Приключения Гринера и Тео - Евгения Белякова

— Он еще смеет рожи корчить, — проворчала Тео, впрочем, почти беззлобно.

Рыжий щеголял новой лютней, как две капли похожей на старую, даже печать Ассамблеи в виде поющей на ветке птички, как кисло подметил Талли, была на том же месте.

Под конец вечера намечались выступления самых лучших песнопевцев Ассамблеи, в том числе и Таллиесина, но он, откашлявшись, объявил:

— Прежде чем спеть вам, друзья мои, а я спою вам с удовольствием, ибо голоса не терял… так вот, прежде я хочу представить вам моего подмастерья…

Гринер, красный, как вареный рак, встал на табуретку и раскланялся. И уже хотел было слезть, как Талли жестом остановил его.

— Сейчас он прочтет вам стихотворение… экспромтом!

Барды снисходительно захлопали, перешептываясь между собой.

В горле у Гринера стал ком. Дышать стало значительно труднее.

Тео, сидящая рядом, подергала его за штанину, и когда он перевел на нее обезумевший взгляд, ободряюще улыбнулась:

— Считай, что это твое второе испытание в экстремальных условиях, ученик.

Гринер сравнил события прошлой ночи и этот миг… пожалуй, сейчас было страшнее. Но он собрался с духом — мы еще покажем этим напыщенным стихоплетам! — прочистив горло, дождался, пока барды утихнут и их внимание всецело будет принадлежать ему. Обвел взглядом зал… Слева беззвучно похлопал в ладоши Талли, справа улыбались Дерек с Тео. Гринер сказал:

— Я хочу рассказать вам… про то, как попал сюда. То есть не сюда, в Ассамблею, а в столицу. С чего это началось, а началось это два дня назад, я тогда был…

Кто-то захихикал, и Гринер понял, что пора переходить от прозы к делу.

Он закрыл глаза и говоря неуверенно, но потом все увлеченнее, начал:

Я видел дивное —Мешок неясной формыБыл в лютню превращенДвижением рукиНе темной магиейА легким мановеньемЗавязки распустивИ дернув книзу ткань…

И тут все поняли!К нам бард пришел в деревню!Веселье началосьА после и погром!Вино лилось рекой!Орали песни, пляски!А девы юныеКачались на люстрАх!

Тео неопределенно хмыкнула.

И было так чудесноБарда песнопеньеЧто поутру никтоНе мучался похмельем!А тот, кто скажет мнеЧто это невозможно —Получит от меняБольшого пенделя!

В наступившей абсолютной тишине Гринер склонился к наставнице и спросил шепотом:

— Я правильно сделал ударение в слове "пенделя"?

— Неважно. — Так же шепотом ответила Тео. — Они прониклись.

Зал наполнили бурные овации.

Глава четвертая,

Гринер и Тео покинули столицу на следующий же день после Состязания. Талли смахнул несуществующую слезу, услышав о нежелании Гринера остаться и стать его подмастерьем. Дерек уехал несколькими часами раньше, отговорившись делами. Так что Гринер остался со своей наставницей практически наедине. Чем она не преминула воспользоваться, засыпав его вопросами. О детстве, о друзьях и замке, в котором он вырос. Он объяснил, что не всегда рос в замке, что попал туда лет пяти от роду; а вот где и в какой семье жил до этого, помнит очень смутно. Его мать (отца он не помнил совсем) пришла в замок, нанялась там посудомойкой, но всего через два месяца слегла с болезнью легких, от которой и умерла. Выяснив у ученика все, что возможно, о его прошлом, Тео перешла к его навыкам.

— Ты читать умеешь?

— Немного… по складам.

Они ехали по лесу, весенне-свежему; три Двери и пять часов езды, если верить Тео, помогли им преодолеть расстояние, на которое иначе пришлось бы потратить пять дней.

— Ну, у тебя будет возможность попрактиковаться, ученик. Первое время ты будешь только читать. Ну, и еще следить за порядком.

— За порядком где?

— В моем доме. Вернее, усадьбе.

— Она большая? — спросил Гринер.

— Средняя. А писать? Считать?

Юноша ссутулился в седле.

— Пишу плохо. Считаю…

— И то хлеб, — вздохнула Тео. — Еще одна Дверь, и мы почти дома.

Гринер ожидал чего угодно. Но, проехав через огромный фруктовый сад (похоже было, что за ним ухаживали), на небольшом возвышении он увидел окруженное деревьями необычное строение, сочетавшее в себе сразу несколько стилей. Фонтан у парадного входа и вычурная кованая ограда могли принадлежать, скажем, какому-нибудь дворцу. Стрельчатые окна двух башен, да и сами башни, крепкие, толстостенные, возвышающиеся над основным строением, предполагали многомесячную осаду. Два крыла трехэтажного здания, небольшого по сравнению с башнями, были почти сплошь увиты виноградом, как и пристройки по бокам. Словом, «усадьба», как выразилась Тео, напоминала творение безумного архитектора, который сначала решил построить милый и мирный домик, но потом его охватила паранойя и он добавил укреплений. Недавно прошел дождь, лужицы воды стояли между плит, и в них плавали сбитые наземь ветром лепестки вишен из сада. Одна башня была тоньше и выше другой, и даже, подумалось Гринеру, изящнее; Тео указала на нее и сказала:

— Это мое. В смысле — в ту башню не суйся, понял?

— Понял.

— Есть хочешь?

— Очень.

— Тогда сейчас самое время познакомить тебя с подвальником.

— С кем?

Тео заехала в конюшню, пригнув голову, спешилась и принялась расседлывать коня. На вопрос она не ответила, предоставив Гринеру самому догадываться о подробностях. Наконец, коням был насыпан корм, они были насухо вытерты и устроены… Тео повела ученика в кухню.

Гринер нашел, что и внутри здание выглядит весьма… своеобразно. Во-первых, главным помещением тут, в отличие от других домов, в которых бывал Гринер, был не зал, а как раз кухня. Огромная, она занимала почти треть первого этажа; казалось, тут можно жить, ни в чем не нуждаясь: спать (в нише стояла большая кровать, закиданная одеялами и мехами), есть (само собой), пить, греться у здоровенного камина, готовить пищу в нем же, и, как сообщила Тео, читать умную литературу. Для иллюстрации она тут же ткнула пальцем в стопки книг, возвышающиеся над не менее внушительными горами грязной посуды. Все это «богатство» невероятным образом помещалось на столе.

— В моей кухне есть подвал. А там живет Подвальник. Насчет еды — к нему.

Тео присела на корточки рядом с крышкой погреба, откинула ее и крикнула в темноту, куда уходили запыленные ступеньки: