Дело влюблённого инкуба (СИ) - Елисеева Валентина

– Складывается впечатление, что вы даёте показания в пользу обвинения, – с сарказмом высказался прокурор.

– Я честно рассказываю о том, что смог выяснить в процессе общения с обвиняемой. Раз адвокат сочла мои показания служащими делу защиты, то так оно и есть, наверное, я не в курсе стратегии мисс Мэнс.

– Поведайте, на какие предметы Брин Стоун не отреагировала, – попросила Вэл, сочтя выпад прокурора не стоящим протестов.

– На нож, – ответил психотерапевт.

– Что?! Он так сильно отличался от того, что внесён в вещественные доказательства? – вновь встрял прокурор, нарушая протокол опроса свидетелей.

– Напротив, он был совершенной его копией, я купила нож в том же магазине, что Брин, – опровергла Вэл. – Доктор Хэлл, покажите суду нож из собранного мною набора предметов.

Извлечённый из пакета нож протянули прокурору и судьям. Обвиняемая безучастно смотрела, как вблизи неё играют блики света на лезвии ножа, и лицо её оставалось абсолютно безмятежным. Оба судьи перевели взоры с ножа на обвиняемую и велели психотерапевту продолжить рассказ.

– Так же Брин Стоун никак не отреагировала на платок, – известил Эрл Хэлл, вытаскивая из пакета клочок кружева с монограммой. – Она и его не связывает с местом преступления.

Окружной прокурор рванулся было задать вопросы, но остановился под злым взглядом адвоката, не намеренной в третий раз спускать с рук нарушение регламента. Перекрёстный допрос начинали после окончания дачи свидетельских показаний.

– В-третьих, она флегматично отнеслась к фотографии сломанной статуэтки, хоть перед тем разрыдалась над фото часов, подаренных ею инкубу на день рождения. Однако фотография целой статуэтки сильно вывела Брин из себя.

– И какой вы сделали из этого вывод? – спросила Вэл.

– Очевидно, ей не довелось видеть статуэтку сломанной и она её просто не узнала в ополовиненном виде, – сказал психотерапевт.

– Перекрёстный допрос, – предложила Вэл, и прокурор мигом бросился в бой:

– Доктор Хэлл, обвинение предоставило неопровержимые улики, что Брин Стоун держала в руках указанный выше нож, – о том свидетельствуют отпечатки пальцев обвиняемой на рукоятке и нить от её платка на ней. Вы считаете, мы должны отринуть в сторону вещественные улики из-за эфемерных догадок психологии?

– Я не утверждаю, что она никогда не держала в руках этого ножа – я настаиваю, что она не связывает его с картиной убийства. Грубо говоря, она не видела этот нож в спальне инкуба в роковую ночь.

– Уважаемый доктор Хэлл, мастер нашего города. Вы даёте показания под присягой, основываясь на крайне хрупком основании неких метафизических предположений, – прозрачно намекнул прокурор на желательность изменения ситуации.

– Отнюдь не метафизических, – твёрдо возразил Эрл Хэлл. – Психология – одна из официальных наук, она основывается на опыте миллионов людей, тысяч врачей, и базируется на таких же незыблемых правилах и аксиомах, как прочие науки. Все мои утверждения не голословны, я говорю о том, с чем сталкивался не раз. В исследованиях я оперировал методами, применявшимися мною неоднократно, хоть прежде оценка реакций человека никогда не была связана с делом убийства.

– Вот видите! Это совсем другое дело!

– Не согласен. Вы же не станете утверждать, что фотограф-профессионал не способен хорошо сфотографировать преступника, если до того он снимал лишь детей и манекенщиц.

– Скажите честно, как вы сами оцениваете достоверность вашего анализа поведения обвиняемой во время проведённого вами «эксперимента»? – не сдавался прокурор.

– Девяносто пять процентов достоверности из ста возможных.

Такое большое число прокурору откровенно не понравилось, он несколько смешался, и Вэл воспользовалась паузой:

– Приходится признать, что Брин Стоун не имеет отношения ни к оказавшемуся в спальне ножу, ни к потерянному платку, которым стирали отпечатки пальцев. Ни к разбиванию статуэтки, которая до роковой ночи стояла на тумбочке у кровати совершенно целой, как следует из свидетельских показаний.

– Антинаучная чушь! – выкрикнул прокурор. – Только Брин Стоун была в спальне Харриса той ночью и это она воткнула нож в его остывающее тело!

– Ваше утверждение верно с вероятностью пять процентов – не маловато для обвинения в убийстве первой степени? – холодно прищурилась Вэл.

– Вполне достаточно! В жизни часто происходят и менее вероятные события! – отразил атаку прокурор. – Раз многоуважаемый доктор Хэлл не даёт стопроцентной гарантии безошибочности своих выводов, то обвинение вправе остаться при своём мнении.

– Чтобы дать стопроцентную гарантию в деле психологических исследований, надо быть Всевышним и уметь читать в душах и умах людей, – ледяным, как вечная мерзлота, тоном произнёс Эрл Хэлл. Его глубоко уязвило обвинение психологии в антинаучности. – А я всего лишь психотерапевт с полуторавековым стажем работы и достоверность моих слов – девяносто пять процентов, но я готов поклясться в надёжности каждого из них!

– Вы всего-навсего пяти процентов не дотягиваете до Всевышнего? – сыронизировал прокурор.

– Вы только что уверяли, что это немало, – невозмутимо парировал Эрл.

Судьи подавили улыбки, но большинству собравшихся такой подвиг оказался не по силам – по залу прошелестели смешки.

Несмотря на все выпады прокурора, собравшиеся в зале глубоко доверяли высочайшей компетентности доктора Хэлла, поэтому у Вэл не было опасений, что присяжные заседатели оставят его показания без должного внимания. Было видно, что даже судьи оказались под сильным впечатлением от результатов исследований психотерапевта, а Стив Уильямс, сидящий сбоку первого ряда, сосредоточенно что-то строчил в блокноте. Поблагодарив директора кризисного центра и забрав из его рук пакет с предметами для эксперимента, Вэл объявила:

– Для дачи показаний из зала вызывается Маргарет Уильямс!

– Кто?! – оторвавшись от записей, взревел опешивший демон – тот, который капитан Уильямс. – Моя жена?!

– Совершенно верно, – подтвердила Вэл.

– Я?!! – ещё изумлённей воскликнула поднявшаяся со стула миловидная шатенка. Она осмотрела зал с таким видом, словно рассчитывала обнаружить в нём ещё одну Маргарет Уильямс, супругу своего мужа. – Я-то вам зачем?!

– Пройдите вперёд для дачи показаний, миссис Уильямс, – повторила Вэл. – Не бойтесь, от дачи показаний ещё ни один оборотень не умер.

Женщина застыла на месте, свела ровные брови, тихонько повторила под нос: «ещё ни один оборотень не умер...» и воскликнула:

– О, так вы хотите спросить меня о...

– Миссис Уильямс, пройдите к присяге! – повысила голос Вэл, обрывая начатую женщиной фразу.

Виновато посмотрев на ошарашенного мужа, Маргарет села на свидетельское место.

– Вы слышали показания доктора Хэлла о реакциях моей клиентки на различные предметы. Сейчас я покажу вам один из них, а вы скажете, не доводилось ли вам видеть ранее похожую вещицу, – объяснила Вэл, подходя к свидетельнице с зажатым в кулаке кругляшом, и предупреждающее шипение встревоженного инкуба её не остановило. – Посмотрите внимательно, как по-вашему – что это?

Вэл разжала ладонь. Свидетельница всмотрелась и уверенно заявила, встряхнув тёмными кудрями:

– Артефакт «Верность инкуба».

Зрители возбуждённо загалдели, но крик прокурора перекрыл поднявшийся шум:

– Что за чушь?! Такого артефакта нет на свете! Миссис Уильямс, вам показывают копию орудия убийства!

– Совершенно верно, господин прокурор, – изящно поклонилась Вэл в сторону столика обвинения, и гомон в зале стал оглушительным.

Под потолком пронеслась невесомая тень, упала на зрителей – и все люди замолчали и застыли, не в силах даже моргать. Брэд Кэмпбелл терпеть не мог шума на заседаниях! Ментальной атаке уверенно противостоял только мастер Лос-Анджелеса: Эрл поморщился и провёл рукой над головой своей супруги, возвращая ей способность двигаться.

– Продолжайте опрос свидетеля, мисс Мэнс, – хладнокровно потребовал второй судья, пока первый приходил в себя от потрясения. Вэл поспешила воспользоваться установившейся тишиной: