Дневники Берии — не фальшивка! Новые доказательства - Сергей Кремлёв

Но вот убирают Ежова. Теперь известный грузинский марксист Берия наведет порядок. И… действительно, проходит слух, что всю группу арестованных горьковских партийных и советских работников будет судить военный трибунал. Не «тройка», не «особое совещание», а настоящий суд.

И вот приходит 8 января 1940 г.».

Итак, Ашкенази (из его воспоминаний проглядывает, повторяю, вполне типичный скрытый троцкист и оппозиционер) был посажен в узилище Ежовым, а обрёл свободу благодаря тому, что «известный грузинский марксист Берия» стал наркомом внутренних дел СССР и действительно «навёл порядок».

Именно Берия дал ход массовому пересмотру следственных дел и приговоров, в результате чего были освобождены сотни тысяч людей. Сам же Марк Ашкенази сообщает, что в 1939 году его новые сокамерники, бывшие начальники райотделов НКВД, говорили ему, что «». «врагов народа» сейчас пачками выпускают на волю», и заверяли, что «и меня (Марка Ашкенази. — С. К.) скоро выпустят». Тем не менее Ашкенази аттестует их так: «…малограмотные, ещё не в конец испорченные ежовско-бериевской школой…»

Ну, относительно Ежова всё ясно — его любить Ашкенази не с чего.

Но откуда такая злоба по отношению к Берии?

Надо сказать, Ашкенази описывает следствие и условия заключения, допуская нередко явную ложь и преувеличивая свои личные страдания — не забудем, что «несчастная жертва режима» благополучно дожила до 94 (девяноста четырёх) лет, скончавшись в 1981 году. При этом Ашкенази порой лжив там, где фальсификация истории обнаруживается невооружённым, что называется, глазом.

Вот конкретный тому пример.

Ашкенази арестовали в мае 1938 года, о чём сказано на с. 89–90 его книги. Затем рассказ последовательно доводится до августа 1938 года, когда Ашкенази приводят на очередной допрос к начальнику отделения и он якобы замечает, что «…не стало на стене портрета «любимца всего народа» — Ежова…».

Ну не могло быть такого в августе 1938 года — лишь в конце августа того года Берия был переведён в Москву, причём на должность первого заместителя Ежова, став наркомом лишь в ноябре 1938 года.

Впрочем, на фоне последних двадцати наших лживых лет ложь Ашкенази — мелочь, конечно. О Берии лгали и покруче…

И самая, в некотором смысле, крутая ложь — «катынская». Недаром именно «катынских» современных «гробокопателей» и «разоблачителей» постигла под Смоленском небесная — в любом смысле — кара.

«Катынская» фальшивка была убедительно разоблачена уже в реальном масштабе времени в итоге работы Специальной комиссии по установлению и расследованию обстоятельств расстрела немецко-фашистскими захватчиками в Катынском лесу военнопленных польских офицеров. Эта комиссия под руководством академика Бурденко 24 января 1944 года опубликовала сообщение, всё расставляющее на свои места.

Однако профессор Козлов обо всём этом помалкивает и пишет:

«Символично, однако, отсутствие в «Личном дневнике» Берии записи о заседании Политбюро ЦК ВКП(б) от 5 марта 1940 г., на котором было принято решение о внесудебной расправе с пленными польскими офицерами. В Журналах Сталина это заседание с присутствием на нем Берии зафиксировано. Понятно отсутствие записи об этом важнейшем событии в «Личном дневнике» Берии: его публикатор все документы об этом походя называет фальшивками. А затем даже заставляет Берию в его дневнике возмущаться гитлеровской политической и идеологической провокацией. Похоже, — записывает якобы Берия в своем «Личном дневнике» о находке в Катыни трупов расстрелянных поляков, — это те поляки, которые разбежались от нас при оставлении Смоленска. Им надо было идти в тыл самостоятельно, а они остались у немцев. Что ж, свое они получили. Эта публика всегда заявляла, что лучше быть мертвым, чем красным»

Если бы я, как в том меня подозревает профессор Козлов, имел намерения «заставить» Л. П. Берию «возмущаться гитлеровской политической и идеологической «провокацией» в целях укрепления официальной советской версии, то такое возмущение можно было бы обставить и тоньше. Беда в том, что Берия выражал свои чувства и мысли без консультации с Кремлёвым, а при этом писал святую правду — основная часть польских офицеров была по убеждениям антисоветской.

Отвечая профессору Козлову, я уже писал о «катынском» аспекте проблемы, а сейчас несколько расширю его рассмотрение. Лишь несколько, а не полномасштабно — исключительно потому, что эта книга посвящена всё же не Катыни. К тому же «катынская» тема рассмотрена — подробно и объективно — уже не раз и многими.

Профессор Козлов, приводя мои слова о том, что польских военнопленных расстреляли не сотрудники НКВД в 1940 году по решению Политбюро, а немцы в 1941 году, чтобы обеспечить себе в удобный момент сильный пропагандистский рычаг для осложнения советско-польских отношений и дискредитации Советского Союза во внешнем мире, далее восклицает:

«Старая песня, комментировать которую нет смысла после многочисленных документальных публикаций по этому вопросу».

Но какие документальные публикации он имеет в виду? Документальных публикаций по «катынскому» вопросу имеется нынче немало, однако все документальные, а не якобы документальные публикации однозначно фиксируют «немецкий» и только «немецкий» след в Катыни.

В частности, профессор Козлов не может не знать о материалах того «круглого стола» по Катыни, который проходил 19 апреля 2010 года в Государственной думе под председательством заслуженного юриста РФ, доктора юридических наук, профессора Виктора Ивановича Илюхина — ныне покойного.

Известного российского историка, члена-корреспондента Российской академии наук Владимира Петровича Козлова среди участников «круглого стола» не было. Однако среди них были, например, Юрий Николаевич Жуков — ведущий научный сотрудник Института истории РАН, Вячеслав Петрович Зимонин — доктор исторических наук, профессор, Валентин Александрович Сахаров, доктор исторических наук, профессор МГУ им. MB. Ломоносова, Виктор Михайлович Крук — генерал-майор юстиции, Сергей Иванович Габовский, полковник юстиции, сотрудник Главной военной прокуратуры в 1989–1997 годах, и ряд других, вполне профессионально компетентных и граждански ответственных общественных деятелей, в том числе известные и блестящие исследователи «катынской» темы писатели Юрий Мухин и Владислав Швед.

Материалы «круглого стола» были изданы в 2010 году вполне массовым тиражом как приложение к журналу «Политическое самообразование» под названием «Тайны Катынской трагедии». Там же были приведены примеры технологии фальсификации подписи Берии при «перестроечном» изготовлении «катынских» фальшивок.

Пытаясь «вскрыть» технологию якобы подлога Сергея Кремлёва, почтеннейший профессор Владимир Петрович Козлов, известный разоблачитель фальсификаций и подделок, не доказал ничего.

И я ещё раз предлагаю ему присоединиться к разоблачению явной «катынской» лжи — тут у него шансы на успех не то что высокие, а, вне сомнений, абсолютные.

Но будет ли заниматься этим официозный профессор Козлов?

Ведь публичное, на высшем государственном уровне, «признание» якобы советской «вины» за Катынь стало вначале одним из мощных факторов разрушения СССР и лагеря социализма, а сегодня сильно дискредитирует Россию.

Наоборот, публичное, на высшем государственном уровне, признание руководителей РФ в том, что предъявленные ими ранее «катынские» документы — «перестроечная» горбачёвская фальшивка, хотя и подорвёт авторитет руководства России, однозначно и мощно поднимет и укрепит авторитет самой России как государства и общества.

Это ли надо нынешним официозным историкам и их заказчикам?

Нет, конечно.

Поэтому неча на Берию пенять, коли…

Ну, думаю, и так всё, пожалуй, ясно.

Тема V

«Тихий Дон» Михаила Шолохова и «Дневники» Берии

В 1984 году издательствами «Solum Forlag A.S. Oslo» и «Humanities Press: New Jersey» была выпущена в свет книга «The Authorship of The Quiet Don» («Проблема авторства «Тихого Дона»), написанная группой скандинавских учёных — Гейром Хьётсо, Свеном Густавсоном, Бенгтом Бекманом и Стейнаром Гилом.

Предыстория появления этой книги такова.

Осенью 1974 года в Париже с предисловием Александра Солженицына было издано некое «научное» «исследование», автором которого был обозначен тогда уже покойный советский литературный критик, имя которого было замаскировано псевдонимом «Д*».

И автор «исследования», — и автор предисловия в один голос утверждали, что большая часть знаменитого романа Михаила Шолохова «Тихий Дон» была написана не Шолоховым, а «казацким» писателем-белогвардейцем Фёдором Крюковым.

И пошла-поехала писать «губерния»…