Буря мечей - Джордж Мартин

За высокими окнами совсем уже стемнело, а Галейон все пел. В его песне было семьдесят семь куплетов, но казалось, что их целая тысяча — по одному на каждого гостя. В продолжение двадцати последних Тирион пил непрестанно, перебарывая желание заткнуть себе уши. Когда певец в конце концов стал раскланиваться, некоторые гости упились до того, что начали развлекаться по своему усмотрению. Великий мейстер Пицель задремал, проспав танцовщиц с Летних островов, которые кружились по залу в вихре ярких перьев и прозрачного шелка. Подали лосиные котлеты с начинкой из голубого сыра, и тут один из рыцарей лорда Рована пырнул ножом дорнийца. Золотые плащи вытащили из зала обоих — одного в тюрьму, другого к мейстеру Баллабару зашивать рану.

Тирион лениво ковырял свинину, приправленную корицей, гвоздикой, сахаром и миндальным молоком. В это время король Джоффри внезапно поднялся на ноги, хлопнул в ладоши и вскричал хмельным голосом:

— Впустить моих королевских бойцов!

Мой племянник набрался почище меня, подумал Тирион. Золотые плащи тем временем распахнули двери в дальнем конце зала, и через них въехали двое всадников — Тирион со своего места видел только верхушки их полосатых копий. Волна смеха сопровождала их продвижение по проходу. Не иначе как они сидят верхом на пони, подумал Тирион — и тут увидел их.

Это были двое карликов. Один ехал на большой серой собаке с длинными ногами и мощной пастью, другой — на громадной пятнистой свинье. Они покачивались в седлах, клацая раскрашенными деревянными доспехами. Щиты у них были больше их самих, и они с трудом удерживали в руках тяжелые копья. Один, весь в золоте, имел на щите черного оленя, другой, облаченный в серые и белые цвета, — волка. Такие же эмблемы несли на себе их скакуны.

Тирион обвел взглядом лица сидящих на помосте. Джоффри, весь красный, задыхался от хохота, Томмен верещал и подпрыгивал на сиденье, Серсея вежливо посмеивалась, и даже лорд Тайвин немного развеселился. Из всех, кто пировал за высоким столом, не улыбалась одна только Санса Старк. Он полюбил бы ее за это, если бы она не смотрела куда-то вдаль, как будто вовсе не видя потешных маленьких рыцарей.

Карлики ни при чем, решил Тирион. Когда они закончат, я их поздравлю и вручу им тугой кошель с серебром. А назавтра узнаю, кто придумал это маленькое увеселение, и поблагодарю его уже по-другому.

Всадники остановились перед помостом, чтобы приветствовать короля. В этот миг волчий рыцарь уронил свой щит и нагнулся за ним, а олений упустил копье и вытянул им первого поперек спины. Волчий рыцарь свалился со свиньи, и его копье угодило противнику в голову. Вдвоем они повалились на пол, а встав, попытались оба сесть на собаку. Когда они после большого шума и неразберихи вернулись в седла, оказалось, что каждый взял чужой щит и сел на чужого скакуна, притом задом наперед.

В конце концов оба разъехались в противоположные стороны зала и развернулись, чтобы сойтись в поединке. Они сшиблись под хохот лордов и леди, со стуком и треском. Волчий рыцарь попал копьем в шлем оленьего и напрочь снес ему голову. Голова, разбрызгивая кровь, полетела по воздуху и хлопнулась на колени лорду Джайлсу. Обезглавленный карлик несся между столов, размахивая руками. Собаки лаяли, женщины визжали, Лунатик гарцевал на своей палочке. Наконец лорд Джайлс извлек из разбитого шлема расквашенную красную дыню, а олений рыцарь высунул голову из-под доспехов, и новый раскат хохота сотряс зал. Рыцари, дожидаясь, когда смех утихнет, описывали круги и обменивались цветистыми оскорблениями. Они собрались уже съехаться снова, но тут собака сбросила своего седока и вскочила на свинью. Хавронья подняла визг, гости схватились за бока, олений рыцарь, в свою очередь, вскочил верхом на волчьего, спустил свои деревянные штаны и стал совершать рьяные телодвижения над тыльной частью своего врага.

— Сдаюсь, сдаюсь, — вопил нижний карлик. — Добрый сир, спрячьте свой меч!

— Спрячу, если ты перестанешь дрыгать ножнами! — ответил верхний, к общему веселью.

У Джоффри вино текло из носа. Он снова вскочил на ноги, чуть не опрокинув свою двуручную чашу.

— Победитель! — вскричал он. — У нас есть победитель! — Зал, услышав голос короля, начал утихать, и карлики расцепились, ожидая, видимо, королевской благодарности. — Но это не настоящий победитель, — продолжал Джоффри. — Настоящий должен побить всех, кто пожелает с ним сразиться. — Король взобрался на стол. — Кто еще желает бросить вызов нашему маленькому рыцарю? — С лучезарной улыбкой он повернулся к Тириону. — Дядя! Надеюсь, ты защитишь честь моего королевства? Ты можешь сесть на свинью!

Смех накатил на него, как сокрушительный вал. Тирион не помнил, как встал на свое сиденье и перебрался с него на стол. Вокруг колебались лица с разинутыми от хохота ртами. Тирион тоже скроил улыбку, страшнее которой в Семи Королевствах еще не видывали.

— Хорошо, ваше величество, я сяду на свинью… но только если вы сядете на собаку!

Джофф растерянно нахмурился.

— Я? Но ведь я же не карлик. Почему я?

«Ты сыграл мне на руку, Джофф».

— Да потому, что вы в этом зале единственный, кого я наверняка побью!

Он не знал, что для него слаще: внезапная ошеломленная тишина, последовавший за ней громовой хохот или слепая ярость на лице племянника. Удовлетворенный Тирион соскочил на пол, а сир Осмунд и сир Меррин помогли сойти Джоффу. Поймав устремленный на него взгляд Серсеи, Тирион послал ей воздушный поцелуй.

В этот миг, к общему облегчению, грянула музыка. Карлики вывели свинью и собаку из зала, гости вернулись к своему жаркому, Тирион велел налить себе еще вина, но тут сир Гарлан, тронув его за рукав, предупредил:

— Смотрите, милорд, — король.

Тирион обернулся. Джофф, красный и нетвердо стоящий на ногах, навис над ним, держа обеими руками полную до краев золотую чашу.

— Ваше величество… — успел выговорить Тирион, и король опрокинул чашу у него над головой. Винный водопад обрушился на Тириона. Глаза и рубец на лице защипало, новый дублет промок насквозь.

— Ну что, Бес, каково?

Тирион промокнул глаза рукавом и заморгал, пытаясь вновь обрести зрение.

— Нехорошо это, ваше величество, — тихо произнес сир Гарлан.

— Ничего, сир Гарлан, ничего. — Тирион не хотел делать эту сцену еще безобразнее, чем она есть — ведь на нее, можно сказать, смотрело полкоролевства. — Не каждый король оказывает честь своему подданному, потчуя его из собственной чаши. Жаль только, что вино пролилось.

— Оно не пролилось, — возразил Джоффри, слишком злой, чтобы принять предложенный Тирионом путь к отступлению. — И я тебя не потчевал.