Змий (СИ) - "MikhailSkr"

А вообще было удивительным пройти через распахнутые ворота в Ягура-мон[16] и оказаться в аккуратном и ухоженном широком дворе, где вообще никого не было, ни единой живой души, только эманации гнили, вызывающих тошноту своим сладковатым запахом разложения, от которого могло вырвать слабых духом. Даже моих малочувствительных учениц проняло. В связи со своей слабостью они ещё не научились так остро ощущать окружающий фон. Хотя нет, вру, я совсем забыл про дар Беллатрикс к ощущению магического фона, и сейчас она с огромным трудом давит в себе порывы проблеваться от накатывающей тошноты. А ведь совсем недавно мы кушали, отчего девочке сейчас очень сложно не расстаться со своим обедом. Да и Сильвия что-то такое ощущает, но пока не может интерпретировать собственные ощущения.

Всё это я отмечал краем своего внимания, а вся моя основная часть его концентрации была направленна на изучение обстановки вокруг и всего, что могло бы нам представлять опасность. Мдаа… А я ведь сейчас действую как какой-то шаблонный герой второсортного фэнтези, что сует голову в пасть дракону. Но опять же, на то, чтобы устраивать тут армагеддон одним ударом у меня нет ни повода, ни желания. Моя главная задача дать возможность своим вассалам показать себя и испытать собственные силы.

А как бы было просто обрушить на этот замок внимание эгрегора Единого и уже в мгновение ока здесь был бы кратер размером с замок, в котором бы плескался расплавленный камень, а всё вокруг было бы облучено светом!

Но чего уж теперь. И с такими мыслями в одном из своих потоков сознания, что не был привлечен к работе мониторинга обстановки, мы всей нашей частной компанией вошли в тэнсю — главную замковую башню, где так же нам не повстречалось никаких преград, которые могли бы нас задержать, и мы спокойно войдя в открытые врата, отправились навстречу источнику тошнотворного запаха.

Войдя в замок, мы оказались в одном огромном зале, который, видимо, занимал всю площадь первого этажа и представлял собой помещение круглой формы, в котором присутствовало немалое количество колон по периметру, а в самом центре зала находился высокий пьедестал, на котором возлежало мерзкое зрелище. Иначе эту картину не охарактеризовать.

Кицунэ, возлежащая на ложе, имела вид облезлой, больной лишаем и гниющей изнутри, прокаженной твари. В тех местах, где у неё отсутствовала шерсть, у девятихвостой находились нарывы и струпья, которые источали из себя гной и отвратительный запах. А там, где всё ещё присутствовала шерсть, которая имела отвратительный вид, вся склизкая и никогда не видевшая чистоты, так же не вызывала ничего, кроме чувств отвращения. И такое зрелище было по всему телу.

Но отдельного упоминания требует голова девятихвостой. Одно ухо у кицунэ отсутствовало напрочь, оголяя в этом месте кости черепа, глаза были краснющими, но это был не их естественный вид и окрас, а такое впечатление, что это последствие непрекращающихся мучений, что испытывает больная и умирающая тварь. Губы, обрамляющие пасть, были словно у бульдога — провисшими, обнажая клыки, и откуда беспрерывно стекала слюна желто-зелёного цвета, больше похожая на гной.

И при всей своей внешне отвратительности ощущение в энергетическом фоне тварь оставляла более впечатляющее, нежели ранее убитые моими девочками девятихвостые. А это очень настораживало, а ещё цвет шерсти, лежащей перед нами и доедающей свою соплеменницу лисицы, был необычным. Он у неё был чёрным. И не понять, то ли это её настоящий окрас, то ли она была настолько грязная.

К слову о занятии, которым сейчас была увлечена тварь. Ещё когда мы только к ней подходили и смогли разглядеть, то имели неудовольствие наблюдать, как в её пасти пропадают хвосты одной из кицунэ. И всё это сопровождалось хрустом костей и визгом ещё не сдохшей твари, которой не повезло стать ужином девятихвостой. Я успел насчитать шесть хвостов, а сколько их на самом деле было у ужина, видимо, останется тайной. Ведь глядя на мерзость перед нами, у меня присутствовали большие сомнения в возможности хоть что-то выведать у этой твари после убийства и пленения её души. Она была безумна!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Я попробовал коснуться ментала этой девятихвостой, но наткнулся на океан боли, мучения и всё это приправлено безумием. Так что я даже не стал пытаться проникать глубже в её сознание. Без сомнения я был сильнее и искуснее неё, вот только не сказать чтобы прямо намного превосходил кицунэ в собственной ментальной мощи, а в такой ситуации соваться в сознание безумной попахивает уже собственным сумасшествием.

Так что мне не оставалось ничего другого, кроме как пристально и внимательно наблюдать за разворачивающимися событиями и предстоящим боем, если я, конечно, желал не пропустить действий, представляющих опасность для Иоланты, и успеть вовремя вмешаться, тем самым не допустив ущерба своему вассалу, а также сдержать обещание, предоставив Иоланте возможность самой убить это отродье.

По мере же нашего приближения к ложу твари, она медленно пережёвывала свой ужин, но глаза при этом пристально отслеживали наше перемещение.

— Достаточно. Милорд, прошу, оставайтесь здесь, а дальше я уже сама. Эта мерзость не должна существовать!

Иоланта попросила нас остановиться у самого подступа к расположенному в центре зала свободному пространству, что было лишено колон и всего, что тут находилось и являлось ложем болезной, я бы даже сказал умирающей лисицы.

Эта девятихвостая была не сказать чтобы прям грандиозного размера, но метров шесть в холке она точно достигала, а в длине все тридцать пять, это если от кончиков хвостов до носа. Благо, что предстоящее место битвы, где сейчас собиралась начать бой Иоланта, было около семисот метров в диаметре. Тут явно поигрались с магией пространства, увеличив внутреннее помещение магией.

Стоило нам остаться позади, а Иоланте пройди вперёд, она стала зачитывать призыв/просьбу/обращение, я так и не смог понять, что конкретно это было. Произносимые ей слова мною распознаны не были, и даже при наличии особой связи с инфополем мира у меня не вышло узнать язык, на котором сейчас говорила Иоланта. Хотя судя по ощущениям, которые испытали все, кто слышал речь Иоланты, и я в том числе, это был мертвый язык. Не язык канувшей в Лету цивилизации, а в прямом смысле Язык Мертвых!

Речитатив Иоланты завораживал, и было очень сложно отвлечь своё внимание от произносимых ею звуков, но стоило Певерелл прекратила говорить, как ровно по периметру круглой площадки в центре зала, в которую мы с вассалами не вошли, вспыхнул энергетический барьер на основе чистого некроса. Этот щит оградил нас от Иоланты и Девятихвостой, а я, глянув на барьер духовным зрением, понял, что мне для того, чтобы его сломать, понадобится очень много времени. Да и то… особой надежды на успех не было. И после всего творимого Иолантой у меня в душе возникло нестерпимое желание, после того как спадёт барьер задать ей серьёзную трёпку за то, что заставила своего сюзерена и мужа столь сильно переживать за себя. Как появился разделяющий барьер, первым у него оказался Маркус, что теперь с тревогой смотрел за своей благоверной, которая, медленно ступая, двигалась в сторону лисицы.

Вот только как во мне возникло это желание отчитать засранку, так оно тут же было перемолото в труху трепетом перед открывшейся всем нам картиной. Сейчас за барьером была не безумная девятихвостая и моя вассал — Иоланта Певерелл, нет! Сейчас там были скулящая от ужаса и жмущаяся к противоположному краю барьера лисица и идущее по её душу воплощение Смерти. Только что на моих глазах произошло пришествие в наш мир персонификации концепции Смерти через аватара в лице Иоланты. ОФИГЕТЬ!!!

Теперь мне стало понятно назначение появившегося барьера, и поднят он был не для того, чтобы преградить нам путь. Он предназначен для того, чтобы уберечь нас и мир от концептуальной силы смерти, которую с собой принесла Морена. Бабушка откликнулась на призыв своей внучки и решила лично поучаствовать в уничтожении отвратительного и искаженного представления смерти, который своим обликом и силой олицетворяла кицунэ и оскорбляла Морену.