где его не беспокоили мухи. Здесь он оставался до тех пор, пока не зажили раны.

Глава XII. Пария и человек

Нгоньяма ковылял по выжженной степи. До захода солнца оставалось около часу, и длинные тени кустов протянулись по земле. Нгоньяма был взрослым сильным желтогривым львом, а ковылял он потому, что один из мускулов на задней ноге был разорван длинным рогом буйвола. Случилось это в те дни, когда Нгоньяма, гордый своей силой, имел подругу и вместе с ней охотился в тростниковых зарослях. Теперь львы не принимали его в свою компанию, и он - изгнанник, пария! - вынужден был одиноко бродить по степи и питаться падалью.

Нгоньяма не мог прыгать. Передние лапы его не были повреждены - массивные лапы с широкими подушечками и длинными острыми когтями - и клыки его по- прежнему оставались страшным оружием но для прыжка лев должен поджать задние лапы и с силой оттолкнуться от земли: этого Нгоньяма сделать не мог. Он походил на военное судно со сломанным винтом. Подойдя к врагу вплотную, он становился грозным и опасным противником, но ни преследовать, ни убегать он не мог. Эта неспособность убежать - или, вернее, быстро и с достоинством удалиться - и превратила его в парию. Он не мог найти себе подругу, потому что ни одна львица не станет смотреть на льва, который не в состоянии ее прокормить. Но он даже не попытался искать подругу, так как молодые львы всегда одерживали над ним верх. Они коварно нападали на него сзади, и ему ничего не оставалось, как прятать искалеченную заднюю половину тела в колючие кусты, чтобы избежать нападения с тыла. Это делало его смешным, так как противник оставаясь ненаказанным, удалялся со львицей.

Под влиянием этих постоянных неудач и оскорблений Нгоньяма стал мрачным и свирепым, а физический недостаток лишил его возможности охотиться. Ему приходилось изощряться, чтобы добыть себе пропитание: он стал вором - вором лукавым и коварным, не гнушающимся общества ворон, шакалов и гиен. Он следил за охотниками. Когда другие львы, утолив голод, уходили на отдых, он подкрадывался к остаткам пиршества и питался объедками. Его задачей было выслеживать львов-охотников, идти за ними и терпеливо ждать.

Но теперь - с наступлением засухи - почва походила на раскаленное железо; горячий ветер шелестел в обожженной солнцем траве, трещали жесткие сухие листья, в руслах рек не было воды. Крупная дичь покинула старые пастбища, а вслед за дичью ушли и львы-охотники. Тяжелые времена настали для Нгоньямы. Вот почему в этот жаркий предвечерний час он брел, голодный и одинокий по раскаленной степи.

Шел он в страну зарослей и холмов, а к ночи спустился в русло высохшей реки, надеясь найти воду и поймать хотя бы несколько лягушек. Но воды не было. Он нашел только жидкую грязь в выбоине и пожевал влажную землю. С берега смотрел на него, скаля зубы, шакал.

Взошла луна, и засеребрился белый песок в русле реки. Скользя бесшумно, как тень, лев поплелся дальше. Там, где русло реки расширялось, он остановился, поднял голову и широко раскрыл глаза. Обычно у льва глаза бывают прищурены, словно на мир он взирает с высокомерным презрением; но, широко раскрытые, они огромны и светятся зеленовато-желтым светом.

На высоком берегу реки он увидел какое-то странное существо. Оно сидело, скрестив руки и опустив голову, и громко храпело. Лев решил, что странное существо спит. Это был человек. Вдруг он поднял голову, заморгал, посмотрел прямо на льва и снова закрыл глаза. Нгоньяма ничего не понимал. Уж не попал ли он в ловушку? Он оглянулся, но ничего подозрительного не заметил. Взглянув еще раз на спящего человека, он стал подниматься по крутому склону.

Был он на полпути, когда человек снова раскрыл глаза и посмотрел в упор на приближающегося льва. И тотчас же сон слетел с него, а глаза расширились от ужаса. Лев поджал задние лапы, готовясь к прыжку, потом вспомнил, что прыгать он не может. Вытянув огромную лапу, он вонзил когти в землю и подтянулся выше. Дважды повторил он этот прием и все время не спускал глаз с перекошенного лица там наверху.

И вдруг с искривленных губ человека слетел слабый стон, перешедший в вопль, такой пронзительный и страшный, что лев сорвался и покатился по откосу. Когда он встал, на берегу раздавались крики, слышался топот ног. Нгоньяма скользнул в тень и рысцой побежал прочь.

Человек на берегу был одним из караульных, расставленных вдоль реки. Когда товарищи подбежали к нему, он не мог выговорить ни слова. Его отнесли в палатку, а к утру он оправился и обрел дар речи. Товарищам он рассказал о происшествии прошлой ночи. На берегу реки было холодно; он завернулся в одеяло, карабин положил на колени и задремал. Сквозь сон открыл он глаза и увидел внизу осла. Ему показалось странным, как очутился здесь осел. Пересилив дремоту, он снова приоткрыл глаза и вдруг понял, что это не осел, а лев, взбирающийся по откосу- Онемев от холода, он не мог пошевельнуться, не мог схватить карабин. Вот тогда-то он и стал кричать. Товарищи нашли это объяснение незаслуживающим доверия, но, вернувшись на место происшествия, они ясно разглядели следы льва.