Спящий дракон - Джоэл Розенберг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она так сжала поручень, что побелели костяшки.
– Это сделка, Ганнес. И я согласилась только по причинам…
– Которые никого не касаются, – оборвал ее Ахира. – Капитан, ты собирался показать нам каюты?
– Вот он! – раздалось с причала. Солдаты пустились рысью. Аристобулус втянул в грудь побольше воздуха.
– Я приторможу их? – полувопросительно предложил он.
Ахира кивнул, освобождая топор.
– Остальные – на борт. Капитан, ты попадешь в ту же переделку, что и мы, если не отвалишь как можно быстрее. – Гном лениво развязал кожаный ремешок, на котором висел его арбалет, и подал и арбалет, и колчан Хакиму. – Действуй.
Долгий миг Ганнес стоял не шевелясь, потом пожал плечами.
– Похоже, у меня нет выбора. Все по местам! Отходим!
Аристобулус повернулся, воздев руки.
Пусть заструится сила… это будет заклинание огня; ничто иное не остановит атакующих солдат.
Итак, я угощу вас огнем. Он освободил заклинание от оков. Грудь его стеснилась, напряглась – будто он набрал в легкие слишком много воздуха. Заиграла светом алая дымка, жаркий покров накрыл мага, кожу жгло, зрение затмилось.
Напряжение все росло; заклинание и до того постоянно пульсировало в его мозгу, но пульсировало мягко. Теперь оно ревело, требуя выхода, болезненно разрасталось – пока магу не стало казаться, что череп его вот-вот разнесет на куски.
Аристобулус выпустил заклятие – оно вырвалось с диким ревом, оглушило мага, он сам не слышал слов, что лились у него изо рта.
Солдаты были в каких-то ста футах, когда на полпути, меж двух бегущих впереди воинов, пирс взорвался огнем. А за миг до того дерево раскалилось добела.
Стена пламени росла, языки с ревом и треском взвивались на добрых две сотни футов вверх.
Аристобулус опустил руки. Дело сделано.
– Ах ты… – Ахира схватил его за ворот мантии и швырнул через борт. Маг ударился плечом и скользил по палубе, пока не врезался в мачту.
Боль пронзила его. Он поднялся на ноги.
И только тут понял. Он швырнул заклятие слишком далеко, те солдаты, что бежали первыми, успели проскочить огненную стену прежде, чем она отсекла путь остальным.
Ахира ждал их, небрежно поигрывая топором.
– Отваливаем, нелегкая вам в поджилки! – рычал на своих матросов Ганнес, и сам первым помчался на нос – обрубить канат. – Поднять паруса! Румпель держать!
Первый солдат глянул на корабль – капитан как раз отталкивал его от пирса – и повернулся к гному: силуэт на фоне огня.
Аристобулус знал, что Ахира силен, но лишь сейчас понял, насколько. Гном нырнул под солдатский меч, приставил топорище к груди противника – и толкнул.
Солдат отлетел назад, закувыркался – и прямиком врезался в огонь. Он вскочил на ноги, вереща и пылая, бросился к краю пирса и рухнул в воду.
Ахира повернулся ко второму врагу.
Коротко свистнув, в пирс у ноги гнома вонзился арбалетный болт. Аристобулус обернулся – Хаким, ругаясь сквозь зубы, натянул тетиву и тянулся за вторым болтом.
Ахира мягко двинулся к оставшемуся солдату: сделал топором ложный выпад, принял удар меча на топорище и ударил сам – всего один раз.
Но этого раза хватило. Солдат рухнул на пирс, затянутое в кольчугу тело, разрубленное пополам, отлетело на несколько футов.
Подняв над головой окровавленный топор, Ахира швырнул его Аристобулусу, и лезвие вошло в палубу совсем рядом с магом, в каком-то футе от обутых в сандалии ног. Гном разбежался – и перемахнул через полоску воды, что отделяла борт корабля от берега.
– Неплохо. – Он улыбнулся. – Капитан, давайте-ка убираться отсюда.
Ганнес выругался и побежал к румпелю.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
ПАНДАТАВЭЙ
Глава седьмая
В МОРЕ
По всей земле закипает работа,
Стада выгоняют на пастбища.
Деревья и травы растут.
Птицы вылетают из гнезд…
Суда устремляются к северу,
И к югу устремляются тож,
Когда ты восходишь —
Дороги лежат, всем открыты,
Рыба в реке пляшет для тебя.
Лучи твои пронзают сердце моря.
«Великий гимн Атону», строфа третья.Барак стоял один на носу, опершись на борт. Звездный свет мерцал на гладкой черной воде; изредка лица воина касались прохладные брызги.
Он отвязал от перил небольшой мех с водой, набрал немного в рот и прополоскал. Помогло, но не очень: во рту как был, так и остался мерзкий привкус. По крайней мере, благодарение любым богам, ему полегчало. Первые два дня на борту «Гордости Ганнеса» были нескончаемой борьбой с морской болезнью – ну почему, во имя всех святых, только он один из всех страдал ею?
Сейчас ему стало лучше – немного. Он научился покачиваться в такт качанию палубы, и, пока не брал в рот ничего, кроме воды, его не рвало – если при этом он еще и не отводил взгляда от горизонта. Спать было невозможно – только проваливаться в краткое забытье; стоило заснуть покрепче – и все начиналось сызнова.
Он потер затылок. Могло быть и хуже; он мог бы быть мертв. Сейчас же его по крайней мере оставили одного – хотя бы на время. Нос у кораблика длинный и узкий; Барак мог не обращать внимания на шарканье ног по палубе, а просто стоять и смотреть.
Сзади прозвучали шаги. Тяжелые шаги обутых в сандалии ног.
– Явился сбросить меня за борт, Уолтер?
Вор хмыкнул.
– Пару дней назад, как я понимаю, это было бы благодеянием – и не только для тебя. С другой стороны, я обязан тебе жизнью. Как думаешь, спустить твою дурость будет честной платой, Карл?
Перед именем – небольшая заминка. Воин пропустил ее мимо ушей.
– По крайней мере ты со мной разговариваешь. Единственным, что я слышал от всех за последние два дня, было: «Не блюй на меня».
Барака трясло. Он поднял с палубы одеяло и завернулся в него. Еще одну ночь спать на палубе – или не спать… как ни крути, а это лучше каменного молчания так называемых друзей.
Уолтер встал рядом с ним, присоединившись к созерцанию Киррика. Он был одет как прежде – то есть полураздет, но, казалось, совершенно не замечал дующего с воды прохладного ветра.
– Ты легко отделался, Карл. Ты сделал глупость… Если только то, что говорил Ахира – насчет твоих бесед с врагом в бою, – правда.
– Правда. Я и сам знаю, что сглупил. Просто…
– Просто ты начал действовать, как Карл Куллинан, когда должен был вести себя, как Барак. Если ты понимаешь, о чем я. – Уолтер повел плечами. – Надеюсь, понимаешь. Думаю, нечто подобное убило… Джейсона.
Воин приподнял бровь.
– Ты уверен, что он мертв?
– Еще бы. Я слышал, как он кричит, когда убегал. – Уолтер содрогнулся. – И мне остается только молить Бога, чтобы он был мертв. Нам всем очень повезет, если он будет единственным, кто погиб, – прежде чем мы дойдем до Врат.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});