Ведун Сар - Сергей Шведов

— Я знаю почерк Майорина, — задумчиво проговорил магистр. — И у божественного Авита письмо не вызвало никаких подозрений.

— Это колдовство, магистр, — понизил голос почти до шепота Скрибоний. — Этот человек демон.

— Кто?

— Высокородный Орест!

Среди врагов божественного Авита один демон уже был. Каких-то три месяца назад его едва не изловили в доме Туррибия. А теперь вот появился еще один представитель нечистой силы в лице комита агентов.

— Почему ты не рассказал обо всем божественному Авиту?

— А что я ему мог рассказать? — неожиданно всхлипнул Скрибоний. — Что письмо Майорина у меня выкрали, а взамен подложили другое? Но ведь этого не было, Эмилий! Письмо то же самое — тот же пергамент, та же печать, тот же почерк, и даже содержание его соответствует истине! Чтобы убедиться в этом, божественному Авиту достаточно опросить моих людей или агентов Ореста. И что тогда прикажешь мне делать, магистр? Объявить себя сумасшедшим? Меня сочтут в лучшем случае клеветником, пытающимся очернить преданного Авиту человека. В худшем — заговорщиком, связанным с дуксом Ратмиром. Будь спокоен, Эмилий, комит агентов не упустит возможности извалять мое честное имя в грязи.

— Тогда молчи, — расстроенно крякнул Эмилий.

— А что мне скажет при встрече сиятельный Майорин? Он ведь сочтет меня предателем, пособником высокородного Ореста, и устранит раньше, чем я успею вставить слово. А главное — мне даже оправдаться нечем. Авит уже объявил о своем решении назначить префекта Майорина соправителем. На днях свое мнение по этому поводу выскажет Римский Сенат. И я получу в лице нового императора врага, способного раздавить меня одним пальцем. И он это сделает, Эмилий! Я знаю Майорина, он не принадлежит к числу тех людей, которые прощают чужие промахи.

Эмилий вынужден был признать, что сенатор Скрибоний попал в очень сложное и чреватое большими неприятностями положение. На его месте магистр задумался бы о добровольном изгнании. Почему бы сенатору, например, не уехать на время в Византию и не попросить защиты у божественного Льва? Константинополь прекрасный город, не уступающий Риму ни положением, ни размерами, а кое в чем даже превосходящий его. Человек со средствами вполне может обрести там вторую родину.

— Во-первых, у меня нет денег, Эмилий, во-вторых, мой отъезд явится подтверждением измены, а в-третьих, божественный Лев выдаст меня Майорину по первому же его требованию.

— Даже не знаю, чем тебе помочь, Скрибоний, — вздохнул Эмилий, отводя глаза.

— Знаешь, магистр! — зло выдохнул сенатор. — Более того, ты единственный человек в Риме, способный спасти меня от неминуемой смерти. Именно поэтому я и пришел к тебе за помощью.

— Не понимаю, — искренне удивился хозяин. — При чем здесь я?

— Мы ведь дружим с детства, Эмилий, — давил на жалость сенатор. — Так неужели ты бросишь меня в беде?!

— Я готов тебе помочь, Скрибоний, просто не знаю как.

— Сведи меня с Климентиной.

— Зачем? — удивился магистр.

— Затем, что у почтенной матроны есть сын, как две капли воды похожий на покойного императора Валентиниана. И зовут его Либий Север. Ты бы видел, как его приветствовали клибонарии и легионеры. Еще бы! Юноше еще нет и двадцати, а он одерживает победы. Кто они такие, все эти авиты и майорины, рядом с прямым потомком Феодосия Великого? Вот он истинный император Рима, рожденный под звездой Юпитера!

— Скрибоний, — в ужасе отшатнулся магистр, — ты толкаешь меня к мятежу!

— Да, Эмилий, это правда, — кивнул сенатор, — но ты сам выбрал опасный путь, вступив в брак с этой женщиной. Твоего пасынка убьют раньше, чем он станет мужчиной. И тебя тоже. Из предосторожности. Чтобы ты, чего доброго, не вздумал мстить.

— Это шантаж, сенатор! — вскричал Эмилий, поднимаясь на ноги.

— Нет, это просьба старого друга, которому ты обещал помочь. Нам обоим нечего терять, магистр, и именно поэтому ты сведешь меня с Климентиной и Ратмиром.

— Я не знаю, где находится дукс, — поморщился магистр.

— Зато твоя жена знает.

Эмилий залпом осушил кубок, наполненный дорогим вином. В какой-то миг ему показалось, что он выпил яд. Ноги его подкосились, и он мешком рухнул в кресло. С губ магистра едва не сорвалось проклятие по адресу Туррибия, сосватавшего ему не жену, а смерть. Причем смерть мучительную. А ведь Эмилий и раньше догадывался, что вокруг его пасынка Либия Севера плетется интрига. Да что там догадывался — знал! Патрикий собственными ушами слышал разговор Либия и Ратмира в саду сиятельного Аспара, где сын матроны Пульхерии обещал его пасынку власть. Уже тогда Эмилию следовало принять решение, но он медлил, наивно полагая, что все разрешится само собой без его участия. Не разрешилось. И вот сейчас он оказался перед тяжким выбором — либо выдать Авиту старого друга Скрибония, погубив заодно юного пасынка, либо возглавить заговор против императора, чреватый поражением и гибелью. Размышлял магистр долго, так долго, что у его гостя едва не лопнуло терпение.

— Хорошо, Скрибоний, я сведу тебя с Климентиной, а там будь что будет.

Орест узнал о визите Скрибония сначала к Эмилию, а потом к матроне Климентине от своих агентов, которым он приказал не спускать глаз с сенатора. Нельзя сказать, что активность патрикия явилось для комита агентов сюрпризом, чего-то подобного он ожидал и сейчас мысленно поздравил себя с успехом. Скрибоний, надо отдать ему должное, совершенно правильно просчитал последствия ситуации, в которую попал не по своей вине. Орест очень рассчитывал, что заговорщики выведут его людей на Ратмира, но, увы, матрона Климентина оказалась слишком крепким орешком для агентов схолы. Однако комит почти не сомневался в том, что матрона поставила беглого дукса в известность о новом союзнике, которого она столь неожиданно приобрела. Скрибоний был весьма влиятельным человеком в Риме, и его поддержка притязаний на власть Либия Севера могла подвигнуть коллег-сенаторов на решения неординарные, идущие вразрез с интересами Авита и Майорина. Правда, для этого император и его соправитель должны очень сильно огорчить Рим, а возможно, поставить его на грань гибели. Сын Литория любил Вечный Город, но все же не настолько, чтобы оплачивать его величие ценою собственной жизни. Орест слишком хорошо понимал, что победа Майорина над вандалами станет самым горьким поражением в его жизни. И именно поэтому ее нельзя было допустить. В конце концов, эти люди, Авит и особенно Майорин, сами виноваты в том, что нажили в лице Ореста врага. Никто не мешал им оценить по достоинству услуги человека, изначально к ним расположенного. Вместо этого зять божественного императора предложил ему на выбор — либо изгнание, либо смерть. Комита агентов не устраивало ни то и ни другое, именно поэтому он решил пойти своим путем.