Девочка бандита - Екатерина Ромеро

и тем более, сам не обижу. Настрадалась она и так уже по моей воле, пусть уж лучше в неведении живет, чем каждый миг своей жизни проклинать меня будет, боясь каждого шороха.

***

Просыпаюсь от того, что меня кто-то целует в шею. Нежно, невесомо, как перышко. Кто-то сопит над ухом и копошиться у плеча. Проводит маленькой ручкой по моей груди, цепляясь за волосы. Мне до одури приятно, век бы так лежал с ней. У меня были шлюхи, обычные телки, но такого я еще ни с кем не проживал.

Открываю глаза. Стася лежит на боку и пытается щекотать меня по носу локоном своих волос.

– Тебе никто не говорил, что наблюдать за спящими нехорошо?

– Мне нравиться смотреть на тебя.

Ее глаза искрятся синими омутами, прозрачными и яркими, как чистейшее море. Солнечные блики падают на них, делая взгляд невероятно живым и притягательным.

– И что же тебе нравиться?

– Все в тебе. Твое лицо и тело, волосы, губы, даже шрам над бровью нравиться, вот этот.

Девочка тянется ко мне, и нежно проводит рукой по уже давно зажившему бледному шраму. Сколько их на моем теле, наверное, не сосчитать. Отпечатки моей дикой юности, хотя и зрелость у меня тоже дикая все еще. Я своих шрамов давно не замечаю уже, а она словно каждый хочет отсканировать.

Ловлю чистое наслаждение от ее трепетных прикосновений. Только не останавливайся девочка, а еще лучше – ниже опустись.

Не выдерживаю. Подхватываю Стасю и ловко сажаю на себя. Какая же невесомая и миниатюрная она по сравнению со мной. Девочка расставляет  ножки по обе стороны от моих бедер, руками упираясь в грудь и прогибает спину. Точно кошка. Разглядывает меня пристально снова. Я не люблю такого внимания к себе, но от нее это принимаю с радостью.

– Дамир, можно спросить?

– Что?

– Сколько тебе лет?

– Пятьдесят три.

– Дамир! Ну, нет!

Стася заливисто смеется, и пытается ущипнуть меня за бок, но я первым перехватываю ее руки, завожу за спину и крепче прижимаю к себе. Ее запах ванили сводит с ума.

– Зачем тебе знать?

Смотрю прямо на нее. Ну же девочка, что, узнала? Пожимает плечами.

– Не знаю, просто интересно стало.

– Тебе 18. У нас 16 лет разницы, считай сама.

Вижу, как складывает дважды два и усмехается, после чего удовлетворенно прижимается щекой к моей груди.

– Ты всегда будешь рядом? Только честно, пожалуйста.

– Пока я жив, не задавай такого вопроса.

Внимательно смотрю на нее. Каштановый локон упал на глаза. Ресницами только хлопает, улыбается. Заправляю этот локон ей за ухо, а она мурчит от удовольствия, к руке прижимается, целует. Черт, как же я хочу ее, эту ласковую миниатюрную девочку, по-разному и самыми развратными способами.

– Поднимайся, на улицу выйдешь, а то как зомби без воздуха сидишь тут.

– Нееет, еще немножко, пожалуйста. Ну почему?

Кажется, она впитывает мое тепло как лучик. Тянется, прижимается щекой, словно котенок, но я больше не могу терпеть.

– Гм. Вот почему.

Делаю резкое движение бедрами вверх. У Стаси расширяются глаза, когда промежностью она чувствует мой эрегированный член. Он уже давно в полной боевой готовности, а она, как видно, нет. Смущается и быстро слезает с меня.

Если еще хоть на секунду она останется со мной в постели, без секса я ее уже точно не отпущу. Вижу, как слетает с кровати, спешно натягивает на себя белье, свитер и штаны. Изучаю ее тело. Маленькая, но красивая фигура, тонкая талия, подтянутая попа и округлые бедра. Кое-где еще виднеются ссадины, рука все также в гипсе.

Эта девочка действительно сильно ударилась головой, если до сих пор ничего не вспомнила, и я тайно надеюсь, что никогда и не вспомнит. Согреваю эту грешную мысль и желаю только одного – ее. Всю полностью и без остатка.

В то, что Стася все это время притворяется и играет, уже почти не верю. Ну не может она так вести себя, сама проситься ко мне и в любви тут признаваться. Вспоминаю, как вчера сама на колени опустилась, хотела приятно сделать, и член снова дергается.

Девочка, такая еще неопытная, но жаждущая познать все прелести взрослой жизни. Она действительно не знала, что и как нужно делать, настоящая девственница. Это истинное удовольствие обучать ее всему самому, чистый кайф быть у нее первым во всех смыслах.

– Аай!

Внезапный вскрик Стаси подрывает меня с постели за секунду. Выхожу из спальни и оглядываюсь по сторонам: кухня, гостиная, зал – нет ее нигде. Что за?!

Глава 26 Стася

Прикусываю губу от досады за то, как позорно я вчера уснула.

Честно признаться, даже не заметила, как мои веки налились свинцом и я унеслась в царство морфея до самого утра. Видимо, мой организм отвык от такого сильного мужского напора, что я просто сдалась.

Сейчас же, прикасаясь к телу мужчины щекой, я чувствую невероятное блаженство, словно пазл сошелся, и я больше просто не смогу существовать отдельно. Его сердце размеренно бьется, а рука приятно поглаживает меня по спине. Только когда Дамир подкидывает вверх свои бедра, промежностью тут же ощущаю, насколько он возбужден. Его член в полной боевой готовности. Господи, как же я раньше этого не заметила и только мучила его, дразня и трясь о его естество.

Меня сковывает смущение, поэтому я спешно одеваюсь и уношу ноги с места преступления. За окном пролетает пушистый густой снег, и я выбегаю из дома в предвкушении глотнуть свежего утреннего воздуха.

– Ааай!

Делаю первый шаг, но на пороге зацепляюсь ногой за что-то, и лечу по ступенькам вниз головой. Их не больше десяти, но я клубом сваливаюсь прямо на засыпанный снегом асфальт. Мягкая, но неприятная посадка.

Хочется плакать, но кажется, я больше испугалась, чем ударилась. Опираясь руками, довольно быстро поднимаюсь и подхожу к ступенькам вплотную. За что же я так зацепилась?

Перевожу взгляд и просто цепенею от ужаса. Господи…что это? Сама не понимаю, как начинаю кричать во все горло, руками прикрывая рот. В эту же секунду из двери появляется Дамир в одних только джинсах, и видит тоже что и я.

Напротив порога лежит мертвая черная кошка. Ее голова прибита огромным гвоздем прямо к полу, а живот вспорот таким образом, что вывалилась большая часть внутренностей. Под ее телом уже собралась лужа алой крови, начавшей покрываться льдом. Зеленые глаза несчастной широко открыты, но она уже точно никогда и ничего не увидит.

Боже, кажется, за эти самые внутренности кошки