Финно-угры и балты в эпоху средневековья - Валентин Васильевич Седов

родстве пруссов и куршей писали Э. Блессе (Blesse Е., 1929, 154 lpp.; 1931, s. 293–312), Я. Эндзелип (Endzelins J., 1979, 551 lpp.; 1982, 385 lpp.) и др.Скалвы.

Южными соседями куршей были скалвы, заселявшие земли по обеим сторонам нижнего течения Немана, включая часть восточного побережья Куршского залива (карта 47). Именно здесь локализуют скалвов письменные источники орденского периода (SRP, I, 1863, s. 151). Восточными соседями скалвов были жемайты, на юго-востоке они соприкасались с ятвягами, а на западе — с пруссами, Скалвия (Скаловия), согласно хроникам XIII–XIV вв., одна из прусских земель. Однако, судя по археологическим материалам, скалвы были наиболее близкими и, очевидно, родственными куршам.

Исследования средневековых могильных памятников в Скалвии были начаты в 90-х годах прошлого столетия А. Бецценбергером. В 1891–1893 гг. в могильнике Вежайчяй им было раскопано несколько сотен захоронений (Sb. Prussia, 1893, s. 135; 1895, s. 250; 1896, s. 136; Katalog Prussia, 1897, s. 16–18, fig. 47–54). В 1897 и 1898 гг. А. Бецценбергер вел раскопки на могильнике Грейженай, исследовав там 17 погребений (Bezzenberger А., 1900, s. 135–152). В 1901 и 1902 гг. тем же исследователем раскапывался могильник Лумпенай (Bezzenberger А., 1909, s. 130–147). В 1909 г. небольшие раскопки на могильнике Скомантай произведены были В. Нагевичюсом (Nagevičius V., 1935, 70–72 psl.). Еще в 1902 г. А. Бецценбергером и Г. Шеу начаты были небольшие раскопки в могильнике Страгнай. Они были продолжены в 1911 г. Г. Шеу и В. Гайгалайтисом (Engel С., 1931а, s. 330; Volkaité-Kulikanskiené R., 1964b, 224–226 psl.).

B 20-30-х годах XX в. раскапывались два могильника в древней земле Скалвии — Николай (Puzinas J., 1938, 284–287 psl.) и Паулайчяй (Puzinas J., 1938, 226, 266, 283, 284 psl.).

В левобережной части Нижнего Понеманья исследовался могильник Линкунай (Engel С., 1931а, s. 313–324).

Особый интерес представляют раскопки могильника Юргайчяй, произведенные в 60-х годах Л. Накайте (Накайте Л., 1968, с. 65–67; Nakaité L., 1971, 126–128 psl.; 1972, 101–121 psl.). В 1968 г. той же исследовательницей раскапывался могильник Вилку Кампас в том же Шилутском р-не Литовской ССР (Nakaité L., 1970а, 43–56 psl.; 1970b, 71–73 psl.).

Поселения региона расселения скалвов раскопками пока не изучались.

Своеобразие могильников исследуемого региона, их отличие от погребальных памятников прусских племен V–XIII вв. было подмечено давно (Engel С., 1931а, s. 327; Waetzold D., 1939, s. 116–120). Большинство исследователей стало относить могильники нижнего Немана к скалвам (Hoffmann J., 1941, s. 139; Volkaité-Kulikauskené R., 1970, 38–40 psl.; Волкайте-Куликаускене P., 1970, с. 242–246). Некоторая противоречивость мнений относительно племенной атрибуции нижненеманских могильников обусловлена тем, что они несколько различаются между собой на севере и юге территории своего распространения. Так, могильники, входящие в северную группу (в окрестностях селений Прекуле и Швекшна, и города Шилуте), некоторые ученые считали куршскими (Hoffmann J., 1941, Karte), хотя они заметно отличаются от куршских.

Эти две компактные группы могильников, почти одинаковых по своей обрядности, по-видимому, нужно связывать с двумя племенами скалвов. В начале XIII в. в письменных источниках между Скалвой и Курсой называется земля Ламата. Согласно источникам XIII–XIV вв., Ламата локализуется между Куршским заливом и р. Юра (Lowmiański Н., 1932, s. 100, 101, 111). В этой связи А.З. Таутавичюс полагает, что могильники северной группы следует связывать с жителями земли Ламата, а к собственно скалвам относить древности поречья Нижнего Немана и нижнего течения р. Юра (Таутавичюс А., 1968в, с. 60–63; 1980, с. 86).

Для территории Скалвии (и позднейшей Ламаты) характерны грунтовые могильники, датируемые V–XIII вв. В раннее время сосуществовали два обряда погребения — трупоположение и трупосожжение. Число захоронений по обряду кремации умерших постепенно увеличивается, и на рубеже I и II тысячелетий н. э. они становятся преобладающими.

Погребения по обряду ингумации ориентированы в основном на север и северо-запад. В северном регионе вместе с мужчинами иногда погребался конь. В южном регионе погребения с конями весьма редки, но в составе погребального инвентаря встречаются предметы конского снаряжения.

Погребальный инвентарь весьма многочислен. В мужских захоронениях обычны предметы вооружения. Встречаются также фибулы и браслеты. При женских погребениях часты металлические подвески от головных уборов, своеобразные бронзовые булавки для крепления головного убора (длинные пруты с расплющенной средней частью), нагрудные фибулы. Украшения головного убора составляют этнографическую особенность скалвов. Головной убор имел форму шапочки, которая отделывалась металлическими сердцевидными подвесками. Такие шапочки известны в основном по раскопкам могильников Вежайчяй и Юргайчяй.

Захоронения по обряду трупосожжения совершались в круглых или овальных ямах разной величины. Сожжение умерших производилось на стороне. Погребальный материал такой же, как и в погребениях по обряду трупоположения. В мужских захоронениях IX–XII вв. встречается больше предметов вооружения, в женских — увеличивается число украшений, особенно витых шейных гривен и подковообразных застежек.

Мужские погребения IX–XII вв. в северном регионе изредка сопровождаются трупоположениями коней. В южном регионе захоронения коней очень редки, но есть вещи конского снаряжения. В погребениях по обряду сожжения встречается согнутое или сломанное оружие.

Одним из могильников, давших ценную информацию о раннесредневековой культуре скалвов, является Юргайчяй, находящийся близ городища Йомантай возле рек Телынена и Ашва. Площадь могильника около 2 га. При его раскопках встречены преимущественно трупоположения, захоронения по обряду кремации единичны.

Умерших хоронили в продолговатых ямах глубиной 0,3–0,7 м. В засыпях могильных ям зафиксированы угольки и зола. Ориентированы умершие в основном головами на север, реже на северо-запад, и как исключение встречено юго-западное направление. Умерших клали на спине с вытянутыми ногами, с согнутыми и сложенными на груди руками.

При захоронениях по обряду трупосожжения вырывались ямы такой же формы и величины. Сожженные кости рассыпались посредине ямы на небольшой площади — около 0,30×0,30 м.

Вместе с покойником в одной яме нередко хоронили его коня. Коней помещали справа от мужчины. Головы коней часто украшали серебряными и бронзовыми сердцевидными подвесками. Кони хоронились с железными удилами, уздечками, украшенными бронзовыми спиральками, и поводьями, обмотанными бронзовой проволокой.

В мужских погребениях нередко оружие: железные втульчатые наконечники копий, однолезвийные мечи с деревянными рукоятками. Изредка встречаются бытовые предметы — косы, ножи, огнива. Есть и украшения, чаще всего различные арбалетные фибулы (табл. CXXXVI, 1, 4), спиральные перстни; в одном из погребений обнаружена шейная гривна. Редкими находками являются железные шпоры и рога для питья. Несколько раз зафиксированы остатки кожаных поясов