Пир для Воронов (пер. Цитадель Детей Света) - Джордж Мартин

— Нет, — простонала Бриенна. — Нет, ты же мертв! Я убила тебя.

Пес расхохотался.

— Ты поняла все наоборот. Это я тебя убью. Я бы сделал это сразу, но миледи хочет видеть тебя повешенной.

«Повешенной». — От этих слов через нее прошла волна страха. Она покосилась на девочку — Джейн. — «Она слишком юна, чтобы быть настолько жестокой».

— Хлеб-соль, — прошептала Бриенна. — В гостинице… септон Мерибальд накормил детей… мы с твоей сестрой разделили кусок хлеба…

— Гостеприимство теперь не в чести, не то что раньше, — ответила девочка. — Особенно с тех пор, как миледи вернулась с той свадьбы. Те, что развешены вниз по течению, тоже думали, что они гости.

— Но мы решили иначе. — Сказал Пес. — Им нужны были постели. А мы отправили их на деревья!

— Но деревья остались, — вставила другая тень — одноглазый в ржавой железной шапке.[16] — Их еще много.

Когда пришло время вновь садится в седло, ей на голову накинули кожаный капюшон. Прорезей для глаз в нем не было. Кожа заглушила окружающие звуки. На языке остался луковый привкус, легкое напоминание об ее поражении. — «Они хотят меня повесить». — Она подумала о Джейме, о Сансе, о ее отце, оставшемся на Тарте, и была благодарна тем людям за этот капюшон. Он помог спрятать покатившиеся из глаз слезы. Время от времени она слышала разговор разбойников, но не могла разобрать ни слова. Спустя некоторое время усталость взяла свое, и она отдалась медленному, размеренному шагу лошади.

На этот раз сон перенес ее домой, в Закатный замок. Сквозь высокие арочные окна отцовского замка она заметила, что солнце готовилось зайти за горизонт. — «Здесь я была в безопасности. Я была в безопасности».

На ней было одето шелковое платье, разделенное на четыре части — голубые и красные, украшенные золотыми солнечными дисками и серебряными полумесяцами. На какой-нибудь другой девочке это платье смотрелось бы великолепно, но только не на ней. Ей было двенадцать, несуразная и неловкая, она ожидала встречи с юным рыцарем ее отца, которого прочили ей в мужья. Мальчик был на шесть лет ее старше, и когда-нибудь, без сомнения, станет прославленным рыцарем. Его прибытие ее пугало. Грудь ее была слишком маленькой, а руки и ноги слишком большими. Ее волосы были туго забраны назад, а под носом образовался прыщ.

— Он принесет тебе розу, — пообещал ей отец, но роза бесполезна, она не сможет ее защитить. Ей нужен меч. — «Верный Клятве. Я должна разыскать девочку. Мне нужно вернуть его честь».

Наконец двери открылись, и ее суженный вошел в зал. Она пыталась поприветствовать, как ее учили, но у нее во рту была кровь. Во время ожидания она прикусила себе язык. Она сплюнула кровь ему под ноги и увидела на его лице отвращение.

— Бриенна-Красотка, — произнес он насмешливо. — Я видел свиней куда краше тебя. — Он бросил розу ей в лицо. Пока он шел назад, грифоны на его плаще задрожали, расплылись и превратились во львов. — «Джейме!» — хотела крикнуть она. — «Джейме! Вернись ко мне!» — Но ее язык остался лежать на полу рядом с розой, утопая в крови.

Бриенна внезапно проснулась, шумно вдохнув воздух.

Она не знала, где оказалась. Воздух был холоден и затхл, пахло землей, плесенью и червями. Она лежала на подстилке, накрытая овечьей шкурой. Над головой нависал камень, из окружающих ее стен торчали корни. Единственным источником света оказалась сальная свеча, коптящая в озерце расплавленного жира.

Она отпихнула шкуру в сторону. Она увидела, что кто-то снял с нее всю одежду и доспехи. На ней осталась только чужая шерстяная рубашка коричневого цвета, тонкая, зато свежевыстиранная. Но ее предплечье было уложено в лубок и плотно прибинтовано. Порванное лицо было влажным и липким. Когда она попробовала его на ощупь, то обнаружила, что щеку, челюсть и ухо покрывает какая-то мазь. — «Кусака…»

Бриенна попыталась подняться. Ноги были ватными, а голова легкой будто ветер. — Эй, есть тут кто-нибудь?

В одном из альковов за свечой шевельнулась какая-то тень. Это был старый седой мужчина в обносках. Одеяло, лежавшее на нем, сползло на пол. Он сел и протер глаза.

— Леди Бриенна? Вы меня напугали. Я спал.

«Нет», — подумалось ей. — «Это я сплю».

— Где я? Это какое-то подземелье?

— Пещера. Мы как крысы — когда появляются собаки, вынюхивающие наши следы, должны прятаться по норам. А собак с каждым днем становится все больше. — Обноски оказались старой, розово-белой рясой. У него были длинные, спутанные седые волосы. Обвисшая кожа на щеках и подбородке была покрыта жесткой щетиной. — Вы голодны? Сможете выпить чашу молока? Или может хлеба с медом?

— Я хочу назад мою одежду. И мой меч. — Без кольчуги она чувствовала себя голой, и ей страстно хотелось вернуть «Верного клятве» обратно на пояс. — Выход. Покажите мне, где здесь выход. — Пол пещеры оказался покрыт грязью и камнями, которые были очень острыми для ее голых ступней. Она все еще чувствовала головокружение, словно плыла. Неровный свет отбрасывал удивительные тени. — «Это духи убитых», — пронеслось у нее в голове. — «Они пляшут вокруг меня, прячась, когда я оборачиваюсь». — Повсюду она видела дыры, трещины и борозды, но не имела понятия, каким путем идти — не забредет ли она еще глубже или в тупик? Все казались одинаковыми черными дырами.

— Можно потрогать ваш лоб, миледи? — Ладонь ее тюремщика была в шрамах и мозолях, но все же удивительно нежной. — Лихорадка прошла, — объявил он с легким акцентом Вольных Городов. — Ну и прекрасно. Всего лишь вчера ваше тело горело словно его подогревал огонь. Джейн боялась, что может вас потерять.

— Джейн. Та высокая девочка?

— Она самая. Хотя и не такая высокая, как вы, миледи. Ее прозвали Длинной Джейн. Раздевала вас и накладывала перевязки именно она, впрочем, у нее получилось не хуже любого мейстера. И она сделала все, что было в ее силах с вашим лицом, промыла раны кипящим элем, чтобы остановить нагноение. И даже после этого… человеческие зубы очень грязные. Я уверен, именно из-за этого началась лихорадка. — Седой старик прикоснулся к ее перебинтованному лицу. — Нам пришлось срезать часть плоти. Боюсь, ваше лицо никогда больше не будет красивым.

«Оно никогда таким и не было».

— Вы имеете в виду шрамы?

— Миледи, эта тварь откусила вам половину лица.

Бриенна не смогла ничего ответить, только стояла, моргая. — «У каждого рыцаря есть шрамы», — предупреждал ее сир Гудвин, когда она просила его научить ее владеть мечом. — «Ты этого хочешь, дитя мое?» — Но ее старый мастер над оружием имел в виду порезы от меча, и никогда не мог предположить, что оружием могут послужить гнилые зубы Кусаки.