Смертельный удар - Александр Прозоров

— Приготовиться к бою! — повторил он. — Триерам в хвосте колонны атаковать неприятеля. Они ближе.

Караваны действительно шли почти параллельными курсами, и Чайка решил не разворачивать все свои корабли без особой необходимости, рассчитывая справиться теми, что находились в арьергарде. Разбить охранение римлян у них должно было хватить сил.

— Еще четыре квинкеремы должны помочь им, а после победы таранить зерновозы, — произнес Федор, когда началась артподготовка и его корабли пошли на сближение с римскими, вытянувшимися вдоль строя зерновозов с одной стороны, — хвала богам, мы пока не встретили серьезного противника.

Однако победные настроения наварха, наблюдавшего с приличного расстояния на разыгравшееся сражение, вскоре сменились некоторой озабоченностью. Римляне бились насмерть, не подпуская финикийцев к зерновозам. Видно, груз был очень дорог им и его ждали на берегу с нетерпением. Чайка не удивился бы, если узнал, что приказ римлянам отдавал сам Марцелл. Эти триеры не были оборудованы корвусами и, умело маневрируя, уходили пока от таранных ударов, нанося противнику значительный урон своими баллистами. После получасового боя две его триеры уже горели, а одна потеряла ход, получив удар тараном в носовую часть. Успехи же карфагенян были почти не заметны, если не считать двух разнесенных в щепки зерновозов, на которые налетели триеры, в пылу атаки промахнувшись мимо римских кораблей.

— Это что такое? — взревел Федор, едва не подпрыгнув на палубе. — Там у меня моряки или кто? Немедленно разбить охранение.

Могадор передал сигнал командующего и к делу подключились квинкеремы. Им удалось поджечь два римских судна, а триерам наконец протаранить еще два. К исходу второго часа, когда солнце уже почти опустилось к поверхности моря, горели или пошли на дно все римские военные суда. Торговцы, видя, что им не пробиться в италийскому побережью, попытались развернуться и уйти обратно в сторону. Сардинии, но Чайка не дал им этого сделать. Кроме того, морские боги были явно на стороне финикийцев, — ветер почти стих, а зерновозы не имели весел, чтобы оторваться от преследования.

Его канониры, получив приказ, просто развлекались, расстреливая из баллист продовольственный запас римских легионов, а моряки триер делали то же самое, тараня беззащитных торговцев на полном ходу. Перед самым закатом от каравана осталась лишь парочка догоравших триер. Зарево от этих огней на почти спокойной глади моря — ветер давно стих — было видно хорошо и очень далеко. Глядя на него, Федор вместо чувства законной гордости от первого удачного сражения вдруг забеспокоился. Ему показалось, что со стороны Рима он увидел силуэты многочисленных военных кораблей, двигавшихся на огни. В наступивших сумерках его сомнения лишь окрепли.

— Дело сделано, — объявил он Могадору и еще нескольким офицерам, что стояли вокруг него на корме «Ликса», — римляне получили первый урок, но надо двигаться дальше. Уходим отсюда. Ночевать будем в открытом море. Курс прежний.

И финикийский флот, не досчитавшись четырех триер, двинулся дальше, восстановив порядок, которым следовал перед боем.

Ночь прошла спокойно, но вот утро подтвердило худшие опасения Федора. Они находились уже неподалеку от Остии, — морских ворот Рима. А поскольку сам Рим был еще не взят войсками Ганнибала, то здесь просто не могло не быть римских кораблей. Чайка отлично помнил Остию. Именно сюда он когда-то приплыл, еще будучи опционом римских морпехов. Отсюда он отправился на виллу сенатора Марцелла, где увидел его дочь и потерял разум. Из этой же гавани он бежал в Карфаген. Так что, можно сказать, этот небольшой порт в устье Тибра сыграл в его жизни не последнюю роль. Впрочем, поднявшись на палубу, Чайка и не пытался рассмотреть его, — слишком далеко они находились от берега.

Едва рассвело, как финикийцы заметили позади эскадру. Присмотревшись, Федор насчитал не меньше двух десятков корпусов, а нелепые возвышения в носовой части не оставляли сомнений в их принадлежности*

— Римляне, — не особенно удивившись, констатировал наварх, — наверняка идут за нами со вчерашнего вечера. Не зря они мне примерещились еще на закате.

— Квинкеремы, — предположил Могадор, который рассматривал противника, приложив ладонь ко лбу, — все с абордажными мостиками

— Ну да, — протянул в задумчивости Федор, — и доверху набиты морскими пехотинцами.

— У нас солдат не меньше, — осмелился перечить Могадор, — думаю, мы справимся.

— Конечно, справимся, — усмехнулся Федор. — У нас просто нет другого выхода. Они нам его отрезали. Но не для того мы сюда пришли, чтобы сразу отступать. Так что передай приказ готовиться к бою. Пусть наши корабли развернут строй в линию.

Но не успел Могадор подозвать офицера, который служил при штабе наварха для подобных поручений, как раздался вопль впередсмотрящего. — Римляне впереди!

Резко развернувшись, Чайка вперил свирепый взгляд в море прямо перед кораблем и заметил примерно в километре еще одно соединение римлян, шедшее им наперерез.

— Обложили, сволочи! — сплюнул Федор, пересчитывая глазами неприятельские корабли.

Это было соединение примерно из дюжины триер, которые стремительно неслись вперед.

— Идем, как шли, не меняя строя! — процедил он сквозь зубы и, поймав удивленный взгляд капитана, добавил: — Будем пробиваться сквозь эти триеры, а если квинкеремы нас догонят, то довоюем и с ними. Сначала надо разделаться с триерами. Они более быстроходны и опасны. Но их меньше и… — Федор помолчал немного, присматриваясь к кораблям неприятеля, и закончил мысль: — И на них нет абордажных мостиков. Выполнять!

Могадор невольно вздрогнул, подозвал офицера и транслировал приказ наварха. Заиграли трубы, мачты с парусами исчезли на глазах, словно их и не было. Вместо этого открылись порты, из которых в воду вошли весла. По палубе забегали матросы, накрывая шкурами бортовые ограждения и часть самой палубы. Затем появились солдаты с ведрами на веревках. Зачерпнув забортной воды, они быстро окатили палубу, смочив ее для защиты от зажигательных снарядов. Отовсюду раздавались окрики командиров, под которые морпехи выстраивались вдоль бортов. Бряцая оружием, они быстро занимали заранее отработанные позиции.

Видя все эти приготовления, Федор понимал их необходимость. «Драка будет хорошая, — подумал он, глядя, как разворачиваются веером римские триеры для атаки, — жестокая драка, ну да ничего, пора и делом заняться. Вчерашнее сражение было так, для разминки».

— Пора и делом заняться, — повторил он уже вслух, бросив взгляд на капитана, управлявшего Ц кораблем.

— Пора, — согласился Могадор, поглубже надевая шлем на голову, — сегодня мы не останемся просто наблюдателями.

— Не останемся, — подтвердил Чайка, проводя рукой по золотым насечкам ножен фалькаты, — может быть, придется и самим клинком помахать.

Триеры действительно приближались значительно быстрее, чем конвой настигали квинкеремы. Командовавший этим соединением командир отчетливо понимал, что прежде чем ему на помощь придут квинкеремы, ему придется принять на себя всю мощь удара финикийского флота, где даже шедшие в авангарде триеры превосходили его количеством. Чтобы общие силы сравнялись, капитану римлян нужно было пожертвовать собой и остановить продвижение карфагенян, навязав им длительный бой.

Федор отдал приказ собственным триерам нанести первый удар. На его глазах началась ожесточенная перестрелка зажигательными снарядами из баллист, которая быстро закончилась, перейдя в серию молниеносных таранных ударов.

— Три-два, — пробормотал Федор себе поднос, увидев, как его корабли протаранили на одно судно больше. Но тут же римляне взяли реванш, насадив на таран еще две триеры. К его удивлению, даже после тарана римские корабли не стремились расцепиться с финикийскими. Напротив, с римских судов в небо летели абордажные крюки и на палубу карабкались морпехи. Буквально за пятнадцать минут прямо по курсу следования каравана образовалось несколько заграждений из связанных между собой кораблей, что вынудило оставшиеся финикийские триеры раздвинуть строй, чтобы обойти их. В образовавшиеся бреши тут же проскользнуло несколько римских триер и бесстрашно атаковали шедшие вторым эшелоном квинкеремы.

— Открыть стрельбу из всех баллист! — рявкнул Чайка. — Остановить их!

И проворчал себе под нос: «А этот римский капитан далеко не трус и воевать умеет».

Но римляне и в артиллерийской дуэли проявили недюжинное умение. Лавируя бешеными зигзагами, две триеры смогли избежать точных попаданий финикийцев и направились прямиком к «Ликсу», опознав в нем флагмана.

— Да они сюда плывут, — с неподдельным удивлением проговорил Федор и выругался по-русски, несказанно удивив капитана. — Твою мать! Как у себя дома, словно мои артиллеристы ослепли.