Бандитская дива - Владимир Григорьевич Колычев

class="p1">— Но, в общем-то, ты права, тебя подставили, тебе надо как-то выпутываться.

Игнат поднялся, открыл сейф, спрятал бумаги, закрыл их на ключ.

— А я выпуталась?

— Да, можешь идти домой.

— Прямо сейчас?

— Скажу Самойленко, он тебя отвезет. Ты же его знаешь?

— Лейтенанта Самойленко?

— Лейтенанта. Он вроде как по соседству с вами живет?

— Ну да, живет. По соседству. Через дорогу.

Шадрова соглашалась неохотно, и это наводило на подозрения в отношении Самойленко.

Может, через Шадровых он и держал связь с воровской бандой.

— Вот он тебя домой и отвезет.

Игнат записал адрес, по которому проживала Шадрова, взял с нее подписку о невыезде, а Самойленко с легкостью согласился отвезти девушку домой. Даже с радостью. А может, и с особым удовольствием, если он состоял с ней в близких отношениях.

Глава 7

Когда-то улицей Крайней поселок заканчивался, но время шло, Морячок застраивался. И все же улица находилась на окраине поселка, далеко от моря, курортники особо не жаловали этот район. Впрочем, дом по соседству с Шадровыми сдавался в аренду, на это указывала табличка, красующаяся на заборе. Шадровы же курортников не приманивали, дом у них небольшой, невзрачный, а летняя кухня так и вовсе крохотная. На месте курортника Игнат обошел бы такие апартаменты стороной. И дом по соседству, где имелись свободные комнаты, вряд ли привлек бы его внимание. Хотя хозяева, видно, старались, благоустраивали свое жилище, мансардный этаж возвели, а там не одна, возможно, две комнаты. И окна там на все четыре стороны, очень удобно. Для наблюдения за соседним домом.

Игнат переоделся, к дому со свободными комнатами подошел в штатском в сумерках. Зашел во двор, тут же появилась хозяйка, плотно сбитая женщина с круглым лицом и кучерявыми от природы волосами.

— А мне бы комнату снять на сутки, — сказал Игнат, кивком указав на мансарду.

— А что так, на сутки? — Женщина с подозрением смотрела на него.

Он хоть и в штатском, но вид у него не совсем курортный. Ни чемодана, ни сумки.

— Да жена завтра должна подъехать. Если ей понравится, продлим, если нет… Мансарда-то у вас тут, смотрю, хорошая.

— Никто не жаловался.

— Мне бы на сутки!

— А жена завтра?

— Да.

— Паспорт есть?

— А-а, паспорт! — Игнат похлопал себя по карманам.

Паспорт у него имелся, но дома. Как-то не думал он, что придется устраиваться на ночлег, взял с собой только служебное удостоверение, но сейчас не время светить его.

— Или справку.

— Какую справку? — удивился Игнат.

Ясно же, что речь шла не о справке из санэпидемстанции. Хозяйка просила предъявить хотя бы какой-то документ, хотя бы справку об освобождении. Неужели он так похож на недавнего арестанта?

— Такую!

— Так паспорт у меня уже имеется, у жены.

— У жены?

— А права пойдут?

— На сутки?

— На сутки!

— Пять рублей!

— За койку?

— За комнату!

— Хорошо…

За койко-место в Морячке брали по-разному, чем ближе к морю, тем дороже, опять же, ценился комфорт. Иногда доходило и до десяти рублей за койку и до пятнадцати — двадцати за комнату. Но в этом районе комната стоила не больше трояка в сутки. Ну, может, и пятерки.

А комната Игнату понравилась. Маленькая, тесная, в ней с трудом помещались две кровати, вместо шкафа вешалка с тумбой для обуви. Ни кондиционера, ни холодильника, туалет и душ на улице, благо вход отдельный, по железной лестнице с подозрительно гнущимися перилами. Зато окно выходило на дом Шадровых, а второй этаж — это хоть какая-то, но высота.

Игнат хотел умыться, но нужно спускаться вниз, и полотенца никто не предложит. Не включая свет, он занял место у открытого окна.

Темнота уже сгустилась, горели фонари, светились окна домов. Горел фонарь и на улице перед домом Шадровых, а в окнах темно. И перед домом занавес из крон деревьев. Но, видимо, ни матери нет дома, ни дочери.

Сначала откуда-то пришла мать, Евгения Максимовна, во дворе звякнуло ведро, а когда появилась и дочь, послышались голоса. Но как ни прислушивался Игнат, слов разобрать не смог. Но голоса, если они звучали громко, различал, потому и определил, что первой во двор зашла мать. Она и окликнула Елену, когда та появилась. Впрочем, он мог и ошибиться, голоса очень похожи, и у матери приятный тембр, и у дочери.

Самих женщин он не видел: они находились по другую сторону своего дома. Со временем голоса стихли, в одном из двух окон загорелся свет, а кто-то вышел за калитку. Игнат стоял, прислушиваясь, всматриваясь. Калитка не открывалась, во двор не заходили, но Котляр зверь ночной, он мог появиться в любое время и голосом дать о себе знать. А голос его Игнат знал хорошо.

Котляр не давал о себе знать, зато за дверью послышались шаги, кто-то входил в коридор, соединяющий комнаты, один человек вошел, за ним следующий. Открылась дверь, в соседний номер кто-то вошел. И сразу же заскрипела кровать, кто-то кого-то повалил на койку. Игнат не прислушивался, но перегородка тонкая, и даже приглушенный голос звучал если не отчетливо, то разборчиво.

— Может, все-таки глянешь, кто там?

И голос этот, как показалось Игнату, принадлежал хозяйке соседнего дома. Или кому-то другому, но точно не Полине Валерьевне, как звали хозяйку апартаментов.

— Да ладно! — Смешно это или нет, но Игнат узнал голос Самойленко.

Ну да, у него же отношения с матерью Елены Шадровой. Мужчина он женатый, и дети у него есть, и даже внук недавно родился, куда ему любовницу к себе вести? А тут комнаты в доме по соседству сдаются, все условия для разврата. Ну и Полина Валерьевна свой человек, тут и к гадалке не ходи. А может, Самойленко просто чем-то прижал ее к стенке: женщина и пикнуть против него боится.

— Тут же все слышно!

Игнат кивнул, соглашаясь. Межкомнатная стена должна глушить звук, а она, казалось, напротив, его усиливала, при этом, может быть, даже искажала. Вдруг за перегородкой вовсе не мать, а дочь? Может, Шадрова-старшая осталась дома, а младшая пустилась во все тяжкие?

Самойленко вышел из одной комнаты, постучал в другую. Игнат и не хотел открывать, надеялся, что Самойленко, получив отлуп, успокоится. Мало ли куда вышел квартирант. Но вдруг Самойленко устроит на него засаду? Сначала переспит с Шадровой, а затем затаится. И когда поймет, что Игнат все это время находился в своей комнате, с обидой и презрением усмехнется. Нехорошо это, подслушивать, как мужчина занимается любовью с женщиной, тем более с Еленой Шадровой.

А Самойленко мог пойти на