Сводный экипаж - Юрий Павлович Валин

С грустью я взираю на склянку.

Неблагодарность царит

p.s. Как эти хайку вообще пишутся? Нет, узкая форма, не моя.

p.p.s. Стоимость медикамента включить в накладные расходы и предъявить заказчику операции.

[1] (Перманганат калия (распространённое название в быту — марганцовка) — марганцовокислый калий, калиевая соль марганцовой кислоты.

Глава пятая

Экипаж знакомиться с редкостными красавицами, классической архитектурой и ныряет за ценными металлами

Ночью и утром «Ноль-Двенадцатый» слегка потрепало, но корпус выдержал — новых течей не появилось. К полудню выловили недурную корягу, подняли и пристроили сушиться на корме барки. Конечно, разумнее было заготовить топлива на Свиных островах — сушняка там хватало. Но на заколдованном острове отчего-то о дровах вообще не вспоминалось.

Нужно признать, после отбытия и о самих островах вспоминали неохотно. Шкипер сожалел об утерянной куртке, но это сожаление было понятное, разумное, не имеющее отношения к щекотливым событиям. Весьма грустен был доктор. Гребец многословно размышлял о своих многочисленных недомоганиях. Энди в жаркие полдни снились страстные губы царицы, но это были сны личные, которые предстояло изгнать из головы в самое ближайшее время. О чем думал Гру, догадаться сложно — мальчишка был тактичен и скромен.

А поскольку все проявляли воспитанность и уместную забывчивость, то экипаж дружно обсуждал летучесть Хатидже, благо это удивительная способность вдовы окончательно перестала быть секретом. Жертва сплетен огрызалась, потом поняла бессмысленность отрицаний и озвучила оригинальную версию: летать-то она раньше не умела, а теперь стала жертвой побочных действий яда и коварных заклятий. Высмеивать эту выдумку джентльмены не стали. Поскольку вдова разительно изменилась и летучесть в этом ее внезапным превращении оказалась не главным чудом.

Хатидже стирала на барке, и потому на «Ноль-Двенадцатом» вновь судачили на актуальную тему.

…— Тощая, но красивая. Натуральная модель, — с осуждающими нотками пробубнил Сан, смазывая разобранный пневм.

— Вы, сэр недавно-бесхвостый, окончательно ум пропили, — внезапно разъярился шкипер. — Где это видано нормальную живую леди обзывать техническими сомнительными словечками⁈ Попридержи-ка язык!

— Сан ничего дурного не имел в виду, — заверил Энди. — Вы же знаете, сэр, гребец человеческим языком дурно владеет, да и заговаривается частенько.

— Точно, со мной такое случается, — подтвердил Сан, проявляя похвальную чуткость и предусмотрительность. — Я про изящность хотел сказать. Схуднула ведь очень леди.

— Да, весьма потеряла в весе, но полагаю, это не грозит ее здоровью, — молвил доктор, перематывающий бинты из подмокшего запаса медикаментов. — Похоже, у нашей вдовы просто такая конституция. Нервное потрясение, смена диеты, и вот результат. Кстати, она моложе, чем мне казалось. Вот это странно: обычно я не ошибаюсь с определением возраста пациентов. Возможно, умеренное отравление действительно дало положительный побочный эффект. Такие случаи медицине известны.

— А мне не помогло, — с горечью напомнил гребец. — Ничего не помогает: ни яд, ни заклятья. Такая устойчивая импотенция прицепилась, наеевжэ.

— Зато вам было весело, — отозвался с крыши рубки юнга. — Славно вы там с вдовой пели, я прямо заслушался.

— Разве что попели, мнуегна, — вздохнул Сан. — Послушайте, сэры-штурманы, а куда мы плывем? Не, я не против проверить всех ведьм по курсу, теперь мы будем наготове, чтеговжввобщ, но это же не главная задача? Хотелось бы знать цель, пусть и в очень общих, блегсовсем, чертах.

— Идем к континентальному берегу, приводим в порядок себя и суда, — буркнул Магнус и покосился на ночного рулевого. — Дальше нужно будет подумать. Что скажешь, Энди?

— Джентльмены, мы все — свободные люди, — напомнил рулевой. — Каждый имеет право решить за себя. Лично я хотел бы прояснить истоки нашего странного эмигрантского положения. Понятно, маршрут шаров нашей судьбы уже вряд ли удастся повернуть назад, но я бы дорого дал, чтобы никто из наших соотечественников — бывших соотечественников

— не оказался в столь странной ситуации. Едва ли стоит обвинять меня в приверженности к болезненной пунктуальности, но в мире должен поддерживаться определенный порядок. Мы — здесь, они — там. Пусть порой случаются непреднамеренные исключения, но вот без этих чуждых механизмов.

Все обернулись и посмотрели на дремлющий под брезентовым чехлом пулемет.

— Возразить тут трудновато, — признал шкипер. — Но понятия не имею как ты это собираешься делать. Все концы потеряны и отыскать их будет потруднее чем вернуть наш старый якорь.

— Пока не знаю, но у нас есть время подумать, — Энди краем глаза следил за мальчишкой — тот лежал на крыше рубки и разглядывал в бинокль первые, еще бледные, звезды. Похоже, чересчур глубокие намеки и непонятный разговор абсолютно не интересовали Гру.

— Ладно, пока меня куда больше интересует ремонт и запас топлива, — шкипер глянул на барку. — Да и вообще пора бы готовить ужин.

— Помогу вдове с бельем и займемся жратвой, — пообещал Энди и перебрался на барку.

Поосторожнее выжимай, совсем сносились штаны, — предупредила прачка.

— Самым нежнейшим образом, — Энди осторожно встряхнул штаны и повесил на натянутую бечеву

— Вы бы нормальных прищепок сделали, что ли, — проворчала вдова, закрепляя ценный предмет обмундирования. — Прищепок нет, совести нет… Опять мне, убогой, косточки перемывали?

— Делились всеобщим восхищением, — не стал отрицать рулевой, разглядывая пару заштопанных до невозможности носков. — Вы, дорогая леди, стали убийственно хороши. Сущее украшение нашей экспедиции

— Брехло. Я не из этой моды барышня.

Несмотря на термин из вдовье-бесхостого лексикона, смысл был вполне понятен. Встряхивая ветхие носки, Энди еще раз взглянул на спутницу. Узкое лицо, почти до неестественности огромные глаза, по-девичьи острый подбородок, высокая хрупкая шея, узкие плечи, легкое, но не выглядящее миниатюрным, тело. Длинные ноги… Она не то что красива, она чарующе воздушна. Этакая странная, обратная привлекательность, противостоящая любым канонам моды, турнюрам, корсетам и пышным завивкам. Даже волосы, отросшие чуть ниже плеч, вечно взлохмаченные, вполне уместны. Нет, не уместны. Необходимы, как точно подготовленный, завершающий удар фрейм-бола.

— Слушай, ты хороша. Может, и не убийственно, но определенно хороша. Я человек болотный, склонный к тинной созерцательности, но вот так и скажу. Ты тоже ведьма. Эльфийская. Невесомая и красивая.

— Готов влюбиться?

Энди засмеялся:

— Знаешь же, что нет. Я вообще не влюбчив. Хватит с тебя шкипера.

— Страдает, старый козел? — Хатидже сердито прищепила очередную рубашку — Как к барышням уползать, так он первый. Ну, или второй. Док, кажется, его обошел.

— Непреодолимая магия островных отрав, — Энди