Научная фантастика. Возрождение - Грег Иган

Чудеса сильно напрягали. Но удивление пройдет, а вот размышления о последствиях всей этой затеи душили Пита. Может быть, и удастся выбраться отсюда целым и невредимым, но если передать снимки с диковинами напрямик шпионам из военразведки в Потомаке, то это к добру наверняка не приведет. Даже не представить, что сотворят власти предержащие с таким знанием. И становится не по себе при одной только мысли о том, что могут сделать за подобные снимки с ним.

Пит отер пот, ручьем стекавший за шиворот, точно в сауне.

— Получается, там или геотермическая энергия, или генератор синтеза, — предположила Катринко.

— Принимая во внимание обстоятельства, скорее геотермика.

Скала под захватами кишела живностью: «крадуны», «ползуны», «падальщики», «разборщики», «клеемазы», «резуны-мозгоеды»… Маленькие, крайне тупые устройства вроде сороконожек. Агрессивными они не казались, но присесть рядом с этими штуками наверняка означало бы смертельную ошибку.

Какая-то похожая на анемон тварь, с мордой наподобие лепестков ириса и длинными, точно хлысты, глазами, вдумчиво дегустировала башмак Катринко. Бесполая с воплем отпрянула к скале.

— Надень маску! — бросил Пит.

После разъедающего кожу холода Такламакана влажная жара казалась благословением, но трещины и впадины в большинстве своем воняли говяжьим рагу или паленой резиной, всевозможными побочными продуктами механического метаболизма. При одной мысли об этом в легких саднило.

Пит направил подернутый испариной спекс на ближайшую колонну углеродного волокна — к золотому свету иллюминаторов звездолетов, загоревшемуся над головой.

Первой двигалась Катринко. Беззащитная на фоне ажурных, словно плетеных, решеток. Чтобы не рисковать, делая две ходки, каждый тащил свой рюкзак.

Сперва подъем шел неплохо. Затем, подобно шестикрылой стрекозе, из тьмы явилась машина. Жалящий хвост высунулся из-за колонны, точно лягающая нога мула. От удара Катринко отлетела назад, прокувыркалась десять метров и повисла на последнем страховочном крюке, будто тряпичная кукла.

Летучая тварь описала в воздухе восьмерку, пытаясь своим псевдоразумом принять решение. Затем со звездного неба, дергаясь и колотя крыльями, прилетело более медлительное и крупное создание и накинулось на висящий рюкзак Катринко. Под частыми, как у венчиков маслобойки, взмахами когтистых крыльев рюкзак взорвался рождественской хлопушкой. В горячие пруды внизу драгоценным каскадом повалилось уникальное оборудование.

Катринко обессиленно дергалась, свисая на конце своей веревки. Вошедшая в раж стрекоза взлетела в вираже, чтобы ринуться на очередную атаку. Пит выпустил очередь светошумовых зарядов.

Мир взорвался вспышкой, жаром, сотрясением, тучами летящих ошметков. Невероятно горячая, грохочущая буря в замкнутом пространстве. Лучший способ волшебного исчезновения — отвлечение внимания, абсолютное, всепоглощающее, единственно возможное.

Пит подлетел к Катринко, словно воздушный шарик на тарзанке. Когда спустя двадцать семь секунд, наполненных яростным сердцебиением, он добрался до днища звездолета, обе саморастягивающиеся веревки сгорели.

Серебристый ливень ошметков привел тварей в неистовство. И вот уже на дне пещеры кишат механические призраки, мешанина из прыгунов, горбунов и скакунов. Краем глаза можно было наблюдать, как из глубин водоемов взмывают новые существа, подобно широким чешуйчатым зеркальным карпам, вверх, к падающей дождем рыбной подкормке.

Свой рюкзак Пит оставил у основания колонны. В этом мире поклажа обречена…

Резким рывком подлетела Катринко. Напарники приступили к восхождению по внешней стороне звездолета — без страховки. По неровной, грубой, каменистой поверхности, вроде пемзы или осиного воска.

Прильнули к нижнему краю чудовищного иллюминатора.

Там, неподвижные и обессиленные, напарники провели целый час. Катринко отдышалась. Ссадины на ребрах перестали кровоточить. Подождали еще час, пока вокруг их мирка мелькали летучие и ползучие призраки, повинуясь встроенным программам. Подождали еще один, третий час.

В конце концов райскую идиллию нарушила орда машин с бахромчатыми присосками и ободными колесами вместо голов. Выбрав спуск, роботы принялись зашпаклевывать его щедрыми порциями каменистой замазки, нашлепывая ее неутомимо и безжалостно.

Пит воспользовался представившейся возможностью, чтобы попытаться спасти утраченное оборудование. В рюкзаке оставались богатые дары федералов: интеллектуальные подслушивающие устройства, мощные плазмокамеры, датчики, детекторы, блоки, зажимы, захваты… и бесценные сосуды с программированной нейроплазмой. Пит пополз обратно по днищу звездолета.

Все давным-давно пропало. Даже саморастягивающиеся канаты были сожраны вереницами пасущихся «шустря— ков». Крошечные механизмы еще сновали вокруг в черном кружеве колонн, вынюхивая и выцарапывая последние молекулярные следы, имея при этом весьма довольный вид.

Пит вернулся и растолкал напряженную, оцепеневшую Катринко. Дюйм за дюймом пробирались они по искривленному краю корпуса звездолета, высматривая, за что бы зацепиться. Теперь, лишившись лучшего снаряжения, они попали в серьезный переплет. Ну и пусть. Зато ясно, куда двигаться дальше, и при отсутствии выбора сознание Пита прояснилось. Им овладело неодолимое желание прорваться внутрь.

Он соскользнул в ненадежное укрытие глубокой выемки. Там валялись спутанные веревки. Сплетенные из мертвого органического волокна, чем-то напоминающего застрявшие в стоке раковины волосы. Заплеванная жвачкой роботов веревка совсем закаменела…

Находка принадлежала беглецам. Кто-то вырвался наружу, пробил дорогу через корпус звездолета изнутри. Подоспевшие роботы занялись починкой, осторожно перекрыв выход и оставив после себя уродливый окаменевший шрам.

Пит потянулся к сверлу плазмокамеры. Запасы сахара пропали вместе с рюкзаком. Без сахара, необходимого для метаболизма крошечного энзимного двигателя, устройство скоро умрет. И тут уже ничего не поделаешь. Пит прижал инструмент к корпусу звездолета, дождался, когда сверло проникнет внутрь, и запихнул глаз-шпион следом.

И увидел ферму. Сильнее его ничто не смогло бы поразить. Да, крестьянский двор, самый настоящий. Чистенькая, аккуратная фермерская земля под твердокаменным синим потолком, пересеченная лучами яркого света, заключенного в каменистом ковчеге звездолета. Там были рыбные рассадники с тростником по берегам. Канавы и деревянное колесо для поливки. Крошечный бамбуковый мостик. Лохматые заросли бахчи на жирном черноземе и аккуратные, без единого сорняка, поля красных карликовых злаков. И ни души.