Далекий звон монет - Андрей Дышев

– Останься здесь! – крикнул он мне не оборачиваясь.

Собственно, я и не намеревался бежать вслед за Тарасовым и остался внизу. Сняв мокрые ботинки, я с наслаждением прошелся по мягкому ворсу ковра в конец коридора, заглянул на кухню, а затем в комнату, значительную часть которой занимал прямоугольный обеденный стол. Буфет, стулья с гнутыми ножками, кондовые кресла с круглыми подлокотниками и такой же диван, покрытый белым холщовым чехлом, напоминали экспонаты дома-музея какого-нибудь писателя или ученого, жившего в начале века. Края скатерти, которой был застелен стол, колыхались от холодного сквозняка, на полу дрожали маленькие лужицы от растаявшего снега. Воришки – и это было заметно сразу – прошли эту комнату по диагонали, от окна к двери, не прикасаясь к мебели, не интересуясь антикварным столовым серебром, матово блестевшим на полках буфета.

Я вернулся в коридор. Из ванной комнаты доносился тихий гул газовой колонки и шум воды. Вика не заперла дверь, и я как-то само собой оказался в ванной.

Очаровательная стервоза стояла на коленях под струей воды и, постанывая от наслаждения, массировала тело. Теплые брызги попали мне на лицо, и, не сводя глаз с нагой натуры, я потянулся за полотенцем.

– Дверь прикрой, раз уже зашел, – сказала Вика, не поворачивая головы.

Я дотронулся до ее нежной шеи, потом мои пальцы съехали по скользкой коже на плечо, а оттуда, по головокружительному спуску, на грудь и замерли на тугом розовом соске.

– У тебя холодные руки, – сказала Вика. – А ты не боишься моего мужа?

– Нет, – ответил я.

– Тогда намыль мочалку и потри мне спину.

Она встала, повернувшись ко мне пухлыми, прекрасной формы ягодицами и, чуть склонив голову, поторопила:

– Ну, что ты там застрял?

Пышная пена укутала ее спину с ровным желобком посредине, лопатки, поясницу и сползла на попку.

Дверь вдруг распахнулась. Я почувствовал, как по ногам прошелся холодный воздух. Облако пара всплыло под потолок. Вика даже не шелохнулась. Она продолжала все так же стоять, слегка выгнувшись ко мне и упираясь руками в облицованную белой плиткой стену. Я кинул мочалку на дно ванны и сунул руки под струю, готовясь к тому, что Тарасов сейчас двинет меня по затылку. Но этого не произошло.

– Викуль, – мертвым голосом произнес он, – золото пропало.

Глава 16

Она повернулась так резво, что поскользнулась на мыле и непременно упала бы, если бы вовремя не схватилась за мои плечи. На Тарасова было страшно смотреть. Рот его был искривлен, словно ему только что удалили зуб и набили рот ватными тампонами, глаза наполнила тоска потерявшей хозяина собаки.

– Что?! – с явной угрозой в голосе прошептала Вика и неожиданно швырнула в лицо Тарасова пригоршню воды. – Я тебя убью, если это так!! Я тебя, идиота такого, живьем закопаю!!

Оттолкнув меня, она выпрыгнула из ванны и, как была голой, выскочила в коридор.

– Показывай!! – закричала она оттуда. – Где ты его хранил?! Куда ты его, говнюк, спрятал?! Какого черта ты вообще здесь его держал?! Мало было места в квартире?!

– Я думал, что тут надежнее, – совершенно жалким голосом лепетал Тарасов, вытирая рукой мокрое лицо.

До меня стало доходить, о каком золоте шла речь, и я, мгновенно перейдя от защиты к нападению, схватил его за лацкан пиджака.

– Объясни-ка мне, какое это золото у тебя пропало?

– Не твоего ума дело! – неожиданно громко и зло крикнул Тарасов, отталкивая меня от себя. – Пошли все вон, дайте мне собраться с мыслями!

– Да нет у тебя мыслей! – Вика вдруг схватила Тарасова за шею со стороны спины и стала его терзать. – И никогда не было! Показывай, гадина, где оно лежало!

Голая, мокрая, она напоминала взбесившуюся дикарку, напавшую на европейца, который посмел посягнуть на ее тростниковую хижину. Тарасов, неуклюже отбиваясь, стал приближаться к лестнице. У меня уже не было необходимости вмешиваться в семейный конфликт, и я, следуя за четой на некотором удалении, любовался редким зрелищем.

Сначала Тарасов с вцепившейся в него Викой, а затем и я поднялись на второй этаж, где в одной из комнат находилась бильярдная с угловой барной стойкой, камином и журнальным столиком. Должно быть, еще совсем недавно здесь было чисто и уютно. Сейчас же в комнате царил хаос: бильярдный стол был повален на пол, а зеленое сукно, обтягивающее игровое поле, было жестоко порезано во многих местах. Стойка, засыпанная слоем битых бутылок, напоминала поверхность реки в период вскрытия льда. На полках я не мог найти ни одного целого бокала или бутылки. Ощетинившиеся пружинами кресла, поставленные вокруг журнального столика, можно было с успехом использовать в финальной сцене спектакля «Двенадцать стульев». За камином зияла глубокая ниша.

– Там, – сказал Тарасов, кивая на нишу. – Там был тайник.

Мне показалось, что тонкая рука Вики разрезала воздух со свистом. Раздался смачный звук пощечины. Тарасов покачнулся, прижал ладонь к пылающей щеке и, что было для меня неожиданностью, вдруг схватил жену за волосы и дернул так, что Вика, расставив руки в стороны, отвесила ему глубокий реверанс.

– Дура! – в сердцах выпалил он. – Идиотка! Иди оденься и не свети своей красной задницей, как павиан!

«А он может, если захочет», – мысленно отметил я. Униженной и оскорбленной Вике попался под руку бильярдный шар, и она запустила его в Тарасова. Пролетев над моей головой, снаряд ударился о стену и разбился. Не ожидая ответного выстрела, натурщица кинулась к двери, и вскоре мы услышали, как деревянные ступени заскрипели под ее босыми ногами.

Громко сопя, Тарасов некоторое время прохаживался по комнате, пиная ногами раскиданные вещи.

– Чего нервничаешь? – спросил я. – Ты украл, у тебя украли. Все закономерно.

– Было бы лучше, – произнес Тарасов, посылая мне тяжелый взгляд, – если бы ты…

Он оборвал фразу на полуслове и снова принялся мерить шагами бильярдную. Потом остановился и посмотрел на меня так, словно хотел прижать взглядом к камину.

– Если бы ты убил ее, Вацура, то нам обоим стало бы намного легче жить, – произнес он.

– Убей ее сам, – ответил я, шокированный столь странным предложением.

– Не могу, – ответил Тарасов. – Боюсь. И за решетку не могу ее упрятать. Она очень хитрая. Ее не подставишь…

– Как Анну? – договорил я. – Ты это хотел сказать?

– Да. Наверное, это.

Я вдруг почувствовал в словах Тарасова скрытый намек.

– Послушай, а с чего ты взял, что я легко могу убить человека?

Тарасов посмотрел на меня с легким недоумением, словно я не понимал какой-то элементарной вещи.

– С чего взял? – переспросил он. – Ты же с легкостью грохнул Жоржа. И расправиться с этой курицей для тебя не составит большого труда.

– Я не убивал Жоржа, – ответил я.

Тарасов прятал в глазах усмешку.

– Ну-у, – протянул он, – возможно, кто-то другой поверит тебе. А меня не надо лечить. Вьетнамец сказал мне, что видел, как ты тащил Жоржа волоком по коридору.

– Да, это было. Но я всего лишь оглушил его.

– Оглушил выстрелом в голову? – вскинул брови Тарасов.

– Я ударил его кофейником и оттащил в комнату. Это уже после меня кто-то пристрелил его.

Тарасов мне не верил.

– А что это за револьвер торчит у тебя за поясом?

– Его дала мне твоя жена.

– У Виктории никогда не было револьвера.

Тут я вспылил:

– Послушай, Тарасов! Ты меня запугать вздумал? Думаешь, что к стене припер? Ошибаешься! У тебя было куда больше поводов отправить Жоржа на тот свет! Когда я соврал тебе, что работаю на Жоржа, ты сказал, что убьешь его, а потом вышел из столовой.

– Я его не нашел, – тотчас ответил Тарасов, но было видно, что он уже ушел в глухую оборону. – Вика тоже выходила. Почему ты не подозреваешь ее? Разве у нее было меньше причин желать смерти Жоржу, этому старому блядуну, который наверняка шантажировал ее?

Оказывается, Тарасов знал намного больше, чем я думал.

– Убей ее, – повторил он, приближаясь ко мне. – А я вытащу из зоны твою Анну. Сделай это! Я обеспечу тебе алиби! Я сделаю так, чтобы дело Анны было пересмотрено. Там все шито белыми нитками, и успех гарантирован!

– Я не убиваю людей, Тарасов, – спокойно ответил я. – И ты мне уже вообще не нужен. Как ты сможешь ее вытащить, если у тебя уже нет денег? А у меня есть, и я с потрохами куплю всю охрану зоны.

Тарасов, свирепея, сунул мне под нос кукиш.

– Черта с два! Не купишь! Там не так все просто, как тебе кажется. Они возьмут твое золото и сразу же упекут тебя за решетку. Я знаю подлую натуру этих сторожевых псов!

Мы оба вскинули головы, услышав скрип ступеней, и замолчали. Состроив на лицах постные выражения усталости и безразличия ко всему, мы сели на рваные кресла.

Вика зашла в комнату, и я сразу заметил перемены, произошедшие в ней. Во-первых, она уже была одета. Во-вторых, взяла себя в руки и вела себя сдержанно.