Мемуары генерала барона де Марбо - Марселен де Марбо

Почти все кавалеристы линейных полков, потерявшие своих лошадей, были объединены в батальоны, и те из офицеров, кто ещё был на лошадях, образовали эскадроны, командование которыми было доверено генералам Латур-Мобуру, Груши и Себастьяни, выполнявшим здесь функции простых капитанов. В то же время бригадные генералы и командиры полков несли службу сержантов и капралов. Одного только описания подобной организации достаточно для того, чтобы показать, до какой крайности дошла армия!

В этом критическом положении император рассчитывал на войска, состоявшие из частей различных родов оружия, который генерал Бараге д’Ильер должен был привести к Смоленску. Но, приближаясь к этому городу, мы узнали, что этот генерал сдался русской колонне, рассчитывая, что его одного не возьмут в плен и что ему разрешат вернуться к французской армии, чтобы объяснить своё поведение. Однако император не захотел видеть Бараге д’Ильера, приказал ему отправиться во Францию и находиться там под арестом, пока его не будет судить военный совет. Бараге д’Ильер не дожил до этого суда, он умер от отчаяния в Берлине.

Этот генерал тоже был одной из ошибок Наполеона. Император полюбил его в Булонском лагере, когда Бараге д’Ильер пообещал ему научить драгун служить одновременно в качестве пехотинцев и кавалеристов. Эта система была опробована в 1805 году во время Австрийской кампании. Старые драгуны, которым было приказано спешиться и которыми Бараге д’Ильер командовал лично, были разбиты при Вертингене на глазах у императора. Им вернули лошадей, их снова разбили. И на протяжении нескольких лет драгуны едва пришли в себя от той неразберихи, какую посеял среди них генерал Бараге д’Ильер. Автор этой неудачной системы впал в немилость и надеялся реабилитировать себя, попросившись участвовать в Русской кампании, где он окончательно пал в глазах императора в результате своей капитуляции без боя, когда он нарушил приказ, предписывающий командиру корпуса, вынужденного сдаться, разделить судьбу своих солдат, и запрещающий ему просить у врага особых условий для себя самого.

Проведя несколько дней в Смоленске, для того чтобы собрать части, остававшиеся в арьергарде, император 15-го числа отправился в Красный, где, несмотря на усиленные меры предосторожности, связанные с тем, что сражение происходило неподалёку от города, он отправил одного офицера ко 2-му армейскому корпусу, остававшемуся на Двине и с этого момента являвшемуся единственной надеждой на спасение.

Полки, из которых состоял этот корпус, испытали меньше лишений и меньше устали, чем полки, участвовавшие в походе на Москву. Но как бы в качестве компенсации именно эти полки гораздо чаще с успехом били противника. Наполеон, желая вознаградить их за это, решил назначить офицеров этих полков на все вакантные должности и приказал представить ему предложения о повышениях в должностях и чинах, касающиеся офицеров 2-го армейского корпуса. Многие из этих предложений касались меня. В одном из них меня предлагали повысить в чине до майора. Именно это предложение секретарь и представил императору. От генерала Грюндлера, который, имея приказ принести императору все эти депеши, находился в кабинете Наполеона в тот момент, когда тот заканчивал свою работу, я знаю, что император в тот момент, когда стал подписывать бумаги, вычеркнул своей рукой слово майор и заменил его словом полковник, сказав при этом: «Я отдаю старый долг». Таким образом, я наконец стал полковником, командиром 23-го конно-егерского полка. Это случилось 15 ноября, но я узнал об этом лишь некоторое время спустя.

Отступление продолжалось с большим трудом. Неприятель, чьи силы непрерывно возрастали, отрезал от армии корпус принца Евгения, а также корпуса Даву и Нея. Двум первым из них с большим трудом удалось отбиться с оружием в руках и соединиться с остальной армией императора, с большой тревогой думавшего об отсутствии корпуса маршала Нея, от которого на протяжении многих дней не было никаких известий.

19 ноября Наполеон дошёл до Орши. Прошёл месяц с тех пор, как он покинул Москву. До Немана оставалось ещё 120 лье. Холод стоял ужасный.

В то время как императора обуревали мрачные мысли о судьбе его арьергарда и его бесстрашного командира маршала Нея, тот совершил один из самых прекрасных подвигов, какие только упоминались когда-то в анналах военной истории. Маршал вышел из Смоленска 17-го утром, взорвав крепостные стены. Едва только его части покинули Смоленск, как были атакованы множеством вражеских отрядов, действовавших на обоих флангах, в голове и в хвосте французской колонны! Непрерывно отражая эти атаки, маршал шёл в окружении неприятеля в течение трёх дней. Наконец его движение было остановлено в опасном овраге в районе Красного. За этим оврагом виднелись массы русских войск и мощная артиллерия, которая открыла непрерывный страшный по силе огонь. Не удивившись этому непредвиденному препятствию, маршал принял смелое решение форсировать овраг и приказал 48-му линейному полку под командованием полковника Пеле, бывшего адъютанта маршала Массены, быстро перейти к штыковой атаке. При звуках голоса Нея французские солдаты, несмотря на усталость, муки голода и холода, бросились на русские батареи и захватили их. Противник вернул свои орудия, а наши солдаты снова отразили неприятеля, но в конце концов им пришлось уступить превосходящим силам врага. Под ожесточённым ружейным огнём погиб почти весь 48-й полк. Из 650 человек, которые вошли в овраг, на другую сторону выбралась всего лишь сотня. Среди них был серьёзно раненный полковник Пеле.

Наступила ночь, и казалось, что любая надежда соединиться с остальной армией императора для арьергардного корпуса утрачена. Однако Ней доверял своим войскам и особенно себе самому. По его приказу были зажжены многочисленные огни с целью задержать врага в его лагере из опасения новой атаки на следующий день. Маршал решил оставить Днепр между собой и русскими и доверить свою судьбу и судьбу своих воинов тонкому льду этой реки. Он ещё колебался относительно дороги, по которой следовало идти, чтобы как можно скорее добраться до Днепра, как вдруг русский полковник, прибывший из Красного, представился в качестве парламентёра и стал уговаривать Нея сложить оружие! Велико было возмущение маршала при одной лишь мысли о подобном унижении. Поскольку вражеский офицер не имел с собой никакого письменного приказа, Ней заявил ему, что не считает его парламентёром, а рассматривает как шпиона, поэтому он прикажет заколоть его штыками, если тот не приведёт его самой близкой дорогой к Днепру! Русский полковник был вынужден повиноваться.

Ней сразу же отдал войскам приказ в тишине покинуть лагерь, оставив в нём артиллерию, ящики с патронами, багаж и раненых, которые были не в состоянии идти. Затем под благоприятным покровом темноты после четырёх часов пути он достиг берегов Днепра. Река уже замёрзла, однако лёд