Десант местного значения - Роман Борисович Грибанов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда русские накрыли высадившихся в первой волне пехотинцев его батальона внезапным массированным огнем, подполковник только пожал плечами. Глупцы те, кто надеялся, что высадка пройдет, как на параде, без потерь. Это не Ливан. Русские – опасный враг, опаснее и японцев, и немцев, он всегда так считал. Сидевший рядом с ним батальонный сержант, прошедший практически все десантные операции на Тихом океане, при виде падающих на берегу, под густым пулеметным огнем американцев, повернулся к нему и прохрипел:
– Сэр, это прям как на Иводзиме!
– Радист, дай координаты русских огневых точек дежурным «Скайрейдерам», пусть принимаются за дело!
Радист долго слушал сообщения собеседника, все время переспрашивая его. Потом повернувшись к командиру, с несколько ошарашенным видом доложил:
– Сэр, воздушная поддержка будет только через час! Все группы ударных самолетов перенаправлены на север, что-то у флотских там случилось. И вдобавок они опять забрали себе наши самолеты.
– Вот дерьмо! И фрегаты тоже все пошли на север. Но мы не можем ждать час, парни на берегу несут большие потери. Свяжись с «Catamount» и «Colonial», пусть поработают их пятидюймовки. Там, на берегу, не так много целей, пары 127-миллиметровых должно хватить, если только у красных нет бетонных сооружений.
02 ноября, местное время 05:35. Камчатка. Побережье Авачинского залива, северная часть бухты Малая Саранная. Мыс между озерами Малый и Большой Вилюй, позади перешейка между бухтами Малая Саранная и Безымянная. Позиции первого отделения третьего взвода третьей роты второго батальона 211-го мотострелкового полка 22-й дважды Краснознаменной Краснодарско-Харбинской мотострелковой «Чапаевской» дивизии
– Ты чё, не понял? Городской олень, в натуре! Быстро метнулся готовить хавчик, зря, что ли, мы НЗ на трое суток получили! Ну и чё, что ты вместе с нами окопы копал? Мы сейчас будем вести, как это, а, наблюдение за угрожаемым направлением, да и покурить не мешает. А ты все равно не куришь, так что давай, фраер, работай!
Олег тяжело вздохнул и принялся открывать банку тушенки на расстеленном под деревом брезенте. Угораздило его же попасть в это место. Сначала тощего нескладного паренька с городских окраин Алма-Аты военкомат законопатил аж на Камчатку. А потом ему, единственному из их призыва, опять не повезло. Он один попал в отделение, состоящее из старослужащих. Сначала он даже обрадовался, все-таки с опытными солдатами легче служить, да и легче выживать в условиях начавшейся войны. Но потом, когда узнал своих сослуживцев подробнее, мысленно схватился за голову. Остальные шесть человек из его отделения были местные, включая сержанта. Это бы еще ничего, из коротких разговоров со своим призывом там тоже было много местных. Но вся проблема было в том, что в отделении, куда попал Олег, местные были из одного поселка, Атласово. И даже не из самого Атласово, те, как ему сказали, были тоже нормальные, а из Атласовского леспромхоза. А леспромхоз – это такая сборная солянка, где кроме «вольных» были и расконвоированные зеки, и бывшие зеки, осевшие в поселке после освобождения из находившегося поблизости лагеря. Ну и нравы там были соответствующие.
Учить или помогать в изучении воинской службы никто из его сослуживцев по отделению даже и не думал. А вот свалить всю работу на «молодого городского», это, пожалуйста. Хорошо хоть окопы копать одного не заставили, понимают, что командир взвода скоро появится с проверкой, и, если позиции не будут готовы, с сержанта вполне могут и лычки сорвать. Но сам сержант заводилой в этой полууголовной компании не был. Хотя молча или короткими междометиями и поддерживал приказы Луты, неформального лидера, уже успевшего отбыть два года в детской колонии. Между собой они так и общались, по кличкам, которые получили с детства в своем поселке. Но от Олега сержант требовал обращения «товарищ сержант», а не «Битор», как его называли свои. Сам Битор, окончивший с грехом пополам семилетнюю школу в Атласово и работавший затем вальщиком леса, непонятно по какой причине попал в сержантскую учебку. Единственное, что он вызубрил там, назубок, это Уставы, особенно внутренней и караульной службы. Ну и в обращении с оружием у местных проблем никаких не было, все умели, и стрелять, и чистить свое оружие после стрельбы. Правда, Лута и еще пара его прихлебателей, Чика и Зяма, норовили подсунуть чистку своих автоматов Олегу. Ага, мотивируя это так: «Пусть городской поучиться, не умеет же ничего…»
– Ну чё, городской, готов хавчик? – простуженно просипел у Олега над ухом Лута. – Ага, вижу, ты молоток. А теперь ты иди, веди наблюдение, а мы пока пожрем! – заявил он под дружное ржание остальной компании.
Олег посмотрел на сержанта, но тот только молча кивнул ему в сторону моря. Он угрюмо поднялся и побрел к окопу гранатометчиков, оттуда был лучший обзор.
– Да не ссы, оставим мы тебе пожрать, если чё останется! – прокричал ему в спину Лута под смешки остальных.
02 ноября, местное время 10:36. Камчатка. Побережье Авачинского залива, перешеек между бухтами Малая Саранная и Безымянная. Позиции третьего взвода третьей роты второго батальона 211-го мотострелкового полка 22-й дважды Краснознаменной Краснодарско-Харбинской мотострелковой «Чапаевской» дивизии
Эти позиции командиром 211-го полка были признаны второстепенными. За небольшой сопкой, на которой, собственно, и вырыл окопы третий взвод, удобного прохода не было. Был лишь узкий низкий перешеек, между берегами озер Большой Вилюй и Пресное. Береговой пляж впереди вроде бы был достаточно протяженный, длиннее даже, чем береговой пляж бухты Малая Саранная, не говоря о бухте Безымянной (или бухте Спасения, как ее еще называли). Но за узкой песчаной полоской пляжа сразу начиналась глубокая и широкая протока, соединяющая озера Малый и Большой Вилюй на южном участке, и озеро Пресное на северном. Так что американцам, попробуй они высадиться здесь, деваться было вроде некуда. Только лезть в лоб на крутой склон сопки, где засел третий взвод, вдобавок склон этот был признан непроходимым
