100 великих романов - Виорель Ломов

Мечты о карьере рухнули. Жюльен купил пистолет и в церкви выстрелил в бывшую возлюбленную. Луиза выжила, но Жюльена все равно приговорили к смертной казни, главным образом за его посягательство на прерогативы «избранных». Сорель своим последним словом на суде обнажил суть сословного конфликта: «Я отнюдь не имею чести принадлежать к вашему сословию, господа: вы видите перед собой простолюдина, возмутившегося против своего низкого жребия… Я не вижу здесь на скамьях присяжных ни одного разбогатевшего крестьянина, а только одних возмущенных буржуа». Герой Стендаля был обречен на гибель еще и потому, что был абсолютно равнодушен к деньгам, чем также противостоял буржуа, погрязшим в корысти и наживе.

В тюрьме Сорель помирился с госпожой де Реналь, раскаялся в содеянном и понял, что любил только одну ее. Луиза призналась ему, что письмо сочинил ее духовник, а она его лишь переписала. МатильдавыкупилаупалачаголовуказненногоСореляисовершила похоронный обряд. Ачто же госпожа де Реналь? «Через три дня после казни Жюльена она просто тихо умерла, обнимая своих детей».

В первом двухтомном издании романа были две иллюстрации, сделанные по указанию автора. На обложке первого тома Жюльен стреляет в госпожу де Реналь, на обложке второго – Матильда в черном, при свечах целует отрубленную голову Сореля.

Роман прошел незамеченным. Публика никак не отреагировала на произведение, которое через полвека заняло место на «золотой» полке величайших романов человечества. Критика скупо и лениво попеняла автору за безнравственность и клевету на молодое французское поколение, отметила «в характереЖюльена… монструозные черты, вкоторьжкаждьшпризнает типичность, но которые внушают отвращение», и замолкла на многие годы. Писатель, видимо, и не ожидал другого, т. к. презирал читающую толпу и признавал только мнение писателей. При его жизни «Красным и черным» восхищались О. Бальзак, И. Гёте, П. Мериме, Ш. Сент-Бёв, В. Гюго, А.С. Пушкин, П.А. Вяземский. Тема Наполеона отразилась в творчестве многих русских писателей: А.С. Пушкина в «Пиковой даме», Ф.М. Достоевского в «Преступлении и наказании», Л.Н. Толстого в «Войне и мире». Особой популярностью образ Сореля пользовался у философов. Ф. Ницше заявил, например: «Он украл у меня лучшую фразу, которую только может выдумать атеист: "Единственныйпредлог для мысли о Боге – это сознавать, что он не существует". Ж.П. Сартр сделал Сореля героем своей пьесы «Грязные руки».

В XX в. роман перевели на все языки мира. На русском языке он был впервые опубликован в 1874 г. в переводе А.Н. Плещеева.

Внимательный читатель, увидев тщету Жюльена Сореля выбиться «в люди», легко может экстраполировать его состояние в день сегодняшний, т. к. по сути ничего не изменилось. Что тогда, что сейчас есть два слоя несмешиваемых людей – «сливки» общества и народ. Первые лицемерно говорят об «обществе равных возможностей», а вторые тратят жизнь на усваивание этой лжи. После того как лет 30 назад мы сами свернули с полпути к этому обществу, говорить о нем – что поминать покойника. Однако же тысячи жалких подобий Жюльена Сореля, не понимая, что пробиться в «элиту» нельзя априори, потому что верхи этого не хотят, низы не могут, а у них самих нет для этого главного – денег, с муравьиным упорством продолжают карабкаться вверх, ломая себе шеи и судьбы. Эта тема сегодня серьезно занимает литераторов и деятелей искусства, но результаты их деятельности, увы, больше напоминают мыльные и болотные пузыри.

Существует несколько экранизаций романа. Две самые известные сняты на родине писателя: в 1954 г. режиссером К. Отана-Лара с Ж. Филипом в главной роли и в 1998 г. Ж.-Д. Веражем. Телевизионная экранизация впервые была осуществлена П. Кардиналем в 1961 г. В СССР в 1976 г. С.А. Герасимовым был снят чрезвычайно слабый телефильм.

Михаил Юрьевич Лермонтов

(1814–1841)

«Герой нашего времени»

(1838–1840)

Роман Михаила Юрьевича Лермонтова (1814–1841) «Герой нашего времени» (1838–1840) можно и нужно рассматривать лишь в контексте его поэзии. Гениальный поэт, в 23 года в небесах увидевший Бога и устремившийся к Нему из дьявольских тисков всего земного, конечно же, только в поэзии мог достигать горних высей и как Демон пролетать над Кавказом – символом самого высокого, что может быть на земле. И только тем, что в поэте был океан нерастраченных «земных» желаний, можно объяснить его «нисхождение» на грешную землю прозы.

Оттого-то и стал этот роман одним из самых таинственных и «странных» произведений русской литературы, что в нем тесно от мыслей и чувств, и лед ада смешан с огнем поэзии. Критики всех времен и поверий ломали перья и копья, пытаясь приладить роман под себя и под слой общества, который их ангажировал, но толком у них так ничего и не вышло. Попытки представить Печорина «лишним человеком», противостоящим чему-то или кому-то, нечто символизирующим, и многочисленное прочее – скорее растерянность критиков перед растерянностью самого поэта, занятого не столько «изобличением» общества, сколько разгадкой самого себя и спасением из житейского болота. Роман не об обществе, а о каждом из нас. Эта книга как дуэльный пистолет пронзает сердце читателя, независимо от того, кто он и что он. Почему? Да потому что читатель ставит себя на место героя и как Печорин в ночь перед дуэлью рассуждает: «И, может быть, я завтра умру!., и не останется на земле ни одного существа, которое бы поняло меня совершенно. Одни почитают меня хуже, другие лучше, чем я в самом деле… Одни скажут: он был добрый малый, другие – мерзавец!.. И то, и другое будет ложно». Читателя, как Печорина, занимает только одно: как скрыть от окружающих правду о себе, чтобы она обязательно стала всем известна.

Нет смысла (и невозможно) пересказывать эту книгу, разве что пройтись пунктиром. Роман из двух частей. В первую входят повести «Бэла», «Максим Максимыч» и «Тамань», во вторую – «Княжна Мери» и «Фаталист». Повести неоднократно переделывались автором. Завершение романа совпало с событиями дуэли Лермонтова с Э. де Барантом из-за княгини Марии Щербатовой. Сначала в журнале «Отечественные записки» были напечатаны «Бэла» и «Фаталист» (1839), а затем «Тамань» (1840), воспринятые публикой как самостоятельные произведения. В 1840 г. в Петербурге вышло отдельное издание «Героя нашего времени». Главный герой романа Григорий Александрович Печорин впервые появился в повести «Княгиня Литовская» (1836), которая в книгу не вошла.

Если расположить повести в хронологической последовательности, первой будет «Тамань», куда приехал сосланный за дуэль петербургский гвардеец Печорин по пути на Кавказ. После боев он оказался на водах в Пятигорске и за убийство Грушницкого на дуэли был сослан в дальнюю крепость («Княжна Мери»). В казачьей станице рядом с крепостью произошел эпизод с Вуличем («Фаталист»), а в самой крепости с Печориным случилась любовная драма («Бэла»). В конце истории с уезжающим в Персию Печориным встретились штабс-капитан и рассказчик («Максим Максимыч»). Рассказ о смерти Печорина помещен в предисловии к его дневнику.

Лермонтов, нарушив хронологию, искусно выстроил свой роман так, чтобы «раз за разом приближать к нам Печорина, пока, наконец, он сам не заговорит с нами, но к тому времени его уже не будетв живых» (В.В. Набоков). В этом произведении три главных повествователя (рассказчик, Максим Максимыч, Печорин) и несколько второстепенных (Казбич, Грушницкий, девушка-контрабандистка «ундина»).

В начале книги («Бэла») рассказчик встретил Максима Максимыча, поведавшего ему историю любви Печорина, похитившего юную черкешенку Бэлу. Скучающий прапорщик затеял опасную интригу с семьей «мирного» горского князя. Обменяв похищенного у разбойника Казбича коня на дочь князя, он тем самым нарушил горские законыиподвергвсех защитников крепости гибельной опасности. Вскоре он разлюбил черкешенку. Казбич убил отца Бэлы, а затемиеесаму. Печоринпокинулкрепость. Простодушный Максим Максимыч, привязавшийся к высокомерному офицеру, с тяжелым сердцем простился с ним.

В повести «Максим Максимыч» штабс-капитан окончательно разочаровался в эгоисте Печорине, для которого нет ничего святого и нет друзей. Рассказчику он отдал дневник-исповедь героя – «Журнал Печорина», наполненный мучительными размышлениями Печорина о несоответствии своих поступков высоким, благородным стремлениям и о своей раздвоенности. «Журнал» помимо увлекательного чтения представляет собой потрясающий дневник психиатра, обратившего мир и самого себя в объекты для наблюдений.

В «Тамани» повествователем выступает сам Печорин. В своем дневнике он рассказывает историю своей души – как «следствие наблюдений ума зрелого над самим собою». До Печорина психологических автопортретов русская литература не знала, что и сделало это сочинение первым русским с оциа льно – психологическим романом. В захудалой Тамани офицер пережил любовное приключение с красавицей-контрабандисткой, едва не закончившееся его гибелью. Адреналин в крови Печорина обошелся очень дорого «честным контрабандистам», старухе и слепому мальчику – он сломал их судьбу и обрек на нищенское существование.