Девятая директива - Адам Холл

Гул толпы, казалось, проникал мне под кожу. Хотелось подбежать к окну, выглянуть и еще раз увидеть, как дорога внизу уходит вдаль и поворачивает, как ее окаймляют по обе стороны яркие шелка, цветы и парасоли. Но к окну подходить нельзя.

В комнате становилось невыносимо жарко. Мне приходилось постоянно протирать руки. Из глубины помещения я мог видеть не очень многое, и этим немногим был огромный, ярко выделяющийся на фоне бледно-голубого неба золотой купол Пхра-Чула-Чеди да идущие полукругом ниши.

В пятнадцать тридцать пять я включился и перешел на дежурный прием. Ломан не заставил себя долго ждать.

— Слышишь меня?

— Слышу, говори.

Он старался говорить медленно. Но меня провести не смог. Страх имеет свой запах, и собака его чувствует.

— Садится в автомобиль. Принц Раджадон садится после него.

Сквозь голос Ломана я слышал, как гудит ликующая толпа.

— Сейчас — посол.

Два приглушенных хлопка: это закрылись дверцы машин.

— Кортеж отправляется.

Время — три сорок одна.

Я произнес:

— О'кей, Ломан, теперь дело за мной.

Он попытался сказать что-то в ответ, но я уже щелкнул выключателем.

Восемь или девять минут езды. Скорость — двадцать пять миль или около того. Плерн-Чит-роуд, на Витхайю поворот направо, мимо арабского посольства, люди плотной стеной стоят по обе стороны; посольство Испании; дети сидят на плечах взрослых, чтобы получше разглядеть высокоуважаемого гостя, решившего посетить их город и проделавшего для этого столь длинный путь. Посольство Нидерландов; группы неотложной медицинской помощи пробиваются сквозь толпу — кому-то уже стало плохо; американское посольство; разносчики прохладительных напитков, пожалуй, единственные, кто получает от жары выгоду; жажда, жажда, жажда; радость и оживление, в Люмпини-парке.

Переместившись в угол, я мог видеть деревья парка и парящего над ними невесомого воздушного змея, желтого с голубым крестом. Змей едва заметно подергивался, ветра почти не было, только легкий бриз, но тем не менее с каждым подергиванием его хрупкий остов, обтянутый яркой бумагой, возносился все выше и выше.

Стало еще жарче. Духота. Носовой платок совершенно мокрый. Три минуты, максимум четыре. Я видел часть Линк-роуд внизу. Разноцветное скопище горожан, парасоли. Машина «скорой помощи» очень медленно задним ходом подъехала к Линк-роуд по переулку и остановилась, уткнувшись в толпу. Человек, надувающий воздушные шары.

Ложная тревога — без этого не обходится: крышу полицейского автомобиля приняли за головную машину приближающейся автомотоколонны. Взревевшая было толпа постепенно затихла. Примерно минута.

Задание показалось вдруг необычайно затянувшимся — все эти недели, жизнь в «тойоте», жизнь через окуляры «юпитер», изучение и узнавание его — как брата. Скоро мы будем чужими.

Издали донеслись приветственные выкрики, хлопанье ладоней, звуки приближались и становились громче, поэтому я снова перешел к задней стене и в последний раз вытер пот на руках: запястья, ладони, между пальцами, особенно между пальцем на правой.

Плоская квадратная пластина на вершине треноги с установочным винтом в центре — винт удерживал камеру, но сейчас он прикрыт мягкой подушечкой, а подушечка укреплена на пластине эластичными ремнями. Голубоватая сталь ствола «хускварны» оставила на ней углубление — я несколько раз прицеливался, тренируясь. Взяв винтовку, я положил ствол в углубление и отвел предохранитель. Приятный сильный запах ружейного масла, чистый и бодрящий.

Волна ликующих возгласов и аплодисментов постепенно подкатывала к списанному зданию, люди под окном начали громко выкрикивать его имя; я навел перекрестье на лицо в нише.

Его винтовка взлетела вверх, в исходное положение; я увидел, как тускло блеснул длинный ствол; мой палец, начав преодолевать сопротивление пружины, жал дальше, и когда «хускварна» дернулась и лягнула меня, я продолжал держать прицел на его лице; я увидел, как краснота покрывает это лицо, голову, но в этот момент я уже знал, что что-то не так, потому что выкрики на улице сменились отчаянными воплями, и я понял, что убил зря, напрасно, ибо там, внизу, происходило что-то ужасное.

Глава 14

ШОК

В комнате стоял сильный запах сгоревшего кордина. Голова гудела от выстрела.

Вопли внизу не стихали. Я подошел к окну, выглянул. Изменение тональности рева толпы было поистине ужасающим — полминуты тому назад люди дружно скандировали его имя, теперь же их крики напоминали предсмертный вой.

Сфокусироваться на деталях было невозможно, но вся сцена в целом проступила вдруг с убийственной отчетливостью кинокадра: головной эскорт прошел кривую на повороте в 150 градусов, а королевский автомобиль в это время не снижая скорости пролетел по прямой и врезался прямо в людей, в живую стену из плоти и крови, и двигался по инерции, пока не был остановлен попавшей под колеса и капот массой человеческих тел.

Длинный белый «кадиллак» стоял зажатый со всех сторон качающимися, плотно прижатыми друг к другу людьми. Эскорт мотоциклов, развернувшись, возвращался обратно. Полицейские на мотоциклах, сопровождавшие кортеж по левому флангу, резко затормозили, их занесло, и первые из них, захваченные врасплох, вынуждены были бросить свои машины боком на асфальт, лишь бы не врезаться в стоящих по ходу движения зрителей. Где-то выплеснули бензин, от трения металла о камень вылетела искра, бензобак вспыхнул, и от него загорелась форма; мотоциклист бросился наземь и принялся кататься по мостовой, чтобы загасить огонь.

Правое сопровождение колонны остановилось чуть дальше, двое патрульных столкнулись; второй и третьей машинам вовремя удалось затормозить, замыкающая группа быстро подтягивалась.

Санитары с носилками прокладывали дорогу в скоплении собравшихся на праздник, обезумевших от ужаса жителей Бангкока; они шли от машины «скорой помощи» на повороте, а сама «скорая» следом за ними медленно двигалась задним ходом, обе ее дверцы были настежь распахнуты.

На полу рядом со мной раздалось прерывистое тревожное жужжание. Я не обращал внимания. Ломан подавал сигнал, выходил на связь, но мне было нечего ему сообщить. Сказать что-либо связное и разумное я не мог.

Полицейские кинулись тушить горящий бензин. Пока одни тушили, другие оттаскивали подальше лежащие поблизости мотоциклы и оттесняли от места пожара толпу; на помощь им пришли мотоциклисты из эскорта, но люди сбились в кучу, отступать было некуда, за ними плотной стеной стояли их напуганные и растерянные сограждане. Предложили помощь подоспевшие из открытых машин министры и придворные.

Где-то вдалеке, за храмом, завыли пожарные сирены — прибыла первая оперативная бригада.

Солнце ярким светом заливало Линк-роуд. Разноцветная, весело окрашенная улица — флаги, цветы, женщины в шелковых одеяниях, трепещущие зонтики. Время от времени до меня продолжали доноситься вопли.

Даже с верхнего этажа приговоренного к смерти здания я не мог рассмотреть, что происходило в лихорадочной суете, возникшей вокруг королевского «кадиллака».

До лифта я добирался, как мне показалось, целую вечность. Целая вечность ушла, чтобы сорвать коврик с двери, чтобы повернуть ручку, миновать пустой коридор, раздвинуть металлические дверцы. Потом — бегом обратно к окну, бинокль на бегу стукнулся о дверной косяк, у подоконника — быстрее на колени, навел резкость — есть белый «кадиллак» в центре изображения.

Ломан не переставая вызывал меня по рации.

Пламя погасили. Пена из огнетушителей попала на людей, огромные пушистые хлопья белели на мостовой и тротуаре. Одетая в желтое группа последователей учения Брахмы пробилась к полиции, и теперь они делали что-то вместе. В королевской машине остались двое: водитель на переднем сиденье, без каких-либо признаков жизни, и еще один человек, скорчившийся у заднего сиденья на полу. Белую тунику принца Раджадона я не мог рассмотреть при восьмикратном увеличении — форма полисменов тоже была белой и они уже достигли автомобиля и делали что-то возле него.

Вырвавшаяся из-под контроля толпа просочилась за веревки и стойки, вылилась на проезжую часть и затопила ее, так что остались лишь несколько узких проходов для эвакуации пострадавших. Прибыли две машины таиландского Красного Креста. Они с трудом продвигались к месту трагедии.

Вопли стихли. Пламя погасло.

Взяв рацию с пола, я вызвал Ломана.

— Что это за сирены? — спросил он.

Он прислушивался к ним, одновременно стараясь разговаривать со мной.

Я ответил:

— Автомобиль сошел с дороги и врезался в толпу.

Ломан что-то сказал, но я точно не понял. Что-то — вроде «Боже!», или похожее. Я докладывал дальше: