Магнат (СИ) - Седых Александр Иванович

— Для божьего суда бумаги не нужны, — рассмеялся русский батюшка.

— Неужели вы собрались карать грешников прямо в католическом храме? — впрочем, не особо переживая за несчастных, лишь из любопытства спросил клерк в мундире. Ведь вся вина ложилась на пришлых казачков, а министр оставался в белых перчатках. Муками совести Лукас Гутиэрос никогда не страдал.

Алексей недовольно поморщился.

— Наоборот — церковный купол и авторитет католического пастыря будут гарантией их безопасности, — отверг ужасный навет возмущённый русский батюшка. — Я лишь попытаюсь вразумить грешников, наставив на путь праведный.

— Уголовные элементы даже католического священника не слушают, — саркастически усмехнувшись, отмахнулся от абсурдной идеи Гутиэрос. — Куда уж тут православному попу преуспеть в проповеди. Золотой телец — вот лишь какому идолу поклоняются грешники.

— Я умею убеждать, — невозмутимо отхлебнул кофе из чашечки нахальный русский проповедник.

— Ну, это вы, синьор Ронин, уже показали в портовой таверне, — даже слегка поёжился министр при мысли о дьявольских проделках русского беса. — По городу ползут слухи, что на святого пастыря вы вчерашним вечером совсем не походили. Очень уж страшные деяния творили.

— Вы льстите простому факиру, — смущённо потупился герой. — Когда я заявился, в таверне вся братия уже была накачена вином и одурманена листьями коки. Любой гипнотизёр, даже средней руки, сумел бы внушить пьяным дурням что угодно.

— Хотел бы я со стороны понаблюдать за вчерашним представлением, — Гутиэрос жалел, что так мало успел выведать информации о русском прохиндее. Никаких документальных подтверждений, одни нелепые слухи. Хотя, похоже, не всё оказывается враньём, ведь офицеры открыто восхищались фокусами и иллюзиями, творимыми пастырем в ходе морского перехода. А вот самым тёмным пятном для всех оставалась деятельность Сына Ведьмы в Японии и Китае. Лишь языкастый Андрюха трепался о фокусах в азиатских краях — врал безбожно. Однако и казаки не отставали от сказителя былин, только они уже прославляли период похода по донской степи. Вообще, в русском стане все охотно болтали о могучем чародее и великом святом пастыре. Кое–кто знал о его солдатских подвигах ещё на полях сражений с германцами, другие плели небылицы уже о проделках чудотворца в рядах анархистов. Такое впечатление, будто в казацком штабе мифотворчеством для доверчивого народа занималось специальное подразделение пропаганды. Лукас Гутиэрос себя простаком не считал, и без подтверждения фактами ничего на веру не брал. — Может, синьор Ронин, покажите и мне какой–нибудь фокус из своего арсенала.

— Ну разве что самый простенький гипнотический этюд, — не стал ломаться мастер. — Посмотрите мне прямо в глаза… Вы видите бездонную пустоту в чёрных зрачках… Сон и явь смешиваются в вашем сознании… Опустите взор и проследите за чашечкой кофе…

Лукас Гутиэрос, не почувствовав никакого гипнотического влияния, хотел даже улыбнуться в ответ на жалкие потуги факира, но… с внезапно отпавшей челюстью такое действо уже не получалось.

На глазах у изумлённого министра фарфоровая чашечка сама по себе плавно оторвалась от скатерти и воспарила в воздух. Зависнув у самого носа Гутиэроса, кофе пахнуло ароматом горячего напитка. Затем, медленно вращаясь, чашка опустилась на столешницу и замерла в прежнем положении.

— Можете очнуться и отвести взор от фарфоровой посуды, — грубым смешком вывел зрителя из оцепенения ловкий факир.

Гутиэрос щёлкнул челюстью и протёр ладонью глаза.

— Но ведь я отчётливо почуял сильный запах горячего кофе? — не понимая, как объяснить яркое видение левитирующей чашки, хрипло прошептал впечатлённый иллюзией зритель.

— Были бы пьяным, ещё и пляшущих чёртиков в кофейной гуще узрели бы, — издевательски рассмеялся факир.

— С вашими способностями, синьор Ронин, можно полные залы поклонников собирать, — утвердительно покачав головой, с уважением признал очевидный талант артиста Гутиэрос.

— Вот я и собираю… огромные массы народа, — разведя руками, совсем развеселился казацкий пастырь. Как не обратить в свою веру доверчивого аборигена. — Тысячи адептов уже бредут за мной в райские кущи, а дайте мне развернуться по–настоящему, так и миллионы последуют в благословенный Парагвай.

— А когда очухаются от иллюзий, самого факира не побьют? — вернулся в обычное флегматичное состояние сознания прожжённый политик.

— Придётся к тому моменту создать из Парагвая благодатный край, — казацкий владыка неожиданно стал серьёзным. — И времени терять нельзя. Вы готовы, синьор Гутиэрос, принять участие в великих делах.

— Ещё недавно я не понимал, как скучно мы жили в Асунсьоне, — грустно вздохнув, покачал головой старый скептик. — Но с прибытием казаков в Парагвай осознал, что начинается настоящее веселье. Вы, синьор Ронин, точно никому здесь скучать не дадите. Неужели, все ваши грандиозные замыслы — это не миф?

— Все мои замыслы я ещё не озвучивал, — скромно потупился буйный анархист. — Чтобы народ заранее не пугать. Давайте двигаться помаленьку.

— Ну если вы так называете этот дикий шабаш? — министр покачал головой. — То какая помощь ещё нужна великому тёмному магистру?

— Помогите разослать пригласительные билеты по известным вам адресам, — указал взглядом на толстую канцелярскую папку Алексей и, достав из кармана штанов две увесистые пачки денежных банкнот, бросил на столешницу перед министром.

Гутиэрос сорвал упаковочную ленту с пачки и внимательно изучил одну ассигнацию.

— Даже водяные знаки есть, — поднеся бумагу к свету, поцокал языком министр. — Только почему двуглавый орёл?

— Бумага досталась от императорского монетного двора, — виновато пожал плечами атаман. — Некогда нам новую изготавливать. Зато красочно казака на коне изобразили, и название рубля на разных языках написали.

— И каков курс у этого казацкого рубля? — пренебрежительно бросил банкноты веером на скатерть министр.

— Один рубль — из расчёта стоимости грамма золота, — важно выпятив грудь, похвалился казак.

— Допустим, эту пару сотен рублей вы обеспечить золотым содержанием сможете, — скривившись, нехотя признал министр. — Но как вы намерены ввести новые купюры в оборот?

— Так это уже ваша задача, — подмигнул махинатор. — Разошлите банкноты в качестве пригласительных билетов. На каждой напишите имя уголовного авторитета Асунсьона, и поведайте им, что обмен билетов на валюту состоится в центральном католическом храме.

— Здесь больше, чем количество крупных главарей банд, — накрыл ладонью купюры Гутиэрос.

— Не скупитесь, приглашайте и мелких атаманов, — щедро махнул рукой меценат.

— Не понимаю суть денежной аферы, — пожал плечами генерал полиции.

— Надо познакомить народные массы с новинкой, — подмигнул казак. — И запустить денежки в кругооборот. А для этого следует привлечь к рекламе авторитетных людей.

— Авторитеты уголовного мира не самый лучший вариант, — замотал головой министр.

— Грешники пожертвуют средства католической церкви, — изложил хитрый ход батюшка. — А пастырь убедит паству в ценности новых денежек.

— Оригинальный способ популяризации, — усмехнулся Гутиэрос. — Однако для раскрутки бренда этого будет мало.

— Так вы же мне ещё обещали списочек крупных налогоплательщиков предоставить, — напомнил Алексей. — Вот им приглашения тоже разошлите, только на следующий вечер, и уже во дворец государственного парламента. Билетов я вам достаточно подкину, но чуть позже — к обеду свежая краска высохнет.

— Бизнесменов уже наберётся до тысячи персон, — призадумался министр. — Неужели и их вы тоже ликвидировать собрались?

Алексей обиженно поморщился и поспешил оправдать свои честные намерения:

— Боже упаси. Я лишь попытаюсь всех авторитетных деятелей уговорить вступить в казацкий кооператив, причём исключительно на добровольных началах.

— И уговаривать вы, синьор Ронин, большой мастер, — рассмеявшись, вспомнил слова лихого атамана Гутиэрос.