Америка глазами заблудшего туриста - Сергей Иванов

К трапу подкатил обычный автобус для перевозки пассажиров и какой-то новенький микроавтобус. Из микроавтобуса, обозначенного как VIP, то бишь, для Очень Важных Персон, выскочили двое парней комсомольской внешности и с серьёзными лицами развернули плакат с надписью «Г-жа Градэнко». Я подумал, что они встречают кого-то из делегации. Однако, когда все пассажиры сошли по трапу на землю, к этим холуям в костюмах, кокетливо подошла молодая особа с внешностью профессиональной проститутки средних тарифов.

Встречающие парни, пригласили госпожу Градэнко в автобус, по-киношному хлопнули дверцами и не в меру энергично отъехали. Сценка показалась мне комично-нелепой.

Аэропорт Борисполь реконструировали. Группа пассажиров из нашего самолета подошла к пункту паспортного контроля, образовалось подобие очереди. Я оказался в середине. Пока проходили эти процедуры, я невольно мог слышать важные разговоры державных дiячей. Госпожа Градэнко стояла в этой же очереди, чуть впереди меня.

Таможенные декларации мы заполнили ещё в самолете, и мне пришлось честно указать ввозимую сумму. Декларацию госпожи Градэнко украинский чиновник забраковал и потребовал заполнить её должным образом. Она отступила в сторонку и, кокетливо выпендриваясь, делала ему одолжение.

Когда дошла моя очередь, дядька-контролёр выяснил: откуда я прибыл в Украину и как долго я там пробыл. Я почувствовал, как стоящие за мной государственные деятели приостановили обсуждение важных вопросов и приобщились к моему допросу в качестве любопытных наблюдателей.

— В качестве кого вы пребывали почти 17 месяцев в США? — серьёзным тоном спросил меня служивый, прибавив моему сроку почти месяц.

Я оказался неготовым к такому допросу и замешкался с ответом.

— Член экипажа судна, служебная командировка, учёба?.. — нетерпеливо подсказывал он мне.

— Как турист, — честно ответил я.

— Полтора года как турист? — доставал он.

— Турист-гость, — неуверенно поправил я.

— Хорошо, — с некоторым сомнением согласился дядька, — давайте вашу декларацию.

Я подал. Он приготовился по-быстрому оформить её, но, ознакомившись с содержанием, снова посмотрел на меня повнимательней.

— Одиннадцать тысяч сто семьдесят долларов? — неуместно громко и излишне внятно переспросил он меня.

— Там же всё указано, — с досадой ответил я, и услышал за спиной шепот удивления или возмущения моим поведением. — Приехал! — подумал я.

— Пожалуйста, предъявите указанную сумму, — официально-вежливо приказал чиновник.

Очередь за мной притихла, те, кто стоял поближе, заняли позиции удобные для наблюдения за происходящим. Реакция взрослых, внешне важных мужей в костюмах показалась мне злорадно-любопытной. Мне очень не хотелось выворачивать перед ними свои карманы.

— Прямо здесь? — спросил я служивого.

— Если вам для этого нужно отдельное помещение, тогда следуйте за мной.

Уходя, я расслышал вслед возмущённые замечания своих попутчиков о том, что из-за какого-то туриста, приходится стоять, ждать.

В служебном помещении, куда меня привели, сидел и кушал свой обед молодой парень в форме таможенного работника.

— Показывай, — торопливо скомандовал дядька.

Я послушно выложил на стол запечатанные банковские пачки, предполагая, что он сейчас начнёт тщательно пересчитывать их.

Однако, дядька профессионально быстро исследовал банковские упаковки, убедился в правильности указанной мною суммы. Сделал свои отметки в декларации и вполне дружелюбно пожелал мне всего доброго. Покидая меня, он рекомендовал сохранить декларацию, которая может понадобиться, как документ, объясняющий происхождение этих денег.

Я раскладывал свою карманную ношу по местам, уповая на то, что меня встречает мой товарищ.

— У Амеріці працював? — поинтересовался молодой служивый.

— Працював, — ответил я.

— Ну як там? — продолжал он.

— Жить можно, только работать надо…

— Вотож! — кратко и мудро прокомментировал он.

Я вышел из служебной комнаты в зал аэровокзала. Шагая обратно к контрольному пункту, чтобы забрать свою сумку, я определился, где выход из контрольной зоны вокзала. Подбирая сумку, я заметил, как оставшиеся в очереди попутчики посмотрели на меня, вернее на мои штаны.

Выйдя за двери на свободную территорию, я попал в цепкие объятия назойливых таксистов. Среди них появился мой спаситель Володя, с которым я вчера договаривался о встрече. Он уверенно подхватил меня под руку, дав понять водилам, что сам позаботится об этом пассажире. Тут же ко мне подошёл ещё один мой приятель с каким-то незнакомым мне товарищем. Мы поприветствовали друг друга. Оказалось, его подрядила встретить меня моя матушка.

Виктор и Вася приехали в аэропорт своей машиной, а Володя автобусом, так что мы все гармонично вписались в «Жигулёнок» и поехали в город. По дороге решили ехать к Володе на Подол.

Погода в Киеве стояла такая же солнечная и теплая. Ребята спрашивали меня: как там? Я обещал им всё рассказать… Или написать. На мой вопрос, как здесь? — Они конкретно отвечали, что здесь беспросветная жопа! И обещали мне, что скоро я всё и сам узнаю и, особенно, почувствую.

Приехали к Володе. Он пригласил нас на кухню. Появилась бутылка коньяка, мне задавали вопросы, я отвечал.

Закончив с бутылкой, Виктор и Василий распрощались с нами и уехали, а мы с Володей остались. Посовещавшись с ним, я решил сегодня же поездом ехать далее. Пока мы с Володиной женой обсуждали недавние президентские выборы, он привёз мне билет на сегодняшний поезд. Все складывалось хорошо, только на душе всё ещё было как-то неспокойно.

На железнодорожный вокзал мы поехали с Володей. Я заметил, что на улицах и в метро многие одеты в спортивные костюмы. Подумал про себя, что в Бруклине можно встретить людей в строгих костюмах и кроссовках, а здесь, наоборот — блестящие синтетические спортивные костюмы и туфли. Негров вообще не было, а это симптом неблагополучия. Транспорта на улицах было не больше чем в Бруклине, но загазованность и пыль ощущались гораздо сильнее.

На самом железнодорожном вокзале и вокруг него атмосфера была особая. Хаотичное людское движение сочетало в себе шумную торговлю, нелегальный обмен и множество прочих услуг. Везде громко звучали лихие лагерные песни, так торговали аудиокассетами. Многие люди озабоченно перемещались с колясками, гружёнными огромными торбами. Эти возки, в честь первого президента, называли «кравчучками». (Леонид Кравчук). Обстановка на вокзале внешне соответствовала военному периоду. Глядя на всё это, можно было подумать, что в стране идет затяжная гражданская война, и поэтому, на вокзале полно людей, потерявших жильё и средства существования. Взаиморасчеты велись посредством всё тех же временных купонов, и счёт шёл уже на миллионы.