Симбионты - Олег Дивов

Но вот беда, у русских есть все для выигрыша, кроме одного: мотивации. Им по фигу. Они устали. Они элементарно не умеют быть счастливыми. Они себя не любят и в страну не верят. Им не свойственно просыпаться с радостной мыслью: чего бы такого сегодня построить? Нет, они думают о том, как противно идти на службу. И таких у нас девять из десяти. А люди-то, в общем, толковые. Несчастливые просто.

Значит, надо сам народ изменить.

Сделать людей чуть веселее, немного счастливее — и они уже сами зашевелятся. Вон как крутятся, ищут новые знания и тянут руки к любой работе наши дети, подростки, не успевшие еще заразиться от родителей их тоской и фатализмом. Дети у нас золотые, очень сильное поколение сейчас вступает в жизнь, и, чтобы оно не испортилось со временем, его надо поддержать. А взрослым — помочь встряхнуться.

Боты сделают это. Нашлась бы возможность загрузить дозу всем и каждому. Мысль о национальной «вакцинации» Михаил, сам того не помня, много лет назад подхватил у доктора Васильева. Это была старая васильевская идея, доктор ради нее и пришел работать к Деду: мониторинг здоровья в масштабах страны. Загружаем населению ботов-диагностов, потом всех прогоняем через сканер — не такая уж проблема, типичная «диспансеризация», как еще в СССР делали, — и готово. Получаем рапорт о состоянии здоровья каждого россиянина, в кои-то веки абсолютно точный… Вариант, который удалось пропихнуть Михаилу, выглядел еще прогрессивнее, инновационнее и, трам-тарарам, «нанотехнологичнее»: грузить будем не простых диагностов, а ботов новой продвинутой серии. Эти уже могут сами немножко и недолго лечить. Пока что немножко и недолго, но ведь Нанотех не дремлет, верно?

Михаилу тогда повезло, конечно. Он привез на показ «трешку», полностью отработанную, с просто-таки идеальной документацией. Ему сказали — фи, обычный диагност, у американцев такое есть. Он ответил — да, есть отдельные клиники, где микробов пытаются использовать для диагностики, но неуверенно, и результаты нестабильные. А у нас все четко!.. На Михаила глядели по-прежнему косо. И тут он, собравшись с духом, сказал: а у нас… у нас диагност будет еще и лечить! Мы доработаем эту серию и загрузим всей стране, и это будет не за бешеные деньги, как в Штатах, а в рамках обычной бесплатной медстраховки, потому что производство, мамой клянусь, будет копеечное!

И он произнес волшебное слово: вакцинация.

И все изменилось. Под скучную «трешку» и обещания, которые на фоне готового бота выглядели реальными, он получил и деньги, и статус нацпроекта.

Ох, как его сразу зауважали умные люди в Москве! Национальная вакцинация могла иметь огромный пиар-эффект. Это был шикарный пинок под зад всему остальному миру, который своих людей не любит и не бережет — а мы вон как с ними носимся! И нанотехнологии у нас служат народу. И нанороботы у нас самые умные. И действительно, кроме шуток, россияне здоровее станут. Им в принципе не вредно получить на руки «карту здоровья» — лишний повод задуматься, что надо бы за собой следить, а то ведь испокон веку повелось на Руси: пока не посинел, к доктору ни ногой. Ничего, теперь доктор сам тебя поймает, ведь в поликлинике такая же карта будет.

Понятное дело, едва вакцинация получила статус нацпроекта, Кремль откусил от него львиную долю рекламного пирога — вот мы какие продвинутые, любите нас, люди русские! — но и Нанотех прогремел на всю страну. Институт и раньше знали, им гордились, он еще во времена Деда умел держать марку на любом уровне, от Москвы до самых до окраин. Пиар — искусство тонкое. Не проблема ошарашить своими инициативами партию и правительство. И с мировой научной общественностью ты говоришь на одном языке, коллеги поймут тебя с полуслова. А вот попробуй учини акцию такой степени придурковатости, чтобы последний идиот понял, до чего Нанотех крут! Фиг получится. Но ведь и это могли — одна подкованная блоха чего стоила (труднее всего оказалось поймать на «слабо» техника Семенова)… Однако теперь шум поднялся действительно невообразимый. И в центре шумихи оказался Михаил.

Да, он это планировал, он с юных лет готовил себя к политической карьере — а разве бывает другая? — но поначалу даже немного испугался. Путь к вершине, проложенный через Нанотех, оказался до того извилист и тернист, Михаил так здесь устал и измучился, что в какой-то момент сам заразился «русской тоской», столь им ненавидимой. Едва не махнул на себя рукой. И все-таки собрался, встряхнулся, своего не упустил.

Боты, ради которых Михаил столько горбатился, вытащили его наверх. И теперь он мог поделиться этими лучшими друзьями человека со всей страной.

Поделиться своей удачей, своей энергией и волей.

Сделать всех такими же, как он.

Вот, держите, я дарю это вам. Не пожалеете, честное слово.

Боты — это радость труда, ведущего к победе.

А для Михаила это власть. Настоящая власть — тому, кто сумеет правильно распорядиться ею. Прекраснодушные идиоты проглядели главное применение ботов. А он — нет. И он все сделает как надо ради блага страны.

Прямо жалко будет оставлять Нанотех. Но как бы он ни любил свой институт, кресло директора только этап в его карьере. Нанотех был нужен Михаилу как производственная база. И не хотелось, а пришлось вырвать место директора у Деда. С кровью, с мясом, со стыдом и отвращением к самому себе (Михаил столько об этом думал, что уже поверил, будто ему стыдно было подсиживать старика, он вообще многое забыл, чем грязнее получалась интрига, тем легче он вытеснял ее из памяти)…

А толку?

Пролетели?..

— Ну? Как мы это исправим? — Михаил откинулся в кресле и уставился в потолок. — Я не спрашиваю, исправим ли. У нас проблема: не хватает живучести. И как?..

Рыбников забарабанил пальцами по крышке стола. Была у него такая нервная привычка, Михаил ее терпел, не одернул ни разу.

— Да никак, — буркнул завсектором. — То есть… Это будет незаконно.

— А наши… Допущения в прошивке — законны?

— Это побочный эффект, — твердо сказал Рыбников. — Так получилось. Нет там никаких допущений. Нереально их разглядеть.

— Ну мы-то с вами знаем, что они есть, дорогой коллега. Поэтому давайте, выкладывайте… Стоп! Я понял…

Михаил сел прямо и, не мигая, уставился на Рыбникова. Но через пару секунд помотал головой.

— Безнадежно. Сами не успеем, а Деденёв уничтожил все документы по пятой серии. Распылил в труху, зловредина. Больше у нас репликацией никто не занимался в принципе.

— Если постараемся, можем и успеть, — не согласился Рыбников. — По механической части у «девятки» есть резервы, и по памяти есть. Заставим размножаться — и пустим какую-то часть роя на поддержку его численности. То, что «девятка» не тянет сейчас за счет качества, она сделает за счет количества. Ну и срок жизни роя поднимем.