Самый глупый ангел - Кристофер Мур

Зимний отказ — именно в нем лежал ключ к калифорнийскому «шаденфройде», тайному злорадству, которое накрывает всю страну при известии о каком-нибудь злосчастии, постигшем Калифорнию. Страна говорит: «Вы поглядите на них — физподготовка и загар, пляжи и кинозвезды, Силиконовая долина и силиконовые сиськи, оранжевый мост и пальмы. Господи, как же я ненавижу этих наглых солнечных ублюдков!» Коли вас по самый пупок замело снегами в Огайо, ничто так не согреет вам душу, как панорама горящей огнем Калифорнии. Коли выгребаете ил из своего подвала в зоне наводнений под Фарго, ничто так не разгонит вам тучи, как особняк в Малибу, который рушится с обрыва в море. И коли торнадо только что замусорил весь ваш оклахомский городишко случайными трейлерами и отходами быдлянской жизнедеятельности, чуток успокоения наверняка отыщется в репортаже о том, что в долине Сан-Фернандо земля и впрямь разверзлась и поглотила целую колонну внедорожников, везущих туземцев на работу.

И даже Мэвис Сэнд изредка баловалась этим «шаденфройде», а уж она-то была калифорнийкой и по рождению, и по воспитанию. Втайне она каждый год желала лесных пожаров и наслаждалась ими. Не столько потому, что ей нравилось смотреть, как горит ее штат, сколько потому, что ни на какие пряники Мэвис не променяла бы зрелище крепкого мужика в резине, который размахивает тяжеленным брандспойтом, а во время пожаров таких по телевизору показывали во множестве.

— Кексик? — спросила Мэвис, предлагая Гейбу Фентону подозрительный на вид ломоть на десертном блюдечке.

Биолог тем временем пытался убедить Тео Кроу, что у него генетическая предрасположенность к блюзу: он пользовался впечатляюще длинными словами, которых никто, кроме него, не понимал, и периодически спрашивал, нельзя ли ему получить «аминь» и «подержать пять», — чего, как выяснилось, ему никак нельзя.

А можно ему было только кексик с изюмом.

— Боже смилуйся, мамуля моя мне в ноль такой же кексик пекла, — завывал Гейб. — Упокой Господи душу ея.

Он потянулся было к блюдечку, но Тео перехватил посуду и убрал от биолога подальше.

— Во-первых, — сказал он, — твоя мама была профессором антропологии и в жизни своей не испекла ничего, во-вторых, она еще жива, а в-третьих, ты атеист.

— Так а хоть аминь мне можно? — парировал Гейб.

Тео укоризненно воздел бровь и посмотрел на Мэвис:

— Мне кажется, мы условились насчет кексиков в этом году.

На прошлое Рождество фирменный кексик Мэвис отправил двух человек в «детокс». Она поклялась, что больше ни в жисть.

Мэвис пожала плечами:

— Да этому кексику еще целку не своротили. В нем всего кварта рома и едва ли горсть викодина наберется.

— Лучше не стоит. — И Тео вернул ей блюдечко.

— Отлично, — сказала Мэвис. — Только сбей своего корешка с этого гона блюзового. А то мне за него неудобно. Я, между прочим, когда-то у ишака в ночном клубе за щеку брала, и неудобно мне при этом не было. А это вам не конь начхал.

— Господи, Мэвис… — вздохнул Тео, пытаясь изгнать картину из головы.

— Чего? Очки я тогда забыла надеть. И мне показалось, что это просто волосатый страховой агент, но талантливый.

— Я его лучше, наверно, домой отвезу. — И Тео ткнул Гейба в бок.

А тот уже обратил все свое внимание на молодую женщину справа — в красном пуловере с глубоким вырезом: она весь вечер дрейфовала с табурета на табурет, надеясь, что с нею кто-нибудь заговорит.

— Привет, — сказал Гейб ее декольте. — Я никак не вовлечен в человеческий опыт и как мужчина оправдывающих себя свойств не имею.

— Я тоже, — ответил ему Такер Кейс с табурета по другую сторону женщины в красном свитере. — И вам все вокруг твердят, что вы психопат? Ненавижу.

Такера Кейса, несмотря на несколько слоев речистой бойкости и хитроумия, на самом деле после разрыва с Леной Маркес рвало на части и дальше. Дело было не в том, что за последние два дня она прочно вошла в его жизнь, а скорее в том, что она стала представлять собой какую-то надежду. Но как сказал Будда, «надежда — просто иной лик желанья. А желанье — тот еще козел». И Такер отправился на поиски женского общества, дабы половчее разбодяжить обманутые надежды. В иные времена он бы снял первую встреченную женщину, но от мужского блядства, по предыдущему опыту, одиночества только прибавлялось, и на эту скользкую дорожку он больше не ступит.

— И что? — спросил он у Гейба. — Вас только что послали?

— Она ж на поводке меня водила, — ответствовал биолог, — а потом выпотрошила всего. Зло, имя твое — женщина.

— Не стоит с ним разговаривать, — сказал Тео, беря Гейба за плечо и безуспешно пытаясь оторвать друга от табурета. — Парень ни к черту не годится.

Женщина, сидевшая между Таком и Гейбом, перевела взгляд с одного на другого, затем посмотрела на Тео, затем на свои груди, затем на мужчин, точно пыталась сказать: Вы, парни, чего — ослепли? Я тут сижу весь вечер вот с этим богатством, а вы на меня — ноль внимания.

Такер Кейс действительно обращал на нее ноль внимания — ну разве что изучал катышки шерсти на ее пуловере, пока беседовал с Тео и Гейбом.

— Послушайте, констебль, может, мы и впрямь не с той ноги начали…

— Не с той ноги? — Голос у Тео чуть не сорвался. Как бы ни казался он расстроен, обращался он явно к женщине и грудям ее пуловера, а не к Такеру Кейсу, расположившемуся всего в футе за ними. — Да вы мне угрожали.

— Правда? — уточнил Гейб, стараясь заглянуть поглубже в вырез красного свитера. — Тяжко, приятель. Тео только что выкинули из дому.

— Неужели мужики в нашем возрасте могут так больно падать? — спросил Так у Тео, для пущей искренности отрывая взгляд от декольте.

Ему было не по себе оттого, что пришлось шантажировать Тео, но (он же помог Лене избавиться от тела) иногда приходится идти на какие-то пакости, и, будучи летчиком и человеком действия. Так на них шел.

— Вы это о чем? — не понял Тео.

— Наши с Леной дорожки разошлись, констебль. Вскоре после того, как мы с вами утром поговорили.

— Вот как? — Теперь уже Тео оторвал глаза от курганов интриги с начесом.

— Вот так, — ответил Так. — И мне очень жаль, что все произошло как оно произошло.

— Но на самом деле это ведь ничего не меняет, правда?

— А изменит, если я скажу, что не причинил абсолютно никакого вреда вашему мнимому Дейлу Пирсону, да и Лена тоже?

— По-моему, он не мнимый, — вмешался Гейб, еле ворочая во рту слова, будто соски грудей в красном. — Я довольно-таки уверен, что его доказали.

— Без разницы, — сказал Такер. — Изменит ли это что-нибудь? Вы способны в это поверить?

Тео ответил не сразу. Он словно бы дожидался ответа от оракула из декольте. А потом взглянул на Така снова и сказал:

— Да, я вам верю.

Летчик едва не задохнулся имбирным элем. Отплевавшись, он выдавил:

— Ух ты. Как служитель закона, вы никуда не годитесь, Тео. Нельзя верить случайному незнакомцу в баре. — Такер не привык, чтобы ему вообще верили, поэтому видеть человека, принимающего тебя по номиналу…

— Эй, эй, эй, — сказал Гейб. — Зачем же так-то?

— А идите вы на хуй, парни! — вдруг рявкнула женщина в красном пуловере, вскочила с табурета и сдернула со стойки ключи от машины. — Я тоже человек, знаете? А это вам не телефон доверия. — И она приподняла снизу груди, обтянутые красным пуловером, и потрясла ими перед носом у негодяев. Ключи жизнерадостно зазвякали, совершенно погасив взрывную волну от вспышки ее гнева.

— О… боже… мой… — вымолвил Гейб.

— Нельзя так не обращать внимания на живого человека! А кроме того, вы слишком старые, вы рохли, и уж лучше на Рождество остаться одной, чем хоть на пять минут — с вами, паршивцами!

С этими словами она швырнула на стойку мелочь и пулей вылетела из бара.

Поскольку Тео, Так и Гейб были мужчинами, они проследили взглядом за ее задницей.

— Слишком старые? — переспросил Так. — А ей сколько — двадцать семь, двадцать восемь?

— Ну да, — ответил Тео. — Под тридцать, может, чуть за. Мне совсем не показалось, что мы не обращали на нее внимания.

Мэвис Сэнд сгребла со стойки деньги и покачала головой:

— Вы все обращали на нее вполне должное внимание. У женщины проблема, если она ревнует к своим молочным железам.

— Я думал об айсбергах, — признался Гейб. — У них только десять процентов над поверхностью, а ниже — как раз все опасности. Ох нет, на меня опять блюза напрыгнуло. — И голова его рухнула на стойку и подскочила.

Так посмотрел на Тео.

— Вам помочь донести его до машины?

— Он довольно развит, — ответил констебль. — Пара докторских степеней все-таки.

— Ну ладно. Вам помочь донести профессора до машины?

Тео попробовал сунуться плечом под мышку Гейба, но, учитывая, что был почти на фут выше друга, получилось не очень.