Шерас - Дмитрий Стародубцев

Закончив обсуждение внутренних проблем, а также вопросов, связанных с Иргамой, собрание осторожно коснулось малльской темы, и тут все заговорили одновременно. Вспыхнула жаркая перепалка. Мнения высказывались самые противоречивые. Одни ратовали за военный поход, считая его единственным способом усмирения горцев, другие утверждали, что требуется задобрить маллов и таким образом сохранить хотя бы на некоторое время мир, так необходимый для полной победы над иргамами. А там будет ясно, что делать. Правильное и справедливое решение сможет принять только Алеклия, когда с триумфом вернется в Грономфу.

Наконец слово дали Сюркуфу, который до сих пор молча сидел за спинами военачальников и терпеливо слушал, даже не помышляя о том, чтобы вмешаться в разговор могущественных особ. Сюркуф поднялся, быстро расправил складки плаща и, преисполненный гордости, как всегда, изящный, густо пахнущий розовыми ароматами, вышел на середину. Его встретили весьма благожелательно.

Он рассказал о маллах все, что знал, обвинив вождей горцев, и прежде всего Бредероя, а также Ахлероя, которого знал лично, и даже самого Аквилоя, в заговоре против Авидронии.

— Не может быть! — вскричал посланник Вораджа. — Аквилой считается другом Божественного, главным поборником мира в Малльских горах.

— Я это знаю, — учтиво приложил пальцы ко лбу Сюркуф. — Но есть неопровержимые доказательства моих слов. Аквилой лично передал золото нашему человеку в обмен на оружие. Прошло не более половины месяца, как это оружие применили по назначению. Я имею в виду разгром «коловатского» лагеря, нападение на Великую Подкову.

— С чего ты взял, что это именно то оружие? — спросил один из сановников из Совета Пятидесяти, знаменитый Селес — тщедушный больной старик с седыми сросшимися бровями, прославившийся тем, что сорок лет назад в одиночку двинулся навстречу семидесятитысячной армии гагалузов, приближающейся к Авидронии. Выехав в поле один против всего войска, он не только убедил дикарей отказаться от своих замыслов, но еще и сумел их запугать: вытребовал и получил внушительный откуп. С тех пор, когда против войска противника некого было послать, шутники предлагали отправить на войну одного Селеса.

— Всё оружие было помечено, достославный рэм. Так, луки, переданные маллам, сделаны таким образом, чтобы при стрельбе на стреле оставался особый след — небольшой затес…

В зале опять вспыхнуло волнение, лица военачальников исказил гнев. Кто-то воскликнул: «Я же предрекал, что Аквилой — двуличная лиса и только выжидает момента, чтобы ударить Божественному в спину!» Говорить захотели сразу многие, однако старик Селес из всех присутствующих был наделен самой высокой властью, поэтому его никто не посмел перебить.

— Кто же этот доблестный удалец, который сумел добиться столь многого? — поинтересовался он.

Сюркуф чуть поморщился. Всё изложенное он собрался представить лишь как собственную заслугу; в его планы не входило рассказывать кому-либо о подвигах своих воинов, тем более — о подвигах ДозирЭ. Но вопрос нельзя было оставить без ответа. Он назвал имя, но так невнятно, что его заставили повторить. Пришлось произнести это ненавистное слово громко и отчетливо.

— ДозирЭ? — удивился Селес, который последние годы всё время проводил в Дворцовом Комплексе, и поэтому ему было известно почти все, что происходит в Грономфе. — ДозирЭ? Что-то знакомое. Не тот ли самый?

— Тот, — отвечал Сюркуф, почему-то сгорая от стыда, будто он лично причастен ко всем «подвигам» своего нынешнего подопечного.

ДозирЭ вспомнили и остальные. В зале повисло неловкое молчание. Все знали историю с возлюбленной Инфекта, и многим, кто не был посвящен в подробности, было непонятно, почему этот ДозирЭ не только до сих пор жив, но и служит в прославленном воинстве. Впрочем, расспрашивать о нем никто не захотел, и обсуждение, само собою, вернулось к малльским вождям. Сюркуф не только подробно рассказал об их «проделках», но и предоставил неопровержимые доказательства в виде всевозможных донесений.

— Кто такой этот Бредерой? — поинтересовался посланник Вораджа. — Что-то я раньше о нем не слышал.

— Мы и сами все удивлялись, откуда он взялся, — отвечал за Сюркуфа Нелиавтх — его грозный начальник, партикулис Вишневой армии, владелец золотого и двух пурпуровых платков и обладатель десятка пылающих фалер. — Внезапно объявился и не только был провозглашен полноправным малльским вождем, но и сразу получил возможность носить шкуру снежного барса. А ведь только три самых влиятельных малльских вождя имеют на то право. Как только этот Бредерой появился, сразу в Малльских горах началось неладное: нападение на обозы, на строительные лагеря, на участки Великой Подковы. Тогда мы послали к маллам лучших наших лазутчиков и вскоре выяснили, что Бредерой — сын некогда самого жестокого и непримиримого малльского вождя, которого наши отряды долго преследовали и, наконец однажды изловив, убили. Где всё это время находился Бредерой, нам было неизвестно, но мы уже узнали наверняка: он явился с твердым намерением нарушить и без того хрупкий мир в Малльских горах. Мы сразу же решили, что это намерение вызвано желанием отомстить за отца, погибшего от руки авидронского цинита.

Селес закашлялся, и Нелиавтх осекся.

— Продолжай, продолжай, — замахал рукою старик, едва не задыхаясь от сдавивших горло спазмов. — Не обращай внимания.

Нелиавтх замешкался, видимо что-то позабыв, и в конце концов небрежно кивнул Сюркуфу, позволяя ему закончить.

— Мы достаточно долго оставались в неведении о том, где всё это время находился Бредерой. — Сюркуф победоносно и хитровато, со значением глянул на своих слушателей: можно было догадаться, что он готовит какую-то неожиданность. — Однако не так давно — восемь дней назад — счастливая случайность помогла нам узнать страшную тайну. Вот она!

И Сюркуф выдернул из связки свитков, которые подал помощник, небольшую трубочку — голубиное послание. Он развернул ее, предъявив собравшимся онисовый клочок, испещренный большим количеством незнакомых мелких знаков. Он подошел к Селесу, который восседал ближе всех, и протянул клочок ему. Старик взял онис, заглянул в него, быстро убедился, что странные каракули ему непонятны и что, видимо, перед ним тайнопись, пожал плечами и передал трубочку представителю Вораджа. Тот повертел ее в руках и передал дальше. Вскоре онис вернулся к Сюркуфу. Все с нетерпением ожидали дальнейших пояснений, и многие проявили даже некоторое недовольство затянувшейся паузой. Но Сюркуф знал, что делал. Он знал, что ожидание вельможных мужей окупится втройне и их гнев вскоре сменится великой милостью.