Мои волки. Любовь истинная и нет (СИ) - Жнец Анна

— Мне жаль нашу дружбу, — говорит Гор. — Жаль, что все так получилось. Ты должен уважать выбор Элен. Тем более у нас будет… — он резко замолкает, поджимая губы. — Отступись.

Из ямы Гор выбирается в волчьей ипостаси.

— Уходишь? — бросаю я вслед, полный болезненной безнадеги. — Так уверен, что мои угрозы — блеф?

Он не оборачивается, замирает на краю обрыва словно в нерешительности, но потом исчезает из моего поля зрения, так ничего и не сказав. И снова до меня доносится шорох опавших листьев и качающихся кустов.

Отступись…

В рукаве моем припрятан потрясающий козырь. Козырь, которым я не могу воспользоваться. А еще у меня есть план. План А, план Б — множество вариантов, как заполучить Элен. И все они причинят ей боль.

В своем эгоизме я зашел слишком далеко. Волк должен защищать истинную, а не ранить.

Ты должен уважать выбор Элен...

Глава 19

Новость о моей беременности отец Гора воспринимает со стоическим спокойствием. Он не рад, но ничего не может поделать: бросить беременную самку — получить на репутации несмываемое пятно. Теперь сам Освальд не позволит сыну со мной расстаться, даже если на пути того встретится истинная пара.

На лице вожака отчетливо читается отношение к происходящему. «Захомутала, привязала пузом», — вот о чем он думает, глядя на меня со смесью брезгливости и смирения. 

Мы принимаем от Освальда сухие поздравления и на две недели забываем о его обществе. Я рада бы не видеть его и дольше, но сегодня особенный день. Сегодня шаманка явится в дом вожака и в торжественной обстановке назовет пол будущего ребенка. Вернее, попытается выведать эту информацию у духов.

Я не знаю, почему Гор с Хлоей так решили. Почему захотели устроить из этого события нечто масштабное. Я с трудом отговариваю Гора приглашать гостей: ведьма упорно льет ему в уши о необходимости праздничного приема.

Куда предпочтительнее было бы пообщаться с духами в домашней обстановке. Тихонько все разузнать, а с родителями поделиться во время очередной встречи. Но Гор считает иначе. Хлоя убедила его, что моя беременность — дар богов и боги ждут от нас определенного поведения.

Привлекать внимание к моему положению кажется неправильным, для меня беременность — очень личная, интимная вещь, но волки суеверны, любимый боится разгневать высшие силы и идет на поводу у шаманки. Спорить с ним бесполезно.

С самого утра, помимо уже привычного токсикоза, меня мучает дурное предчувствие. Я не хочу идти к Освальду, наблюдать его кислую физиономию, стоять под дымящимися палочками колдуньи, проводящей ритуал среди чужих мне людей. Тем не менее, вопреки своему желанию, я взгромождаюсь на каблуки, надеваю свободное платье, скрывающее небольшой животик, — он у беременных волчиц растет быстро — и послушной овечкой плетусь за Гором к машине.

По дороге, наблюдая проплывающие за окном деревья и спрятанные в густой растительности особняки, я понимаю, что еще в происходящем кажется мне глубоко неправильным. Моих родителей на торжественную церемонию общения с духами не пригласили. Я словно сирота, не имеющая ни отца, ни матери. Наверное, впервые за пять лет совместной жизни с Гором я отчетливо осознаю, что мою семью считают даже не вторым сортом — третьим. Мне бы возмутиться — теперь, пользуясь своим положением, можно бунтовать и капризничать сколько влезет — но желания обсуждать неприятные темы нет. Всю дорогу меня мутит. Я даже приоткрываю окно в надежде, что свежий воздух принесет облегчение.

На крыльце роскошного дома нас встречает Анна, моя свекровь. Волчица, как всегда, одета с иголочки — укладка, каблуки, элегантный костюм. Глядя на нее, тихую, покорную, идеальную, я вдруг вижу собственное будущее и… пугаюсь. Перед внутренним взором начинают проноситься кадры их с Освальдом семейной жизни. То, как Анна боится сказать лишнее слово. Как следует за супругом молчаливой тенью и не смеет ни в чем перечить. Потухшая. Вот какое определение приходит на ум. Мать Гора выглядит потухшей. Когда-то, уверена, в ней горел огонь, но его погасили. Уничтожили.

— Милый, Элен, рада вас видеть. Как ты себя чувствуешь, дорогая?

Анна относится ко мне теплее Освальда, и перспектива стать бабушкой ее, похоже, искренне радует.

— Спасибо, нормально. Немного подташнивает.

— О, это в порядке вещей. Я распоряжусь заварить тебе мелиссовый чай. Можно попросить у Хлои зелье от токсикоза.

Шаманка уже приехала и в гостиной беседует с Освальдом. Впервые вижу, чтобы вожак разговаривал с женщиной на равных. Хлою внимательно слушают, ее слова встречают серьезным кивком, на вопросы отвечают с должным уважением. Наблюдать это удивительно, особенно учитывая юный возраст шаманки: Хлоя на год моложе меня, но пользуется авторитетом, каким не всякий альфа способен похвастаться.

Когда мы входим в комнату, разговор обрывается. Ведьма вскакивает с дивана и принимается рыться в объемной холщовой сумке, которую притащила с собой. Горничная из семьи омег подает мне мелиссовый чай, и я рада, что в обстановке повисшей неловкости могу занять чем-то руки.

Ладонь Гора опускается мне на поясницу. Как же я благодарна ему за этот жест безмолвной поддержки. При всем желании не получается понять причину моего волнения, но оно растет с каждой секундой ожидания ритуала.

— Ну, будем надеяться, что внутри тебя мальчишка, — Освальд кивает на мой живот. — Впрочем, неважно. Если не выйдет в этот раз, попытаетесь снова.

Ужас затапливает меня. Рука дергается, и чай проливается на пол через керамические края чашки.

Гору нужен наследник. Как я могла забыть? Будущему вожаку нужен сын. Что, если родится девочка? Освальд не знает, что у нас с Гором только одна попытка зачать мальчика.

В отчаянии я смотрю на жениха и получаю в ответ сдержанную улыбку. Ладонь на моей пояснице приходит в движение: Гор незаметно поглаживает меня, пытаясь успокоить.

— Приступим, — Хлоя заканчивает рыться в сумке и раскладывает на журнальном столике несколько странного вида предметов, среди которых я узнаю ту самую засушенную птичью лапку.

Ноги дрожат. Я искренне рада, что Гор отказался от идеи собрать полный дом гостей и сейчас в гостиной нас только пятеро.

Подобравшись, Освальд внимательно наблюдает за манипуляциями колдуньи, Анна опускается на диван рядом с ним и чинно складывает руки на коленях. К сожалению, Хлоя требует, чтобы Гор не путался под ногами, и ему приходится от меня отойти. Лишившись его прикосновений, я начинаю волноваться сильнее.

От зажженной деревянной палочки поднимается сизый дым. Сегодня он особенно едкий — глаза слезятся. Хлоя что-то шепчет на непонятном языке — видимо, общается с духами, — а я с трудом сдерживаю кашель. Теперь не только жжет глаза, но и першит в горле.

В гостиной тихо. За бормотанием колдуньи я слышу шелест листьев за окном, тиканье часов в соседней комнате, нервное постукивание пальцев по подлокотнику кресла — Гор не так спокоен, как хочет казаться. Проходит минута, другая. Хлоя откладывает деревяшку и начинает обмахивать меня птичьей лапкой. В какой-то момент наши с шаманкой взгляды встречаются, и сквозь серое марево дыма я вижу в ее глазах откровенную неприязнь. Откуда такая враждебность? Чем я успела прогневать ведьму?

Но вот словно рябь бежит по лицу колдуньи, и опять оно не выражает эмоций.

— Мальчик, — неожиданно говорит Хлоя, и смысл сказанного не сразу достигает моего сознания.

Мальчик! Сын! Наследник!

От облегчения подкашиваются колени, кружится голова. Я успеваю повернуться к Гору, заметить радость на его лице, одобрение в глазах Освальда, улыбку, тронувшую губы Анны.

А потом гранитной плитой на голову обрушиваются следующие слова колдуньи:

— Мальчик. Да, Элен ждет мальчика, но отец ребенка не Гор.

Глава 20

Что такое говорит Хлоя? Отец моего ребенка не Гор? Эштер?

Нет. Не может быть. Или… может?

Мы провели ритуал, но что-то пошло не так? Или дело вовсе не в ритуале? Точно, дело не в нем!