Однажды летом - Карен Робардс

— Если ты соизволишь отпустить мою руку, я, пожалуй, вернусь к нему, и мы продолжим свое унылое веселье.

— Я вовсе не имел в виду тебя, Рейчел. Только твоего дружка. У тебя в плане веселья богатые… возможности. — Его интонации при последней фразе и взгляд, которым он окинул ее с ног до головы, обожгли и одновременно рассердили Рейчел.

— Ты позволишь мне наконец пройти? — резко произнесла она.

Он поднес к губам бутылку, чтобы сделать еще один глоток, потом медленно покачал головой. Его усмешка обнажила ряд ровных зубов, сверкнувших в случайном луче света неестественной белизной.

— Нет, пока ты не согласишься потанцевать со мной. Ты еще ни разу не танцевала. Я наблюдал.

Сознание того, что все это время он следил за ней, вызвало у Рейчел новый приступ волнения. Она с трудом проглотила слюну и покачала головой:

— Спасибо за приглашение, но принять его не могу. Я должна вернуться к своим друзьям, а ты, как я понимаю, к своим.

— Гленда — хорошая девчонка, к тому же мы пришли с большой компанией. Она не будет скучать без меня, а даже если и будет, что с того? Может, ты волнуешься о своем дружке? Так он тебя не увидит — мы будем танцевать там, где совсем темно.

Он крепче сжал ее руку и уже почти подтолкнул к выходу. Рейчел запротестовала:

— Нет, Джонни.

Он остановился, пожал плечами и, улыбнувшись, переплел пальцы их рук.

— Хорошо. Тогда мне остается лишь проводить тебя к твоим друзьям.

— Нет! — От ужаса Рейчел почти взвизгнула. Мысль о том, что может произойти, случись Робу схлестнуться с Харрисом из-за нее, повергла ее в панику.

— Нет? Тогда потанцуй со мной, Рейчел. Пошли, не пожалеешь, а потом я отпущу тебя. Обещаю. — Его взгляд смеялся, дразнил, завлекал.

Чувствуя, что попала в ловушку, но — что самое тревожное — ощущая приятное возбуждение, Рейчел растерялась. Восприняв ее молчание как знак согласия, Джонни нежно и в то же время решительно увлек ее в темноту зала.

Взбудораженная, раздраженная, но и — что скрывать? — взволнованно-счастливая от предвкушения танца, от которого она бы сейчас уже не отказалась ни за что на свете, Рейчел бросила осторожный взгляд на верхний ярус столиков, где должны были находиться ее друзья. Но в темноте, да. к тому же за рядами вставших в рост и подпевающих солистам слушателей, она даже не смогла отыскать свой столик, не то что различить Роба.

— Я вообще не люблю танцевать, — запротестовала Рейчел, когда Джонни поставил свою бутылку на первый попавшийся столик и потащил ее на танцплощадку. Как раз прозвучали заключительные аккорды мелодии «Ты потерял любовь», и один из диск-жокеев выкрикнул:

— Ну, как вам — достаточно темно?

Когда в ответ раздалось дружное «Нет!», яркие шары, струившие свет с потолка, разом потухли, и по залу разбежались крохотные красновато-фиолетовые пульсирующие огоньки.

— Романтично, не находите? — с придыханием произнес в микрофон диск-жокей и запустил мелодию «Будь моей».

— Ты просто не с тем мужчиной танцевала, раз так говоришь. — Джонни положил ее руки к себе на плечи, потом обхватил за талию и крепко прижал к себе.

Рейчел робко прикоснулась к его плечам — крепким и широким. Джонни, как всегда, был в белой майке. Сквозь тонкий хлопок она чувствовала игру его мышц и горячее дыхание кожи. Даже на каблуках Рейчел все равно была гораздо ниже его ростом и сама не знала, радоваться или горевать от ощущения собственной беззащитности, которое рождалось в ней всякий раз, когда она оказывалась рядом с таким исполином.

— А себя ты считаешь подходящим партнером? — фыркнула Рейчел. От Джонни исходил легкий запах пота и пива. Рейчел поймала себя на том, что близость Джонни расслабляет ее, не хотелось ни о чем думать и уж тем более говорить. Она не прижималась к нему, лишь касалась его тела, но чувствовала себя наэлектризованной.

— Может быть, — произнес он, и внезапная смена тембра его голоса, который стал хрипловатым, заставила ее поднять на него взгляд. Джонни смотрел на нее сверху вниз, и лицо его было на редкость серьезным. Мгновение его дымчато-голубые глаза пристально всматривались в ее лицо. Потом он крепко прижал ее к себе, его обтянутое голубой джинсовой тканью бедро оказалось втиснутым между ее ног, и он начал раскачивать Рейчел в такт знойной сладострастной мелодии.

— «Будь моей, будь моей, детка», — жалобно выводил певец.

Никогда еще Рейчел так не танцевала. Джонни кружил вместе с ней, запрокидывал назад, потом вновь притягивал к себе. И все это время бедро его терлось о ее ноги, и Рейчел чувствовала, как терпит поражение ее хваленое здравомыслие.

Как загипнотизированная, она даже не пыталась сопротивляться. Джонни увлекал ее за собой, неважно, в рай или ад — Рейчел было все равно, она полностью отдалась во власть музыки, мужчины и собственных желаний.

Когда мелодия смолкла, она на какое-то время осталась в объятиях Джонни. Так и стояла с закрытыми глазами, лбом упираясь ему в грудь. Пальцы по-прежнему крепко впивались в его плечи. Он тоже не убрал рук с ее талии. И ногу держал все там же, и короткое узкое платье Рейчел задралось, обнажив бедра. Шелковистые колготки остались единственным барьером между ее нежной кожей и грубой джинсовой тканью.

— Ты меня поняла? — пробормотал он ей на ухо, в то время как ди-джей буркнул в микрофон что-то нечленораздельное. Во всяком случае, Рейчел так показалось. Вновь из подвешенных к потолку шаров разноцветными искрами хлынул свет.

Будто разбуженный лучом света, разум мигом вернул Рейчел к реальности, и она, оторвавшись от груди Джонни, заглянула ему в лицо. До нее не сразу дошло, насколько интимной казалась со стороны поза, в которой они замерли после танца. Резко убрав руки с его плеч, как будто они жгли, Рейчел высвободилась из объятий и отступила назад. Потрясенная происходящим, она не могла вымолвить ни слова и лишь стояла, уставившись на Джонни. В сюрреалистической феерии света он и сам казался эдаким посланцем иной цивилизации — в фосфоресцирующем одеянии, подчеркивающем размах плеч и смуглость кожи. Лицо его, как и тело, было словно высечено из монолита и излучало опасную мужскую красоту. Он смотрел на нее немигающим взглядом, и ни тени улыбки не было на его полных чувственных губах. От одного лишь взгляда на него у Рейчел перехватывало дыхание.

Прозвучали первые фортепианные аккорды композиции Джерри Ли Льюиса «Великий пир огня», и ожидавшие на танцплощадке парочки с маниакальной энергией пустились в пляс.

— Я… я должна идти, — сказала Рейчел, стараясь смотреть куда угодно, только не в устремленные на нее все понимающие глаза.