Вдали от дома - Даниэла Стил

Будто зачарованная, Миранда наблюдала, как Адам расстегивает пуговицы джинсов — одну за другой. Покончив с ними, он встал и разделся полностью, но не бросился в постель рядом с ней. Вместо того, словно повинуясь внезапному порыву, он прикоснулся кончиками пальцев ко впадине за ее ухом. Медленно и легко, так, как капля дождя скатывается по оконному стеклу, он провел по ее телу вниз — от шеи до бедра.

Миранда закрыла глаза и прикусила нижнюю губу, сдерживая стон. Адам не трогал ее грудь, не пытался запустить ладонь между ног, но еще никогда Миранда не испытывала более эротической ласки и не бывала возбуждена сильнее. Казалось, что ее кожа пылает.

— Ты сводишь меня с ума, — прошептал он. — Я еще никогда не видел такой красивой женщины, как ты.

Слова были нелепы, явно заимствованы из какого-то романа и сохранены в памяти для минут страсти, столь же неубедительны, как восторги по поводу внешности новорожденного. Но Миранда словно расцвела от них. Никому еще не приходило в голову сказать ей ту нежную ложь, что остается в душе и памяти так надолго.

Она потянулась рукой вниз, желая ощутить его, но, внезапно смутившись, в последнюю минуту отдернула руку. Адам перехватил ее руку и вернул на прежнее место. Она улыбнулась, радуясь тому, что Адам захотел ощутить ее прикосновение, и обхватила ладонью твердый ствол. Глухой стон вырвался из его губ, прижатых к ее груди. Он жаждал ее так, как она жаждала его.

Внезапно Миранда вспомнила о важном.

Чувство опустошенности ошеломило ее. В течение шестнадцати лет она занималась любовью всего с одним мужчиной, предохраняясь с помощью пилюль.

— Ты… — Она смутилась. — Я хотела сказать, ты не…

Что с ней случилось? Господи, ведь она женщина, ей уже тридцать восемь лет! Она слишком стара для таких игр.

— Я помню о предохранении, если ты об этом.

Миранда отвернулась, ненавидя чувство, вызванное в ней этим ответом. Неужели он прихватил с собой презервативы, на что-то надеясь? Неужели то, что она считала естественным и спонтанно возникшим событием, в действительности было рассчитано до мелочей? Или Адам всегда носит с собой презервативы — на случай, если ему повезет?

— Миранда, что случилось?

— Ничего.

— Только не надо притворяться. Ты снова уходишь от ответа. Скажи, что произошло.

— Почему у тебя оказались с собой резинки?

Внутренняя борьба отразилась в его глазах, словно он пытался решить, стоит ли признаваться ей во всем.

— Я купил их вчера, в Сан-Франциско.

— Ты чертовски уверен в себе. — Она отодвинулась и села. — Или ты все рассчитал с самого начала?

— Что? Да. Только об этом я и думал, пока вытаскивал тебя из воды.

Она спустила ноги с кровати. Адам обнял ее за талию и притянул к себе.

— Я еще никогда не встречал женщины, с которой был бы не в силах расстаться… пока не познакомился с тобой. Теперь можешь мучить меня сколько угодно или признаться, что ты так же смущена происходящим между нами, как и я. Так или иначе, ничего не изменится. Ты по-прежнему хочешь меня — точно так же, как я хочу тебя.

— Может быть, — согласилась Миранда. — Но не сегодня. Я чувствую себя как…

— Черт возьми! — Он бросил ее на постель и закрыл ее рот губами. Почувствовав, что ее губы приоткрываются, он продлил поцелуй, без усилий удерживая ее. — Я могу дать тебе то, чего ты хочешь, — пробормотал он, касаясь ее губ и спускаясь к шее и груди. — Решайся, Миранда. — Он обвел языком ее грудь, а затем осторожно взял зубами сосок.

Не сознавая, что делает, Миранда выгнулась под его ртом.

— Да! — выдохнула она. — Делай все, что хочешь… заставь меня забыть.

Адам перекатился на спину, посадил ее к себе на живот и потребовал:

— Скажи мое имя.

— Что? Не понимаю…

— Мне наплевать, кого или что ты хочешь забыть — лишь бы не меня.

— Адам… — Она склонилась к его лицу и повторила, касаясь губ: — Ад…

Она не договорила, растерявшись в столь охотно предложенном им средстве забвения.

По потолку скользили тени, вид которых определяли складки штор и постепенно исчезающая луна. Тень, похожая на утку, превратилась в лебедя, а затем — во фламинго. Потом Адам увидел дорогу с отчетливым началом и исчезающим вдалеке концом.

— Ты был прав, — произнесла Миранда.

Она свернулась рядом с Адамом, положив голову ему на плечо. Он обнял ее, придвигая поближе.

— Я думал, ты спишь.

— Наверное, задремала ненадолго. Не помню.

— В чем же я оказался прав?

— В том, что я хочу тебя. Я просто не знала, как преодолеть смущение и неуверенность.

Он поцеловал ее в макушку.

— А теперь смущение и неуверенность исчезли?

— Наверное, где-то затаились.

— Но как мне узнать, когда ты захочешь повторить все снова?

Миранда приподнялась на локте и взглянула на него.

— А разве можно?

Адам улыбнулся.

— Когда захочешь.

— А сейчас?

В ее голосе он услышал не страсть, а неподдельное отчаяние. Адам посерьезнел.

— Так что же тебе нужно — я, или секс, или секс как единственный способ удержать меня от вопросов?

— Почему бы мне не хотеть и того, и другого, и третьего?

— Потому что я не могу избавиться от мысли о том, что тогда утром я чуть было не передумал рыбачить.

— Не надо, — попросила Миранда, садясь и обхватывая руками колени.

— Ты могла бы превратиться в статистическую единицу, стать жертвой несчастного случая, о котором я прочел бы в газете или услышал в баре. Возможно, я размышлял бы о тебе пару минут, но не более того.

— Подумай, насколько легче тебе бы пришлось в таком случае.

Адам сел рядом с ней.

— Может, лишь немного легче.

— Мой широкий жест не удался. Одного раза было достаточно. Повторения не требуется.

— Почему ты думаешь, что я тебе поверю?

— Потому, что у тебя нет выбора.

— Что же в этом хорошего, Миранда? Что мне прикажешь теперь делать? Черт, о чем я должен думать, если вернусь по твоему зову, а окажется, что ты меня не ждешь?

— Если бы я хотела попробовать вновь, то не стала бы напоминать о первой попытке.

Ее слова были не лишены смысла, но не убедили Адама. Нуждаясь в этом прикосновении и желая его, он положил ладонь на ее спину.

— Для широких жестов нужна аудитория, а ты была в одиночестве.

— Очевидно, не в таком одиночестве, как мне казалось.

— Ты жалеешь, что я оказался у берега? — Он уже спрашивал об этом и услышал ответ, но не удовлетворился им. Он хотел знать нечто большее, обрести столь необходимую ему уверенность.

— Я взбесилась, очнувшись в больнице и поняв, что все страдания оказались напрасными. Услышав рассказ сестры о случившемся, я начала строить планы — о том, как выскажу все, что думаю о твоем героическом поступке. Впервые за несколько месяцев я стала хоть чего-то ждать. Разумеется, вскоре я поняла, что не смогу высказаться, если не признаюсь, каким образом я очутилась в воде.