Развороченная могила - Джоан Роулинг

Флора сглотнула, затем продолжила:

— После ухода я разговаривала с одним журналистом, но и ему я не рассказала о ребенке. Я знала, что Утонувший Пророк может убить меня, если я заговорю с ним, но я была в отчаянии и хотела, чтобы люди узнали, насколько плоха церковь. Я подумала, что если папа и мачеха прочитают мое интервью в газете, они лучше поймут, что мне пришлось пережить, и простят меня. Я встретилась с журналистом, рассказала ему кое-что, и в ту же ночь пришла Утонувший Пророк, она плавала за моим окном и говорила, чтобы я покончила с собой, потому что я предала всех в церкви. Я позвонила журналисту и сказала, что она пришла за мной, и чтобы он написал эту историю, а потом я перерезала себе вены в ванной.

— Мне очень жаль, — сказала Робин, но Флора не подала виду, что услышала ее.

— Потом мой отец сломал дверь в ванную, меня отвезли в больницу, диагностировали психоз и поместили в психиатрическое отделение. Я пролежала там целую вечность, они давали мне кучу лекарств, и мне приходилось посещать психиатра раз пять в неделю, но в конце концов я перестала встречаться с Утонувшим Пророком.

После выписки из больницы я отправилась в Новую Зеландию. Мои тетя и дядя занимаются бизнесом, в Веллингтоне. Они вроде как придумали для меня работу….

Голос Флоры прервался.

— И ты больше никогда не видела пророка? — спросил Уилл.

Разозлившись на него за то, что он сохранил свой инквизиторский тон после всего, что Флора только что им рассказала, Робин пробормотал “Уилл!”, но Флора ответила.

— Нет, видела. То есть, это была не совсем она — это была моя вина. В Новой Зеландии я много курила травки, и все началось снова. Я попала в другую психиатрическую больницу на несколько месяцев, после чего тетя и дядя посадили меня обратно на самолет до Лондона. Я им надоела. Они не хотели брать на себя ответственность.

Но после Новой Зеландии я больше никогда ее не видела, — сказала Флора. — Только, как я уже говорила, иногда, если я выпью, мне кажется, что я снова слышу ее… но я знаю, что она не настоящая.

— Если бы ты действительно думала что она не настоящая, ты бы обратилась в полицию.

— Уилл… — сказала Робин и была проигнорирована.

— Я знаю, что она существует, и она придет за мной, — продолжал Уилл с отчаянной бравадой, — но я все равно собираюсь сдаться. Так что либо ты действительно веришь в нее и боишься, либо не хочешь, чтобы церковь была раскрыта.

— Я хочу, чтобы их разоблачили, — решительно заявила Флора. — Вот почему я говорила с журналистом и почему я сказала, что встречусь с тобой. Ты не понимаешь, — сказала она, начиная всхлипывать. — Я все время чувствую себя виноватой. Я знаю, что я трусиха, но я боюсь…

— Утонувшего пророка, — торжествующе сказал Уилл. — Вот. Ты знаешь, что она настоящая.

— Есть вещи, которых стоит бояться больше, чем Утонувшего Пророка! — пронзительно сказала Флора.

— Что — тюрьмы? — пренебрежительно сказал Уилл. — Я знаю, что попаду в тюрьму, если она не убьет меня первой. Мне все равно, так будет правильно.

— Уилл, я уже говорила тебе: нет никакой необходимости сажать вас обоих в тюрьму, — сказала Робин. Повернувшись к Флоре, она сказала: — Мы считаем, что иммунитет от судебного преследования может быть обеспечен, если ты будешь готова дать показания против церкви, Флора. Все, что ты сейчас описала, ясно показывает, насколько ты была травмирована тем, что произошло с тобой на ферме Чепмена. У тебя были веские и обоснованные причины не говорить.

— Я пыталась рассказать об этом людям, — в отчаянии сказала Флора. — Я говорила своим психиатрам самые ужасные вещи, а они говорили, что это часть моего психоза, что мне все привиделось, что это все галлюцинации пророка. Это было так давно, а теперь… Все будут обвинять меня, как и он, — безнадежно добавила она, ткнув пальцем в Уилла. — Теперь, когда на ее руке не было рукава, Робин разглядела уродливые шрамы на запястье, оставшиеся от случая, когда она пыталась покончить с жизнью.

— Какие вещи ты рассказывала своим психиатрам? — непримиримо спросил Уилл. — Божественные тайны?

Робин вспомнила, как Шона говорила о Божественных Тайнах. Она так и не узнала, что это такое.

— Нет, — призналась Флора.

— Значит, на самом деле ты ничего им не говорила, — презрительно сказал Уилл. — Если бы ты была убеждена, что никакого Утонувшего Пророка нет, ты бы обо всем этом рассказала.

— Я сказала им самое страшное! — дико сказала Флора. — А когда они не поверили, я поняла, что говорить о Божественных Тайнах бессмысленно!

По выражению лица Пруденс Робин поняла, что она тоже не знает, что это за тайны.

— Ты не знаешь всего, что я видела, — сказала Флора Уиллу, и в ее голосе прозвучал гнев. — Тебя там не было. Я нарисовала это, — сказала она, повернувшись к Робин, — потому что были и другие свидетели, и я подумала, что если кто-то из них вышел, то они могут увидеть эту картину и связаться со мной. Тогда бы я точно знала, что это было на самом деле, но все, что я получила…

— Это был мой напарник, — сказала Робин.

— Да, — сказала Флора, — и по тому, как он писал, я поняла, что он никогда не был в ВГЦ. Он бы так не говорил, если бы знал. “Вам действительно не нравится ВГЦ, не так ли?” Он бы не был таким… легкомысленным. Потом я подумала, что это может быть кто-то из семьи Дейрдре, пытающейся меня подловить, и почувствовала себя… такой виноватой… такой испуганной, что удалила свой аккаунт.

— Кто такая Дейрдре? — сказал Уилл.

— Мать Лин, — сказала Робин.

Впервые Уилл выглядел потрясенным.

— Флора, — сказала Робин, — могу я тебе сказать, что, по-моему, ты видела?

Медленно и осторожно Робин описала сцену в храме, которая, по ее мнению, произошла во время Манифестации Утонувшего Пророка и в которой Дейрдре была извлечена из бассейна мертвой. Когда она закончила говорить, Флора, дыхание которой было поверхностным, а лицо очень белым, прошептала,

— Откуда ты это знаешь?

— Я все поняла, — сказала Робин. — Я была там во время одной из Манифестаций. Они чуть не утопили меня. Но как они объяснили, что произошло? Как они умудрились сказать всем, что Дейдре ушла?

— Когда ее достали из бассейна, — сбивчиво рассказывала Флора, — было еще очень темно. Доктор Чжоу склонился над ней и сказал: “С ней все в порядке, она дышит”. Папа Джей велел всем уходить, в первую