Не бойся. Я рядом (СИ) - Абакус Наталья

Мне захотелось спросить у него, зачем тогда он уступил Паше? Сказал бы что не сделает этого, но я решила не встревать. Тем более, ответ для меня был очевиден: такое могло показаться для многих нереальным, но, для тех, кто знал этих друзей являлось нормой, Романов через чур сильно любил Павла.

— Очень сложно жить рядом с человеком, которого любишь, но не имеешь право сказать ему об этом, — спустя минуту тишины произнес Романов. — А я провел в таком состоянии долгое время.

— Но ты же потом… убедился, в том, что… — я поправила на себе сползающую толстовку.

— В чем? — горько перебил он меня, наконец-таки посмотрев мне в глаза.

Мы некоторое время молчали.

— Когда они расстались, — спокойно произнес Дима, — я сразу сказал ему, что не подойду к ней. Потому что так делать нельзя. Да и вообще, по глупости решил, что… теперь-то она отстанет от нас, уйдет. И будет проще. Но… — с трудом выговаривал он слова. — Но очень сложно сопротивляться своим чувствам. Я вроде как поддерживал Пашу, он ушел в работу, ему было больно. А я каким-то хреном оказался наоборот, с другой стороны.

— Дим, это все в прошлом…

— Если бы он не сказал мне, что-о-о… что не против, — покачал головой Романов, совершенно не слушая меня. — Ничего бы не было. Ясно, что он не мог сказать другое, зная, что я отошел в сторону ради него, но меня нечем оправдать. Тогда я воспользовался его словами, хотя, это было низко. Вот только от этого всего стало еще хуже.

— Зато ты проверил и понял, что она не твоя…

Дима принялся отчаянно мотать головой.

А затем, закрыв лицо ладонями впал в кому.

— Ничего я не понял, — когда он убрал руки, я к своему ужасу увидела в его глазах слезы. — Когда она делала мне больно за то недолгое время наших отношений и даже когда мы с ней расстались, я как любил ее, так и не переставал любить. В этом и есть мой кошмар, — протер он глаза. — После того как мы разошлись, может, для нее все и закончилось, но не для меня. Вот в чем моя проблема.

— Дим…

— Мои чувства к ней никуда не исчезли. Она мне… — задумался он. — Не сделала ничего плохого, разве что демонстрировала свой характер. Она никак и никогда не предавала меня. Она верная, она очень умная, невероятно красивая, — Дима перечислял все те качества за что влюбился в девушку… которой я не была.

Мне стало очень неприятно. И захотелось плакать. Обняв себя обеими руками, я закрылась от него толстовкой. Чтобы он не видел меня обнаженную.

— В моей жизни всегда были качели. Я был рад счастью друга: он вернул ее себе, он создал с ней семью, но… — Судя по всему Дима вновь был на грани.

Я видела, как у него проступили слезы, но… но мне не хотелось к нему прикасаться. В этот момент он был мне чужим. И я не понимала, зачем, за что он так со мной?

— Я испытывал к ней чувства все время пока они строили свои отношения. Все.

Мы вместе молчали.

А потом он произнес, разрушив гробовую тишину:

— Ты не представляешь насколько мне было больно, когда она вышла замуж.

— Дим, перестань, — не выдержав, я обняла его за шею и прижала к себе.

Ощущая его слезы, тихонько гладила Франка по волосам. Чувствуя боль в груди, я понимала, что не могу уйти, бросить его в таком состоянии.

— Я никогда, ни с кем, — пробормотал он, немного успокоившись, — об этом не говорил.

— Понимаю…

— Потому что единственный, кому я всегда все доверял и доверяю…

Естественно, он имел ввиду Пашу.

— Ты представляешь… какого это? Учитывая, что она его жена… я даже не знаю, понимал ли он тогда…

— Тебе не надо этого знать…

— Она, думаю, нет. Она тогда поставила для себя точку, сделав выбор. А вот он…

— Это же уже в далеком прошлом.

— В каком… — резко вырвался он из моих рук, отбросив их от себя. — Если бы это было так!

Мы молча смотрели друг на друга.

— Дима… — наконец не выдержала я и дала волю слезам. — Мне больно сейчас это слышать.

Кивнув, он ответил:

— Я все время, строя отношения с другими, сравнивал их с ней. Всегда! Каждую!

Прикрыв глаза, отвернулась от него в сторону.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Слушай меня!

Довольно грубо, дернул он меня за локоть.

Как быстро его ранимость и боль обратилась в бесконечную злость.

— Каждый гребанный раз я занимался тем, что искал ей замену. Копию. Но-о-о… — развел он руки. — Таких больше нет. В этом я убедился.

Мне нечего было на это ответить.

— А потом я встретил тебя, — прищурившись, Франк оценивающе прошелся по моему полуобнаженному телу своим взглядом.

Такого омерзения я давно не ощущала.

— Несмотря на то, что к тому моменту был расстроен еще одним неудачным романом, я так или иначе жил прошлым. О котором даже самому себе запрещал думать.

— Не обижай меня, пожалуйста.

— Когда мы с тобой начали сближаться, я все равно… был несвободен.

Слушая его откровения, понимала одно: какой же я все это время была дурой! Ведь даже не подразумевала, насколько у него сильные чувства к Наталье. М-м-м… а он говорил, что я для него стала важнее, эта откровенная ложь, которую он когда-то сказал, заставила меня покрыться холодным потом. А вчера? Что тогда было вчера??? Да он мне сказал, что любит буквально пятнадцать минут назад!

От навалившейся на меня правды, я позволила себе дать волю чувствам. И несмотря на то, что он явно не был готов к такому, ударила его по щеке ладонью.

Усмехнувшись, Романов провел пальцами по покрасневшей коже.

— И даже когда мы сблизились, я…

Мне снова пришлось ударить его.

Молча приняв это, Дима продолжил:

— Я даже не просто так привез тебя впервые к друзьям. Хотелось сравнить…

Бах! Я собрала все силы, чтобы сделать ему больно.

— В Новогодние праздники…

Вспомнив о том, как была счастлива в эти дни, мне захотелось убить его. Замахнувшись, я испытала дичайшую боль. Романов резко схватил и очень-очень сильно сжал мою кисть.

— Отпусти…

Вместо этого он принялся выкручивать ее мне.

— Больно, Дима, больно, — наши лица с ним соприкасались.

Мы все еще были полностью обнажены, но-о-о это было очень странно. Больше всего не свете мне хотелось встать и уйти. И больше никогда не видеть его.

— Угомонись.

Осознав, что я не могу выдернуть руку без очередного приступа боли, я, шумно вздохнув, подчинилась.

Мы вновь некоторое время сидели в полной тишине.

— Выходные закончились, — произнес он мне, смотря прямо в глаза. — И тогда я повез тебя домой.

— Какой в этом смысл? Зачем все это вспоминать?

— А ты вспомни, — для меня оставалось загадкой, почему Франк злиться. — Я же помню, как ты плакала.

У меня кольнуло в груди.

На этом Романов ударил меня лбом в лоб.

— М-м-м, — прижав к голове ладонь, поморщилась.

— Я сказал тебе, что люблю.

Покачав головой, приподняв брови, поинтересовалась:

— Сейчас ты скажешь, что это было ложью?

— Ха-ха-ха! — внезапно рассмеялся он, отпустив мою руку.

Заведя обе свои себе за голову, он глубоко вдохнул, а потом резко выдохнул.

— С самого начала, когда ты все пыталась из меня что-то выжать, я говорил, что не стану врать. И вообще, скажу что-то только тогда, когда буду в этом твердо уверен.

— Знаешь, исходя из того, что я сейчас услышала…

— Закрой рот.

Велев мне замолчать, Дима принялся внимательно изучать меня. Да неужели? Его глаза заметно переменились. Они стали теплее.

— Когда сказал тебе, что люблю, я испытал радость. И никакого дискомфорта.

— Рада, что тебе было удобно, — фыркнула ему на это.

— Да-а-а… ты даже не поверишь на сколько! — перехватил он меня за спину, постаравшись прижаться как можно ближе. — А знаешь почему?

— Ты прикалываешься? — вместо того чтобы слушать его рассуждения, я пыталась вырваться.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Потому что я вдруг внезапно понял, что… что не чувствую того, что кололо меня изнутри с того самого дня как я встретил ее.

— Романов, — впилась когтями ему в грудь. — Отпусти меня.