Обычная работа - Эд Макбейн

- Человек подвергся нападению и был жестоко избит, мистер Кастаньеда. У нас принято в первую очередь опрашивать его родственников и деловых партнеров, так что, интересуясь вашими взаимоотношениями, я подразумевал...

- Судя по тону, вы подразумевали многое, - сказал Кастаньеда, продолжая сверлить глазами детектива.

Всем своим видом он напоминал бойцового петуха, которого Дельгадо видел однажды на петушином бою в Вега на Коста-Рике, куда ездил на похороны своей бабушки.

- Не надо заводиться, - сказал Дельгадо.

В голосе его при этом прозвучали угрожающие нотки. И нотки эти недвусмысленно дали понять Кастаньеде, что хотя оба они и пуэрториканцы, тем не менее, один из них - полицейский, который имеет право задавать вопросы второму относительно третьего пуэрториканца, которого недавно жестоко избили. Нотки эти предупредили Кастаньеду и о том, что, несмотря на всю мягкость поведения Дельгадо, он пришел сюда не шутки шутить, и что Кастаньеде лучше всего понять это с самого начала. И Кастаньеда как бы незаметно опустил руки и отвел глаза.

Дельгадо еще некоторое время молча смотрел на него.

- Не можете ли вы сказать, как, по-вашему, были у вашего партнера враги или нет? - спросил он ровным голосом.

Через приоткрытую дверь спальни он видел, как Рита Кастаньеда подошла к туалетному столику, а потом опять скрылась из его поля зрения.

- Не было у него врагов, насколько я знаю, - сказал Кастаньеда.

- А не известно ли вам, получал ли он когда-либо письма с угрозами или телефонные звонки подобного содержания?

- Никогда.

Цветастый халат снова мелькнул в дверях, и глаза Дельгадо машинально проследили за этим перемещением. Кастаньеда поморщился - Были ли у вас в последнее время какие-либо деловые сделки, которые могли разозлить кого-либо?

- Не было, - сказал Кастаньеда.

Он направился к полуоткрытой двери спальни и, резко дернув за ручку, плотно прикрыл ее. - Мы - агентство по продаже недвижимой собственности и занимаемся жилыми домами. Мы сдаем внаем квартиры. Все очень просто.

- Никаких затруднений или ссор с нанимателями?

- Мы ведь с ними почти не сталкиваемся. Иногда бывают затруднения при получении квартирной платы. Но в подобном бизнесе это вещь совершенно нормальная и никто не таит обиды друг на друга.

- Могли бы вы сказать о своем партнере, что он легко ладит с людьми?

Кастаньеда пожал плечами.

- Что это должно означать, мистер Кастаньеда?

- Ладит - не ладит. Что тут можно сказать? Он как и все нормальные люди. С кем-то ладит, а с кем-то нет.

- А кому он особенно не нравился?

- Не могу даже представить, кто это постарался, чтобы его так избили, - сказал Кастаньеда.

- Понятно. Ну, что ж, - сказал Дельгадо, любезно улыбаясь, - благодарю вас за предоставленную информацию. Не буду вас больше задерживать.

- Вот и прекрасно, - сказал Кастаньеда, распахивая дверь квартиры. Пожалуйста, дайте мне знать, если узнаете, кто это сделал, - сказал он.

- Обязательно, - заверил его Дельгадо и оказался в коридоре. Дверь за ним закрылась. До ушей детектива донесся голос Кастаньеды, который что-то крикнул Рите.

Дельгадо тотчас приник ухом к закрытой двери.

Он услышал, как Кастаньеда с женой о чем-то переговариваются, но различить отдельные слова не смог, потому что говорили они довольно тихо. Только один раз Рита повысила голос и Дельгадо удалось разобрать одно-единственное слово.

Слово это было "эрмано", что по-испански значит "брат".

Было около двух часов дня, и в дежурной комнате участка воцарилось относительное спокойствие.

Капек сидел, просматривая список известных полиции грабителей и пытался отыскать хоть какие-нибудь ниточки, которые вывели бы его на чернокожую девушку. Пока ему было известно лишь то, что зовут ее Белиндой.

Карелла приехал в участок достаточно рано, чтобы позавтракать вместе с Брауном, и сейчас оба они сидели за длинным столом напротив окон, заставленным с одного конца приспособлениями для снятия отпечатков пальцев. Детективы, подкреплялись бутербродами с рыбой, запивая их кофе из картонных стаканчиков. За едой Браун сообщил Карелле все, что удалось пока сделать. Маршал Дейвис из лаборатории, как и обещал, сразу же принялся работать с маской Белоснежки, едва она была доставлена к нему. Через полчаса он уже доложил о результатах своих трудов. Ему удалось найти один полноценный отпечаток большого пальца на внутренней стороне маски, который он тут же отправил в секцию идентификации, где смена воскресных дежурных, сверившись с банком данных, с полной достоверностью установила, что оставленный на маске отпечаток принадлежит некоему Бернарду Голденталю.

Желтый лист этого человека (послужные списки преступников печатаются и в самом деле на бумаге желтого цвета, поэтому столь оригинальное название заставляет предположить, что владельцы баров не единственная категория обитателей этого города, обладающая буйной фантазией) был не до такой степени занимательным, как, скажем, увлекательный роман, но при всей своей лаконичности производил впечатление достаточно сильное.

Впервые мальчишка арестован в возрасте шестнадцати лет за ограбление и хулиганское поведение. Тогда он и был направлен в Европейский дом для мальчиков - исправительное заведение. Менее чем через год, когда он, по всей вероятности, снова оказался предоставленным самому себе, он снова был задержан за ограбление, которое было весьма мягко квалифицировано как беззаконное проникновение. На этот раз (в желтом листе сведения не полны) суд, скорее всего, учел его юный возраст (тогда ему было семнадцать) и ограничился предупреждением, отпустив его на свободу. Прогрессируя в своей криминальной карьере, он в последующие годы был задержан за грабеж, но и на этот раз суд проявил снисхождение, отпустив его. Но это, похоже, только подстегнуло юношу, убедив его в полной безнаказанности. В следующий раз он попался на краже в особо крупных размерах да еще со взломом. Только после этого наконец его посадили по-настоящему. Из семи лет ему пришлось отсидеть значительную часть срока, но все-таки он был отпущен досрочно. Находясь на свободе, он на этот раз решил ограбить грузовик, перевозящий товары между штатами, что привело к тому, что им занялись федеральные органы. Так что пришлось ему все-таки отсидеть по прошлой судимости. Однако суды вновь и вновь проявляли странную доброжелательность.

Если судить по имевшимся в его "послужном списке" данным, то мягкость судов, возможно, и возымела свои результаты, потому что после того, как он вторично вышел на свободу, его уже задерживали за куда менее серьезные конфликты с законом. Он переквалифицировался на организацию подпольных лотерей, содержание игорного притона и прочее, что законопослушные граждане зачастую и вовсе не считают преступлением. Вот он и отделывался в дальнейшем штрафами или условными приговорами.

Итак, преступную карьеру Голденталь начал лет в шестнадцать, теперь ему было около сорока, из которых более десяти лет он провел в тюрьмах. Если же теперь окажется, что он участвовал в нападении на зеленную лавку, что должно быть доказано в суде, то ему грозит в данном случае пожизненное заключение.

В личном деле Голденталя содержались и иные отрывочные сведения, но для Кареллы и Брауна наибольшее значение имел указанный там последний известный адрес его местожительства. По данным досье, он проживал в пригороде Айсолы вместе со своей матерью, некоей миссис Минни Голденталь, вплоть до ее кончины, последовавшей три месяца назад. После этого он переехал на другую квартиру, где, по-видимому, проживает и в настоящее время.

По последнему адресу Браун и Карелла решили отправиться вместе.

И это было вполне обоснованное решение - Голденталь уже однажды арестовывался за вооруженный грабеж, и есть подозрение, что сейчас именно он либо его сообщник всадили три пули в двух человек И произошло это не более семи часов назад.

Спектакль начался через десять минут после того, как Карелла и Браун покинули дежурное помещение. Его смело можно было назвать "Парадом шлюх", и занято в нем было четыре действующих лица. Ведущие роли в нем исполнялись двумя уличными девками, отрекомендовавшимися как Ребекка и Салли Гуд.

- Это ведь не настоящие ваши имена, - настаивал Капек.

- Это наши имена. Наши и ничьи другие, - возражала ему Салли.

- а если они вам не нравятся, можете застрелиться.

Остальных двух действующих лиц представляли полицейский, который прибыл на место происшествия и произвел задержание, и представительный джентльмен в деловом костюме в полоску. Последний выглядел смертельно оскорбленным, но отнюдь не смущенным произошедшим, подобно человеку, который обмочил пижаму, будучи на больничной койке, - вещь, конечно, неприятная, но, тем не менее, не такая, которой следует стыдиться, ибо само пребывание в больнице - свидетельство того, что все случившееся с ним есть только результат его заболевания.