Воитель - Маргарет Мэллори

– Мойра, – снова и снова повторял он ее имя. Лизнув языком ее кожу, он двинулся вниз по шее, а потом, уложив Мойру спиной на пол, спрятал лицо у нее между грудей.

«Господи, прошу Тебя, позволь мне еще хотя бы только раз побыть с ней». Дункан так долго ждал и так сильно скучал по ней и, даже прося у Господа всего одного раза, знал, что этого будет совсем недостаточно.

Мойра должна принадлежать ему – сейчас и всегда.

Ее руки у него под рубашкой коснулись его кожи.

Да, да, да. Надежда и отчаянное желание охватили его, и Дункан потянул юбку ее платья. Наконец его рука дотронулась до шелковой кожи ее бедра, и рай оказался совсем близко.

– Нет!

Сквозь стук крови в ушах Дункан с трудом услышал Мойру, но он не мог не почувствовать, как она застыла под ним, и не понять, что она снова плачет.

Господи Иисусе, что он сделал не так?

Он откатился в сторону и попытался притянуть ее к себе на грудь, но она вся сжалась.

– Не трогай меня! Не трогай! – Мойра села и закрыла руками лицо.

Дункан сел рядом с ней, но держал руки опущенными – все-таки он ей не нужен. Понимая, что она страдает и ищет у него утешения, он, тем не менее, позволил глупой надежде вновь поселиться в его сердце.

– Прости, я не должен был… – Дункан оборвал себя.

Хотя он был расстроен, что доставил ей неприятность, Дункан больше не хотел чувствовать себя дураком, – во всяком случае, большим, чем уже был. Встав, он помешал угли в очаге и, поднявшись по лестнице на сеновал, растянулся на соломе. Сквозь тростниковую крышу над головой он слушал свист ветра. Несмотря на отказ Мойры, он все еще до боли хотел ее.

Став взрослым, Дункан еще не встречал человека, способного одолеть его, а эта черноволосая девушка, вдвое меньше его, могла одним бархатным прикосновением вырвать у него сердце.

Мойра обхватила колени и прижала их к груди.

Когда Дункан обнял ее, она впервые за все эти годы ощутила себя в безопасности. Ей следовало на этом остановиться и быть благодарной, но когда она взглянула на Дункана и увидела в его глазах страстное желание, в ней проснулись чувства, которые, как она считала, были зарыты слишком глубоко, чтобы кто-то из мужчин смог разбудить их. И ей захотелось снова испытать эти чувства.

И она позволила это себе – всего на мгновение. Когда Дункан поцеловал ее, к ней вернулось то забытое ощущение, будто ее куда-то уносит, но она все же ощущает каждый дюйм своего тела. Его горящие прикосновения слой за слоем прожигали защитный кокон, который она создала между своей душой и своим телом, чтобы выдержать ту жизнь, которая была у нее последнее время.

Но когда Дункан потянул ее юбки, у нее в сознании возник образ кричащего на нее Шона, у нее сжалось горло, и в душе поднялась паника.

Мойра выдержала жизнь с Шоном и, более того, не позволила ему сломить ее волю и чувство собственного достоинства, она гордилась, что смогла быть достаточно сильной, чтобы оставаться матерью, в которой нуждался ее сын.

Но Шон лишил ее способности радоваться ласкам более достойного мужчины, получать удовольствие. Это была та часть ее, которую ей не удалось сохранить. Чтобы снова испытать те прекрасные, сильные чувства, ей пришлось бы сделать себя открытой для мужчины, а для этого ей пришлось бы поверить ему.

А Мойра не собиралась никогда больше верить мужчине – и тем более Дункану Макдоналду.

Глава 15

Когда утром Дункан и Мойра шли к дому целительницы, напряженность между ними соответствовала плотности окружающего их тумана.

– Как он? – спросил Дункан у целительницы, как только она открыла дверь. Он надеялся, что Нейл скоро поправится, и они как можно быстрее покинут эти места.

– Можешь сам спросить у него. – Она жестом указала в ту сторону, где Нейл лежал в постели, опираясь на подушки.

Дункан был рад убедиться, что Нейл довольно бодр и к нему на лицо снова возвращаются краски. В комнате находилась еще и та старая женщина, которая узнала свирель его прадеда, и Дункан кивком поздоровался с ней.

– Кейтлин такая же хорошая целительница, как старая Тирлаг, только прикосновения у нее намного нежнее, – сообщил Нейл, глядя на молодую женщину телячьими глазами.

Значит, Нейл получал несказанное удовольствие от своей раны.

– Как скоро он будет готов для путешествия? – поинтересовался Дункан.

– Не раньше чем через несколько дней, – ответила Кейтлин.

– К тому времени я починю лодку. – Он направился к выходу. – Я буду на берегу.

– Если вы не возражаете, – Кейтлин указала на свой маленький стол, – я накормлю завтраком тебя и твою жену.

Его жена, как же. Об этом можно только мечтать.

– Спасибо за твою доброту. – Мойра села за стол к старушке.

Дункан был голоден, как обычно, поэтому присоединился к ним и быстро расправился с миской дымящейся овсянки, которую поставила перед ним Кейтлин. Взглянув вверх в надежде получить еще, он встретился взглядом со старой женщиной, которая смотрела на него глазами навыкате, очевидно, забыв о полной ложке овсянки, которую держала в дрожащей руке на полпути ко рту.

– Знаешь, а ведь ты родился здесь, – сказала она.

Он этого не знал. Насколько ему было известно, мать никогда ни единой душе не рассказывала о том, где провела год, когда отсутствовала дома. И, конечно, не говорила ему.

– О, вижу, она хранила свой секрет, – продолжала старушка. – Для женщины это вполне естественно.

– Помню, наш бард рассказывал историю о том, как мать Дункана однажды исчезла с берега с тайным возлюбленным, – с мечтательным выражением в глазах сказала Мойра. – Это была величайшая загадка и история, которую любили слушать в нашем замке долгими зимними вечерами.

– Правдивая история совсем не романтична, – покачала головой старушка.

– Я никогда и не верил ей. – Дункану было неприятно, что эта странная старуха знает о его рождении больше, чем он сам, но еще неприятнее было то, что ему хотелось это узнать. – И что произошло? – выдавил он из себя.

Привстав и потянувшись над столом, старая женщина своей похожей на клешню рукой коснулась его локтя, и Дункан застыл. Он не нуждался в сочувствии старухи, но куда же от нее денешься.

– Я хочу знать только правду, – сказал он.

– Твою мать однажды похитили с берега у замка Данскейт, эта часть истории – правда. Ее увез Маклауд.

– Моя мать убежала с Маклаудом? – О, это было еще хуже, чем он предполагал.

– Она сделала это не по доброй воле. – Старушка помолчала, давая ему время осмыслить услышанное. – Твоя мать была мечтательницей и не замечала галеру, полную воинов Маклаудов, пока они не оказались рядом с ней. В шестнадцать лет твоя мать была редкой красавицей, можешь не сомневаться. И один из людей Маклауда решил забрать ее с собой.