Жизнь и приключения Андрея Болотова, описанные самим им для своих потомков  Т. 3 - Андрей Болотов

 Итак, не успел он от нас уехать, как я, к великому обрадованию и удовольствию всех детей, и приступил к сему делу и тотчас велел помянутый сарай опрастывать и все находившиеся в нем вещи переносить в другое место. Сам же, между тем, в тот же день начал сочинять и план всему нашему будущему театру со всеми к нему принадлежностями. А тем еще не удовольствуясь, поступил еще и далее и, желая, чтоб лесными кулисами, которые вознамерился я сам намалевать, можно б было воспользоваться и не для оного только «Необитаемого острова», а при представлении какой–нибудь другой пьесы, вдруг получил мысль и желание сочинить еще одну театральную пьесу такого рода, которая могла бы представляема быть с сими же кулисами и в которой бы действующие лица также сообразны бы были с возрастом наших актеров, дабы тем представление могло быть натуральнее; а сие–то самое пожелание и произвело на свет ту драму, которая, будучи впоследствие времени напечатана под заглавием «Несчастные сироты», сделалась и всей публике известною {Напечатана в Москве в 1781 г.}.

 Не успел я сего затеять, как по обыкновенной моей во всех таких случаях нетерпеливости тотчас приступил и к произведению того в действо и поспешил сим делом так, что 19–го числа июня, начав писать и сочинять сию драму, 22–го ее уже и кончил, и работал над нею только три дня. И как у меня ни в плотниках, ни в столярах, ни в других художниках, а равно и в материалах не было недостатка, и сарай был к сему времени очищен, то в помянутое ж число велел по сделанному плану приступить и к сооружению нашего нового театра и досадовал, что необходимость заставливала меня опять на несколько дней отлучиться из Богородицка и съездить, по обещанию моему, к нашему губернатору в славное его село Баловнево в гости.

 Селение сие находилось неподалеку от города Данкова и отстояло от нас не менее хотя ста верст, но я, отправившись 24–го июня так рано, что приехал туда еще до наступления вечера, и так рано, что мы успели еще с хозяином всюду и всюду находиться. Матвей Васильевич был мне очень рад, и зная мое любопытство, заводил меня по всем своим садам, зверинцам, прудам и строениям, до которых был он почти до безумия охотник, и я повсюду находил у него множество хорошего и любопытного, зрения достойного; а в том же провели мы и весь последующий день, в которой он меня даже измучил ходьбою с ним по всем и даже самым отдаленным местам, ибо ему хотелось мне все и все показать, и во многих вещах потребовать моего совета, или по крайней мере пожелать моего одобрения. Словом, каковым охотником ни был я ходить, но тут до того устал, что принужден был в том ему без чинов признаться и пожелать возвращения в дом, где, при обыкновенном угощении, началось у нас другое дело, и он начал показывать мне все свои книги с рисунками и чертежами и все редкие картины, какие он имел только у себя в доме.

 В наступивший после того день был у него пир на весь мир, и съехалось множество гостей. Поводом к тому было то, что он в сей день угощал у себя обеденным столом заезжавшего к нему нашего наместника, г. Кречетникова. Он приехал к нам пред самым обедом и встречен был с пушечною пальбою и со всею подобающею ему честию, и угощен богатым обедом. Наместник, увидев меня тут же между прочими, удивился и не оставил удостоить меня благоприятными со мною разговорами; а хозяин, пользуясь сим случаем, не преминул насказать ему обо мне столь много хорошего, что мне было даже стыдно, а сие и подкрепило еще больше его выгодное обо мне мнение.

 Как наместник пробыл тут только несколько часов и в тот же еще день от нас перед вечером уехал, то проводив достальное время дня опять в гуляньях и разных деревенских увеселениях, не стал я долее медлить, но спеша возвратиться в свое место, на утрие же отправился назад с отезжающим в Тулу г. Сокоревым, Иваном Яковлевичем. И как сей приезжал туда из Тулы на почтовых, то уговорил он меня ехать с ним вместе в коляске на почтовых, а карете своей велеть приехать после. Итак, мы, раскланявшись с г. Муромцовым и поблагодарив его за угощение, и полетели и засветло доскакали до Богородицка.

 Как случилось сие накануне Петрова дня, то наутрие для праздника сего был у меня обед и полное собрание всех наших городских друзей и приятелей и толпа народа. И день сей, и вечер провели мы отменно весело и во всех обыкновенных наших забавах и как всем моим гостям о намерении моем соорудить новый театр было известно, то говорено было много и об том, и все усердно желали, чтоб поспешено было сим делом так, чтоб мог он поспеть к приближающейся тогда нашей годовой ярманке, и чтоб можно было нам во время оной выученную детьми комедию «Необитаемый остров» на ней и представить. А сие общее желание и побудило меня на другой же день после того наипристальнейшим образом за сие дело приняться, и рвение мое было так велико, что оной дней в шесть у меня и поспел со всеми его принадлежностьми; но признаться надобно, что немногие сии дни и стоили мне трудов неусыпных и столь многих, что сам после дивился, как мог я в такое короткое время и столь много дел наделать и наудачнейшим образом привесть к окончанию.

 Театр вышел у нас хотя не очень большой, но во всей форме и порядочный. Половину сарая отделил я на сделанную с надлежащим возвышением сцену или театр самый, а другую назначил для партера и на помосты позади оного для прочих зрителей, о многих лавках и ступенях. Что касается до кулис, то сделали мы их двойными. Одни должны были представлять порядочно убранную комнату, а другие густой лес и каменную сбоку скалу, а в задней стороне открытое море, с каменными и друг за другом видимыми мысами острова. Для лучшего изображения леса, а особливо в прошпективическом виде моря на большом заднем занавесе, не пожалел я собственных своих трудов, и малевал оные сам при вспоможении бывшего в команде у меня живописца и детей самых, и употреблял к тому все свое искусство и знание. И не обинуяся скажу, что удалось мне произвесть дело сие очень хорошо и так, что вся декорация сия не постыдна была и для лучшего городского театра. Лес и море со всеми мысами и горами острова изображено было так хорошо, что обманывало удивительным образом зрение, и все не могли тем довольно налюбоваться. В особливости же всем нравилась особливая выдумка моя, относящаяся до корабля, долженствующего приплыть с моря к берегу и выпустить из себя матросов, кои составляли главную и лучшую роль в сей комедии. Чтоб дать кораблю сему вид колико можно натуральнейший, то нарисовал я и вы вырезал из толстой политуры два вида плывущего на парусах корабля, один другого больше; и дабы казались они действительно вдали по морю плывущими и час от часу подъезжающими к острову ближе, смастерил я так, что их можно было на шнурках с места на место по изображенному на картине морю передвигать, и сперва показать вдали маленькой, и вскоре потом скрыв оной, будто бы заплывший за лес, выпустить другой, в увеличенном уже виде и будто бы ближе уже приплывший, и дав и сему пролавировать мимо всей сцены, и скрыв его опять, будто бы за лес, выдвинуть уже нос и борт большого корабля с матросами, сходящими с него на берег. И все это сделано было так натурально, что лучше требовать было не можно. Наконец не преминули мы приделать к сцене и передний, порядочно опускающийся и поднимающийся занавес, размалеванной также со вкусом, разными красками. Словом, весь театрик наш был как водится, да и довольно просторен, так что не только сцена была довольно велика, но и за кулисами было довольно места для актеров наших; а не преминули мы также постараться и о довольном освещении оного, а снабдить его также и обыкновенным местом для суфлёра.