Сиротский дом - Лиззи Пэйдж

остановил Клару на улице и сообщил, что «ее дети» выиграли у «его Бернарда» все каштаны. Клара уже собралась извиняться, но он, вежливо коснувшись шляпы, с явным уважением сказал: «Впечатляет!», и прибавил: «Желаю им удачи!». Ее, правда, куда менее приятно впечатляло то, что теперь каштаны обнаруживались абсолютно везде: в постелях, на полу, в грязном белье.

– Кто вас научил так здорово играть? – спросила она как-то у близнецов.

– Каштановый чемпион! Наш Айвор!

Это ведь для них так важно, думала Клара. Она лишь недавно осознала, до какой степени Айвор включен в жизнь обитателей «Шиллинг Грейндж». Однако до отъезда у нее оставалось всего несколько дней, а ей еще нужно было со стольким разобраться, из стольких сложностей выпутаться. Жаль, что они с Айвором расстаются почти врагами. Но ведь он действительно оказался просто невыносимым!

Клара даже вещи свои до сих пор не сложила. На этом пункте ее словно заклинило; она тут же начинала думать, что работы у нее в Лондоне нет и жить ей негде, а при одной лишь мысли о том, что ей снова придется ночевать на диване в гостиной Джуди, разглядывая загадочный рисунок на ковре под пристальным вниманием Артура, она просто в ужас приходила.

На следующий день после свидания в кондитерской Джулиан неожиданно забежал в «Шиллинг Грейндж» и преподнес Кларе букет цветов. Он не требовал, чтобы она незамедлительно назначила день следующего свидания, но все же попросил сообщить ему, «когда она будет готова».

Из школы и из Совета стаями прилетали плохо напечатанные письма; похоже, в Совете так и не поверили, что она уезжает.

Известно ли мисс Ньютон о полезных свойствах печени трески и о тех жирных кислотах, что в этой печени содержатся?

Знает ли мисс Ньютон, как опасно заболеть полиомиелитом?

Занимается ли мисс Ньютон шитьем и починкой одежды? (Да, хотя она предпочла бы все это передать в руки Айвора, вот только все мосты, к сожалению, сожжены.)

Подала ли мисс Ньютон заявку на причитающиеся ей купоны?

В следующую среду будет производиться взвешивание детей.

Клара все свое свободное время посвящала тому, чтобы составить максимально полные отчеты о воспитанниках «Шиллинг Грейндж» и передать детей другому воспитателю без излишних эксцессов. Отчетами она как раз занималась почти с удовольствием, зато все остальное буквально валилось у нее из рук.

Чем ближе было четырнадцатое октября, тем больше Кларе нравилась ее работа в «Шиллинг Грейндж», чего в начале своего пребывания здесь она никак не ожидала. Ей было интересно слушать рассказы детей о том, как у них прошел день и что нового было в школе; ей было приятно, когда Билли и Барри притащили откуда-то целую банку пикулей, потому что она однажды обмолвилась, что пикули просто обожает (сами близнецы вволю наелись всего на празднике урожая); она вместе со всеми радовалась, когда они содрали с дома старую вывеску – «А Совету мы сообщим, что ее бурей унесло!». А уж как она была счастлива, когда Морин получила на экзамене семь очков из десяти возможных или когда Пег показала ей новый, только что разученный танец. Все эти события вызывали у Клары просто потрясающие чувства, хоть она и старалась убедить себя: все это только из-за того, что я скоро уезжаю, а потому и воспринимаю каждую мелочь словно под увеличительным стеклом. Но иногда ей все же казалось, что, может быть, следовало дать себе реальную возможность хорошенько распробовать и эту работу, и этот странный городок, напоминающий декорацию к какому-то фильму?

За два дня до отъезда Клара все же вытащила чемодан и принялась укладывать вещи, и тут в дверь позвонили. Оказалось, что это миссис Харрингтон, которая с порога заявила, что приехала «с великолепными новостями» относительно Риты. Клара, естественно, тут же спросила, что это за новости, но миссис Харрингтон, загадочно улыбаясь, сказала, что сперва должна сообщить их самой девочке. И Клара вдруг почувствовала необычайный подъем, у нее даже походка стала этакой пружинящей. Еще бы – именно такая высокая нота и была ей необходима, чтобы уехать с чувством выполненного долга.

Клара пошла за Ритой в садовый сарай, куда она теперь вместе с Алексом и Пег направлялась каждый день после школы. Им там нравилось; они танцевали, делали вид, будто умеют играть на фортепиано, и вообще занимались, чем хотели.

Пег попыталась увязаться за ними, чтобы посмотреть на миссис Харрингтон, но Клара ей не разрешила.

– В другой раз, Пег. – И она подмигнула маленькой молчальнице. Пег, естественно, подмигнула в ответ, и у Клары потеплело на душе. Какая чудесная девочка! Да, она, конечно, необычная, но Кларе казалось просто невероятным, что она так и не понравилась никому из потенциальных усыновителей; или, как это сформулировала мисс Бриджес, «ее такую очень трудно – а попросту невозможно – никуда пристроить».

Миссис Харрингтон, чувствуя себя у них на кухне как дома, уже пила чай из любимой чашки Клары.

– Ага, вот и ты, Рита! У меня есть кое-какие новости о твоей маме.

Темные глаза Риты вспыхнули. Она посмотрела на Клару в поисках поддержки, и Клара, сама взволнованная, ободряюще ей кивнула. Рита судорожно пригладила волосы, закусила губу и приготовилась слушать.

Она давным-давно была к этому готова.

– Ну, как тебе уже известно, в ваш дом попала бомба, и твоя мама пропала, а тебе казалось, что ты помнишь, будто видела ее живой… я все правильно рассказываю?

– Да! – Рита больше не могла держать себя в руках. – Мама была вся в пыли и держалась за голову! Я видела! – Одной рукой девочка вцепилась в руку Клары, а вторую – чуть ли не все пальцы – засунула в рот и прикусила. От волнения она кусала не только собственные пальцы, но и ладошку, и Клара, стоя с ней рядом, тоже была сама не своя. Вот оно! – думала она. Только такие события и делают работу здесь осмысленной!

– В общем, нами были предприняты кое-какие расследования, и выяснилось, что твоя мама действительно погибла.

Кларе словно ледяной воды за шиворот плеснули. По всему телу побежали мурашки. Ей показалось, что снова началась война, что дом ее ближайших соседей был только что стерт с лица земли, что она опять не знает, что ей с собой делать… Нет – это было хуже.

Ах, Рита…

Рита долгое время стояла неподвижно, потом, скрючившись, вползла под согнутую руку Клары, и слезы покатились по ее пылающим щекам.

– Мама, – выдохнула она, и дыхание ее показалось Кларе влажным и несвежим. – Мама. Моя