Бремя чужих долгов - Тимофей Печёрин

Не давая ведьме очухаться, я схватил с пола один из ножей и, потрясая лезвием, кинулся к ней. Но меня опередили — я не успел ничего сделать, прежде чем услышал язвительный голос Нелы:

— Эй, чародей-недоучка! Ты ничего не забыл?

Обернувшись, я вынужден был хотя бы перед собой признать: да, забыл. И не только то, что противниц у меня две. Вдобавок, пока я прохлаждался в бесплотном состоянии, драгоценная моя оболочка сидела за столом, приваленная к спинке стула — на виду, беспомощная и уязвимая. А старшая из сестер-ведьм догадалась подобраться к ней. Да приставить к горлу нож.

— Отдаю тебе должное: приемчики у тебя своеобразные, — расщедрилась Нела на своеобразный комплимент, — неизбитые. Возможно, из тебя мог и впрямь получиться неплохой колдун. Но теперь… если ты не прекратишь валять дурака, твоей душе некуда будет возвращаться. Понимаешь?

После этих слов она вновь не то прищурилась, не то скосила глаз — на сей раз глядя в мою сторону. И нож, замерший в воздухе, вырвался из моей невидимой руки, чтобы, пролетев с десяток футов, врезаться в ближайшую стену.

Ладно, допустим, я отстану от Норы и вообще слагаю оружие. Что тогда? Обещание, услышанное от Нелы словно в ответ на мой мысленный вопрос, увы, не порадовало.

— Обещаю сохранить тебе жизнь. Еще один раб лишним не будет. А то за домом некому ухаживать.

Теперь ясно стало, кем был молчаливый молодой человек, приносивший еду — его лишенное эмоций, отрешенное лицо с пустым взглядом теперь стали понятны. Да и насчет старика-лакея я не был уверен, лишили ли его свободы воли, иль просто он сам по себе впал в маразм.

В любом случае, такая форма существования меня решительно не устраивала. Невидимый, я бесшумными шагами двигался в сторону Нелы и своего, оказавшегося под угрозой, тела. Взглядом и мыслью судорожно ища хоть какую-нибудь лазейку. Хотя бы крохотную возможность спасти сразу и тело, и душу.

О, я мог бы извлечь из ножен меч сэра Готтарда — с коим он… ну, то есть я, садясь за стол, не расставался. Уж тогда бы я забыл о предрассудках и от души изрубил треклятую ведьму в мелкие кусочки. Эх, мог бы, наверное, много чего мог… кабы Нела находилась, например, за спиной у моего тела. Или с другого бока подошла. Но нет, она прямо так и стояла, чтобы находится аккурат между мной и мечом. И незаметно не подберешься. Стоит клинку хотя бы на дюйм выбраться из ножен, тело мое новое, с таким трудом добытое, останется с перерезанным горлом.

А ведьма еще и подгоняла меня, не давая времени на раздумья.

— Слышишь, чародей! — крикнула она, — не надо испытывать мое терпение. Либо ты оживешь прежде, чем я досчитаю до трех, либо не оживешь никогда. Ра-а-аз!

Зато когда ведьма сказала «два!», я, наконец-то наметил две же спасительные лазейки. Забавное совпадение, не так ли? Решил использовать их в последовательности.

Во-первых, я на ходу подхватил со стола почти полный кубок с вином. Быстро подхватил — Нела не успела ни понять моих намерений, ни упредить. А я, не теряя времени даром, плеснул содержимым этого кубка, целясь ведьме на платье.

Задумка сработала — все-таки женщина есть женщина. Взвизгнув, Нела отпрянула, отведя руку с ножом. Сам нож вообще выпал, когда ведьма, схватившись всеми десятью пальцами за погубленный наряд, в ужасе уставилась на пятно, расплывавшееся на ткани.

Во-вторых, еще раньше, чем плеснул вином, я заметил, как Аль-Хашим почесал рукой затылок. Рукой! Он смог пошевелить рукой. Из чего я сделал вывод, что или отрава перестала действовать… а значит, и на мое тело тоже. Или алхимик, за которым обе ведьмы не следили, считая неопасным, произнес-таки нужное заклинание до конца. В последнем случае я надеялся, что старику хватит ума применить эти чары и ко мне.

Надежды оправдались. Вернувшись в свое тело, я смог не только пошевелиться, но и свободно встать. А еще извлечь из ножен меч да занести его над Нелой для удара. Прощайте, замашки джентльмена — я иду мстить.

Клинок, занесенный над головой, все же заставил ведьму отвлечься от созерцания испорченного платья и переживаний по этому поводу. С кошачьей ловкостью Нела отскочила в сторону, а в следующее мгновение уже устремила в мою сторону свой колдовской, с прищуром, взор.

Очевидно, по замыслу ведьмы он должен был швырнуть меня в направлении стола. И повергнуть хотя бы на пол, если до вышеупомянутого стола я почему-то не долечу. Однако на деле колдовской удар лишь заставил меня отступить на пару шагов да чуть отклонить голову. Очень уж избирательно он подействовал: на ноги — да, на голову — слабо, а туловище и вовсе ничего не ощутило. Не ощутило, вероятно, потому, что на доспехах, закрывавших его… красовалось изображение растопыренной пятерни.

Религиозный символ! Причем в пределах Фьеркронена — самый распространенный. Так вот помощь пришла с неожиданной стороны.

Холодно усмехнувшись, я снова вскинул клинок и перешел в наступление. Обескураженная Нела попятилась. Но куда ей было деваться, кроме как забиться в угол? Ибо от выхода из гостиной я успел ведьму отрезать. И теперь надвигался на нее с неторопливой неумолимостью и неизбежностью. Как лев подходит к раненой антилопе.

Но едва я занес меч для нового удара, как воздух вокруг него загустел, сделавшись хоть по-прежнему прозрачным, но твердым. Сталь увязла в нем вместе с обеими моими руками.

Голову, впрочем, я повернуть смог. Чтобы увидеть направлявшуюся ко мне Нору со вскинутой рукой. Глядя на нее вкупе с этим жестом я невольно вспомнил малолетних недоумков из своего родного мира. Тех, кто невесть зачем знает, какого числа родился Гитлер, любит рисовать на стенах кресты с гнутыми концами и таким вот манером жестикулировать в компании себе подобных.

Я даже хмыкнул, даром, что смешного ничего не было ни в той гопоте зигующей, знакомой по прошлой жизни, ни, тем более, в атакующей ведьме. И вообще, в схватке на два фронта веселого мало.

Поскольку меч мой оказался обездвижен, у меня осталось два выхода — причем оба сомнительных. Я мог бы снова покинуть тело и попробовать сражаться в качестве духа. Что во-первых малоэффективно, а во-вторых опасно. Поскольку та же Нела вновь могла приставить мне к горлу нож и попытаться принудить к капитуляции. Еще я мог бы ударить без оружия. Но кто поручится, что оставшиеся от прежней жизни рефлексы-предубеждения не помешают мне и на сей раз?

В итоге я не нашел ничего лучше, чем зажмуриться… и мощным пинком опрокинуть Нелу на пол. Та вся скорчилась с криком боли, переходящим в стон.

— А ты подонок! — воскликнула Нора, вскидывая теперь уже обе руки.

Мои ноги, смешно раскорячившись, сперва застыли, точно влипли в застывающий бетон. А в следующее мгновение словно кто-то большой и невидимый подхватил меня разом и за ноги, и за руки. Да приподнял на несколько футов над полом.