Ветер с востока - Александр Михайловский

Собственно командование 18-й армии событиями последних нескольких дней было деморализовано и дезориентировано. Прорывы русских на Мгу и на Любань оказались хорошо спланированными отвлекающими ударами, в пользу чего говорило быстрое закрепление на выгодных рубежах и, несмотря на наличие значительных резервов, отсутствие попыток развить дальнейший успех. Кстати, захват высот в районе Мги и расположенного там железнодорожного узла поставил находящийся в Шлиссельбургско-Синявинском выступе 28-й армейский корпус на грань поражения. И хоть формально немецкие части там не были окружены, но уже почти неделю подвоз к ним всего необходимого был ограничен. Русская артиллерия открывала огонь даже по отдельным грузовикам. Ведь в самом узком месте, напротив Невской Дубровки, коридор был шириной всего около пяти километров.

Несколько попыток отбить Мгу не привели ни к чему, кроме огромных потерь. Русские, имеющие в своем тылу действующую железную дорогу, вцепились во Мгу мертвой хваткой и с каждым часом совершенствовали оборону, наращивая там свою группировку Еще тяжелее обстановка была под Любанью. Там к Ленинграду угрожала прорваться свежая армия, которая опять же, наступая вдоль железной дороги, имела нормальное снабжение и пополнение. Она тоже закрепилась на выгодных рубежах и отбивала одну немецкую атаку за другой.

По данным разведки, в резерве у молодого русского командарма Черняховского оставался еще целый кавалерийский корпус. А русский кавкорпус, усиленный к тому же легкими танками и введенный в прорыв в той ситуации, когда немецкие танковые и механизированные части из-за огромных потерь в технике практически перестали существовать – это по-настоящему страшно.

Все это было пока просто неприятно – до самого вчерашнего дня. Вчера русские, внезапно объявившись в глубоком немецком тылу, взяли Псков. Генерал-полковник Кюхлер, непосредственный начальник Линдеманна, или погиб или попал в плен. То же самое можно сказать и о командующем 16-й армией генерал-полковнике Буше. Его штаб русские разгромили походя – во время движения походной колонны от Старой Руссы к Пскову.

Новые русские механизированные части, выходя в рейд, движутся быстро, очень быстро. Кажется, Сталин опять достал из рукава свой любимый джокер, который один раз уже принес ему победу на юге. А когда в игре находится джокер, молчать вынуждены даже козыри.

Линдеманн еще раз посмотрел на карту с нанесенными на ней обозначениями предполагаемого расположения русских войск. Они вызывали даже не пессимизм, а тихую панику. Связь с группой армий «Центр» потеряна окончательно, русские уже перерезали обе рокадные дороги, изолируя 18-ю армию под Ленинградом. По сообщениям авиаразведки, от Пскова их танки движутся на север к Ивангороду и Ямбургу Пару часов назад последний раз вышел на связь гарнизон Гдова – города, расположенного на полпути к Финскому заливу Разгромленные остатки левого фланга 16-й армии в беспорядке отступают к Новгороду, который русские почему-то называют Великим. Какой он Великий – в Германии даже обычная деревня выглядит куда культурнее.

Где сейчас находятся части правого фланга 16-й армии, отброшенные на юго-запад, не знает, наверное, и сам дьявол. Но это должно быть интересно командованию группы армий «Центр» Короче, одним сильным ходом на этой огромной шахматной доске большевики поставили его армии шах, с последующим матом в три хода.

Связавшись с Берлином, командующий 18-й армией получил только одно вполне ожидаемое указание: удерживать занимаемые позиции, без приказа не отходить, ждать помощи.

Только какая, к черту, помощь? Сейчас еще можно, если немедленно начать отход с занимаемых позиций, быстро закрепившись под Ямбургом, не дать большевикам захлопнуть мышеловку и создать условия для отвода 18-й армии в направлении на Ревель. Но увы, такого приказа отдать генерал Линдеманн не мог. Все прекрасно помнили печальную участь командующего 18-м армейским корпусом графа фон Шпонека, тоже отступившего без приказа и спасшего корпус от окружения и уничтожения. Теперь этот талантливый командир и честный генерал сидит в тюрьме Моабит, и ему грозит расстрельный приговор.

Кроме того, наличие значительных резервов во вторых эшелонах русских армий может означать то, что в ближайшее время ими планируется возобновить наступление. Причем как раз в тот момент, когда немецкие части начнут отход к Ямбургу Чем это все может закончиться, генерал знал – всеобщей неразберихой, переходящей в панику, и бегством. Дороги будут забиты отступающими, на плечах которых повиснут русские кавалеристы. Немецким войскам придется бросить обозы и тяжелую технику.

Все это генерал Линдеманн уже видел прошлым летом. Только тогда это были русские солдаты, спасавшиеся от победоносных частей наступающего вермахта. Тем более что 38-й армейский корпус под Новгородом уже наполовину охвачен русскими легкими кавалерийскими частями, и если дать ему приказ на отход, то это ни к чему, кроме полного разгрома, не приведет.

Помощь в виде удара во фланг прорвавшейся русской группировке может оказать только группа армий «Центр» имеющая значительные резервы, в том числе и боеспособные механизированные части. Ведь в ОКХ русского наступления ожидали именно на центральном направлении.

Но что сможет сделать в такой ситуации эсэсовец Генрих Гиммлер? Георг фон Линдеманн задумался. «А что я сам мог бы сделать, чтобы помочь 18-й армии?» Ровным счетом ничего. От Смоленска до Пскова семьсот пятьдесят километров, до Ленинграда – почти тысяча. Никаких крупных соединений, которые можно было бы развернуть на север, в этих забытых богом местах нет. Для того чтобы принять решение, погрузить танки и солдат в эшелоны, перевезти их в достаточном количестве под Псков и Дно, выгрузить, накопить, заправить и загрузить боеприпасами и бросить в бой, у Гиммлера уйдет не меньше месяца.

Генерал еще раз посмотрел на карту За этот месяц большевики смогут как следует укрепиться. А через месяц наступит весна, все поплывет, и тогда ни о какой маневренной войне речи уже не может быть. Соответственно, и помощь к 18-й армии не подойдет. А тут еще и явная подготовка большевиков к прорыву блокады. Если это произойдет, то стратегическое положение 18-й армии станет совсем невыносимым. Уже не она будет давить на Ленинград, а русские войска в Ленинграде, получив подкрепления, станут давить на нее. Так, может быть, так и сделать? Немецкий генерал склонился над картой с карандашом, но продумать пришедшую в голову мысль ему не удалось…

Где-то далеко на севере загремела нарастающая с каждой минутой артиллерийская канонада.

Встревоженный фон Линдеманн еще не знал, что в северной столице русских часы отсчитали последние минуты до начала операции «Искра» Еще два дня назад, по каналу, пробитому ледоколом в невском льду, на позиции между мостом Лейтенанта Шмидта и Дворцовым мостом, напротив Медного всадника, буксиры привели крейсера «Максим Горький» и «Киров» Для уменьшения их осадки, из топливных танков откачали почти весь мазут, а на берег выгрузили все, что не нужно было для ведения артиллерийского огня главным калибром. За счет этого осадка кораблей уменьшилась почти на метр. В 05:55 стволы 180-миллиметровых орудий главного калибра крейсеров поползли вверх.

Ровно в 06:00 оглушительный грохот орудийного залпа возвестил ленинградцам о начале прорыва блокады. Восемнадцать 180-миллиметровых «чемоданов» ушли в сторону немецких позиций в район поселка Ивановское. По той же цели били и орудия батареи № 1 Научно-исследовательского морского артиллерийского полигона, в том числе и единственное в СССР 16-дюймовое (406-мм) экспериментальное орудие Б-37, каждый снаряд которого весил 1186 килограммов. Как раз для этой операции для «самой большой кувалды СССР» была изготовлена партия из двадцати пяти опытных осколочно-фугасных снарядов, несущих по 450 килограммов специальной тротил-гексоген-алюминиевой смеси. Взрыв одного такого снаряда делал в мерзлом грунте воронку глубиной в десять и радиусом в тридцать метров. По тем же целям били и расположенные на высотах у Мги полки РГК. Дал один залп и полк гвардейской реактивной артиллерии, вооруженный установкой БМ-13.

Одновременно по целям в Урицке и Красном Селе, а также по позициям и тылам 212-й и 68-й пехотных дивизий вермахта из Торгового порта открыли огонь двенадцатидюймовки линкора «Октябрьская Революция» и две башни линкора «Марат» а также тяжелые орудия «хранителей Ораниенбаумского пятачка» – фортов «Красная Горка» и «Серая Лошадь»

Несколькими минутами позже советские орудия и минометы загрохотали уже по всему фронту, уничтожая заранее разведанные цели на позициях немцев и в тылу врага. Особенно впечатляли единичные разрывы 16-дюймовых снарядов, сотрясающие землю на километры вокруг и выбрасывающие в небо подсвеченные огнем столбы земли высотой с десятиэтажный дом. Там, под тяжелыми снарядами советских морских орудий, сейчас умирали немецкие солдаты.