Fifty And One Step Bac - Lina Mur

— Что-то случилось? — спрашиваю я, пока Амалия

тащит меня к столовой.

— Да, и ты должна об этом узнать. Тебя не было двое

суток, а вчера случилось кое-что очень интересное, — бросает девушка, заводя меня в столовую и ведя к

дальнему столику.

Мы рассаживаемся, и я с напряжением жду

продолжения.

— Ну? — нетерпеливо говорю я.

— В общем, вчера мы ужинали в ресторане с вашей

семьёй. Твой отец так решил извиниться перед нами, но мы не попали на ужин вначале. Нас просто не

впустили в закрытый ресторан клуба, в котором

состоит твой отец. Его членство аннулировали. Мы

поехали в другой, пока этот придурок, то бишь твой

папочка, весь был красный. А мы с Марком ржали над

ним. Фу, я ненавижу его, Мишель, голову бы откусила

и разжевала...

— Рыжий оборотень, переходи к делу, — перебивает

её Сара.

— А, да, спасибо, рыжий тарантул, — прыскает от

смеха Амалия, и другая подруга показывает ей язык.

— В общем, мы поехали в другой, как я поняла не

менее знаменитый, и где собираются вся ваша эта

тусовка. Когда мы сели, и твой отец начал извиняться

и снова пускать пыль в глаза, что ты отбилась от рук, а

он так волнуется за тебя, урод, и ты связалась с

криминалистом. Это же не так?

Я отрицательно мотаю головой на её вопрос.

— Так и думала, что он придумал это. Мы ужинали, и

твой отец пошёл поздороваться с каким-то приятелем, они сидели рядом. И такое началось. Боже, я готова

была аплодировать этому ястребу с огромным носом...

— Лайонелу Шайо? — уточняю я, и Амалия быстро

кивает.

— Да-да, так его звали. Этот Шайо высказался в

сторону твоего отца крайне негативно, обвинив его во

лжи и потери своих денег, которые он вложил в их

компанию. Сказал, что за это они решили ему закрыть

вход в любой клуб, как и общество для него закрыто.

Потом он с таким отвращением говорил о его

происхождении, и он так опустил твоего отца на весь

ресторан, что нам пришлось наскоро уходить оттуда.

Он говорил ему, что такие ублюдки...да-да, не

смотрите на меня так, он прямо так и сказал, причём

на повышенных тонах, что слышали все. Так вот, что

такие ублюдки, готовые продать своих детей ради

выгоды открыто и не стесняясь этого, не достойны

числиться среди элиты Торонто, как и всей Канады.

Что каждый человек, вложившийся в его компанию, отзывает свои деньги, потому что он самый скользкий

и отвратительный тип, и его терпели лишь из

уважения к твоей матери, Мишель. Но их терпение

лопнуло, когда он устроил дебош в одном из клубов, обманул всех и больше, в общем, к нему нет никакого

доверия, как и с ним больше никто заводить дружеских

отношений не будет. Там он ещё много говорил, но

унизил он твоего отца жёстко. Вот, — Амалия

переводит дух, пока мой рот так и остаётся открытым

от всего услышанного.

— Ни хрена же себе, — шокировано тянет Сара.

— О, Господи, — стону я, падая головой на руки, сложенные на столе. — Какой ужас. Какой позор.

— Да, это было неприятно, а особенно моему папе.

Он, вообще, был в шоке, когда твой бросил всех и

сбежал. Серьёзно сбежал из ресторана, сказал, что он

сотрёт кого-то в порошок, а твоя мама расплакалась, что моей пришлось её успокаивать. А сестрица твоя

материлась на тебя, и обвиняла тебя во всём. Как ты

её терпишь, мне врезать ей хотелось, — Амалия

кривится, а я поднимаю голову, хныкая от такого

поворота.

— Боже, теперь он меня точно убьёт. Он

говорил...надо предупредить Ни... — я замираю, так и

не договорив, а девушки распахивают глаза шире.

— Николаса, Миша?! Ты встречаешься с Николасом

Холдом?! — взвизгивает Сара, а закрываю снова

глаза, уже сильнее ударяясь лбом о руки.

— С Николасом Холдом?! Тем самым Холдом, который гей, который друг другого красавчика? — подхватывает Амалия, а я уже в голос стону.

— Блять! Блять! Миллион раз блять, Миша! Ты с ним!

Ты молчала! А ты с ним! Вот это полная задница, Миша! Это прекрасная задница! — продолжает Сара, и я поднимаю голову.

— Да, с ним. Только молчите, пожалуйста, молчите.

Никому, — прошу я.

— Офигеть...я в шоке, как бы сейчас. И твой отец

ненавидит Холда? Только за что? — спрашивает

Сара, а я выпрямляюсь и развожу руками.

— Не знаю, правда, не знаю. Даже если взять во

внимание все его объяснения, то я все равно не

понимаю. Мне надо идти, девочки. Мне надо

поговорить с Ником, чтобы он подсказал мне, что

делать дальше. Он хочет открыться, а это ведь нельзя

делать. Нельзя. Отец зол именно на него, и теперь

может быть все ещё намного хуже, — я вскакиваю с

места, подхватывая рюкзак.

— Открыться? А ты говорила, ничего у вас не

происходит. Да тут драма на драме. И включи уже

свой гребаный телефон, я хочу быть в курсе, ведь так

круто тут у вас, — смеётся Амалия, а я закатываю

глаза.

— Молчите, — бросаю я через плечо, вылетая из

столовой.

Я даже подумать не могла, что чем ближе каждый час, тем глубже мы будем путаться в паутине нашей семьи.

И мне жаль отца, да я понимаю, что не должна жалеть

его, но он как-никак мой отец, и он встретил свой страх

лицом к лицу. Его исключили из клубов, из этой жизни, к которой он постоянно стремился. А теперь он...мы

лишились всего. И я не знаю, куда мне ехать сначала: к Нику или же домой, чтобы понять, насколько все

катастрофично.

Я выбегаю на улицу, а оттуда за ворота, натягивая на

ходу куртку, как меня окликает Майкл, и я бегу в его

сторону.

— К Нику, срочно, — говорю я, запрыгивая на заднее

сидение.

Мужчина обходит быстрым шагом машину и садится

за руль, заводя мотор.

— Мисс Пейн, что случилось? — спрашивает меня он, но я мотаю головой, указывая, чтобы ехал.

Почему Шайо так открыто высказался, ведь они

предпочитают бить исподтишка? Что заставило его

такое сказать отцу? И где отец сейчас? Что снова

задумал?

Миллион вариантов последствий вчерашнего дня

проносится в голове, пока мы едем по дорогам. Мне

хочется плакать, истерично стонать и не знаю, что

ещё. Но внутри все колотится от переживаний, и я

стучу ногтями по кожаной обивке дверцы. Мне

страшно, что из-за меня пострадает Ник, ведь если

мой отец потерял уважение общества, то он, вообще, может теперь полностью не контролировать себя. За