Стрелок. Извлечение троих. Бесплодные земли - Стивен Кинг

Он протянул палец к часам на левом запястье Джейка – они показывали девяносто одну минуту восьмого, причем вечера и утра одновременно, – и тут же отдернул руку, так и не прикоснувшись к стеклу над электронным, на жидких кристаллах, табло.

– Скажи мне, мой юный друг… эти твои часы, они, случайно, не с ловушкой?

– Чего? А-а! Нет. Они без ловушки. – Джейк дотронулся пальцем до «Сейко».

– Это еще ничего не значит, если они настроены на частоту твоего тела, – заметил Тик-Так. Теперь он перешел на резкий пренебрежительный тон – таким тоном всегда разговаривал папенька Джейка, когда не хотел, чтобы его собеседники догадались, что он совершенно не врубается в предмет разговора. Тик-Так задумчиво покосился на Брандона, и Джейк догадался, что тот сейчас взвешивает все «за» и «против», решая, стоит ли назначать кривоногого коротышку своим уполномоченным «дотрагивателем». Эта идея, должно быть, его не прельстила. Тик-Так отвернулся от Брандона и опять заглянул Джейку в глаза. – Если эта фигня шибанет меня током, ты у меня через тридцать секунд задохнешься, дружок, носом в собственной заднице.

Джейк тяжело сглотнул, но ничего не сказал. Тик-Так протянул руку и на этот раз дотронулся пальцем до циферблата. Как только он прикоснулся к часам, все цифры сменились нулями, и отсчет времени начался заново.

Тик-Так прищурился в ожидании предполагаемого болевого импульса, а когда стало ясно, что никакого разряда не будет, в уголках его глаз появились морщинки первой искренней улыбки. Джейк решил, что подобное преображение объяснялось отчасти тем, что Тик-Так упивался сознанием собственной храбрости, хотя в основном это было обычное удивление. Плюс, конечно же, интерес.

– А ты не мог бы мне их подарить? – спросил он у Джейка елейно и вкрадчиво. – Скажем, в качестве жеста твоей доброй воли? Я, видишь ли, собираю коллекцию, мой дорогой юный друг.

– Пожалуйста. – Джейк немедленно снял часы и уронил их в протянутую ладонь Тик-Така.

– Вы только послушайте – разговаривает, что твой маленький жельтмен шелкозадый, нет, правда, – радостно гаркнул Гашер. – В прежние времена тот, кто надыбал такую добычу, получил бы хорошее вознаграждение, Тикки. Очень хорошее вознаграждение. Да что там, мой батюшка…

– Батюшка твой так прогнил от мандруса, что даже псы его жрать не стали, когда он откинул копыта, – оборвал его Тик-Так. – А теперь заткнись, ты, идиот.

В первый момент Гашер затрясся от ярости… а потом растерялся, смутившись, и, присев на ближайший стул, закрыл рот.

Тик-Так между тем изучал растягивающийся браслет часов с выражением едва ли не трепетного благоговения. Растянул его до предела, потом отпустил, опять растянул и опять отпустил. Затолкал прядь волос в открывшийся между звеньями браслета зазор и рассмеялся, довольный, когда волосы в нем застряли. Просунул руку в браслет и натянул его почти до самого локтя. Про себя Джейк подумал, что его нью-йоркский сувенир выглядит несколько неуместно на лапище этого воина-викинга, но предусмотрительно промолчал.

– Круто! – воскликнул Тик-Так. – А скажи-ка мне, мальчик, где ты их раздобыл?

– Мне родители подарили на день рождения, – ответил Джейк.

Гашер, услышав это, подался вперед, как видно, желая в очередной раз напомнить о вознаграждении. Но если даже и так, то внимательный взгляд Тик-Така тут же заставил его передумать. Гашер замер на стуле, так и не высказавшись.

– Правда? – изумился Тик-Так, приподнимая бровь. Он обнаружил маленькую кнопку подсветки циферблата и принялся сосредоточенно на нее нажимать, наблюдая за тем, как загорается и гаснет свет. Когда он опять поглядел на Джейка, глаза его сузились, превратившись в зеленые щелки. – А скажи-ка мне вот что, мой мальчик… на какой схеме они работают: биполярной или монополярной?

– Они вообще не на схеме работают, – отозвался Джейк, не подозревая еще о том, что его нежелание признаться, будто эти термины для него незнакомы, принесет ему в самом ближайшем будущем крупные неприятности. – Они, по-моему, работают на батарейке. Никелево-кадмиевой, если я не ошибаюсь. Мне еще не приходилось ее менять, а вкладыш с инструкцией я давно потерял.

Тик-Так пристально на него посмотрел. Смотрел он долго и молча, и Джейк вдруг в испуге понял, что белокурый гигант пытается определить, издевается он над ним или нет. Если ему сейчас почудится, что Джейк действительно хочет над ним посмеяться, то оскорбления и побои, которые мальчику довелось испытать на себе по пути сюда, покажутся просто приятельским щекотанием по сравнению с тем, что ему устроит Тик-Так. Нужно немедленно чем-то Тик-Така отвлечь. Джейк ляпнул первое, что пришло в голову:

– Он был вашим дедушкой, да?

Тик-Так вопросительно вскинул бровь. Руки его опустились на плечи Джейка, и хотя на этот раз он не стал их сжимать, Джейк все равно ощутил их феноменальную силу. Если Тик-Так сожмет руки и дернет его на себя, ключицы у Джейка сломаются, как карандаши. А если оттолкнет, то тогда, вероятно, сломает ему позвоночник.

– Кто был моим дедом, щенок?

Джейк обвел взглядом широкие плечи Тик-Така и массивную его голову благородной и даже, можно сказать, величественной посадки. Ему вспомнилось, как Сюзанна сказала тогда, у разбитого аэроплана: Ты посмотри на него, Роланд… какой он здоровый! Им, наверное, пришлось его маслом смазать, чтобы впихнуть в кабину!

– Тот человек в самолете. Давид Шустрый.

Тик-Так, изумившись, широко раскрыл глаза. Потом запрокинул голову и разразился раскатистым хохотом, который отдался высоким эхом под сводчатым куполом потолка. Все остальные заулыбались, но как-то нервно. Памятуя о том, что случилось с черноволосой женщиной, никто не отважился рассмеяться вслух.

– Кто бы ты ни был и откуда бы ты ни пришел, мой мальчик, ты – малый веселый. Самый веселый, пожалуй, из всех, с кем старый Тик-Так скорешился за многие годы. Шустрый был мне не дедом, а прадедом, но ты попал почти в цель… как, по-твоему, Гашер, душечка?

– Угу, – согласился Гашер. – Он парень не промах, скажу я тебе. Но все равно страшно наглый.

– Что есть, то есть, – задумчиво протянул Тик-Так. Он легонько сжал руки и подтащил Джейка поближе к своему улыбающемуся красивому и безумному лицу. – Я и сам вижу, что он нахаленок. По глазам его вижу. Но об этом уж мы позаботимся, да, Гашер?

Он не с Гашером сейчас говорит, понял Джейк, а со мной. Он думает, он меня гипнотизирует… и у него, кажется, получается.

– Да, – выдохнул Гашер.

Ощущение было такое, что он тонет в этих зеленых глазах. Хотя Тик-Так сжимал его плечи не очень сильно, Джейку казалось, что ему не хватает воздуха. Мальчик собрал всю свою волю, пытаясь вырваться из-под гипнотической власти Тик-Така, открыл рот и опять сказал первое, что пришло в голову:

– Так пал лорд Перт, и земля содрогнулась от этого грома.

Фраза подействовала на Тик-Така как удар кулака по лицу. Он даже вздрогнул. Зеленые глаза угрожающе сощурились. Пальцы больно впились в плечи Джейка.

– Что ты сказал? Где ты вообще это слышал?

– Птичка на хвостике принесла. – Джейк нарочно ответил так дерзко, за что тут же и поплатился: пролетел через всю комнату и ударился в закругленную стену бедром. В этом ему повезло. Если бы он въехал в нее головой, он бы наверняка отрубился, если б и вовсе не приказал долго жить, а так он лишь отскочил и свалился, как куль с картошкой, на решетчатый пол. Тряхнув головой, Джейк ошалело огляделся по сторонам и обнаружил, что сидит нос к носу с темноволосой женщиной, которая вовсе не отдыхала в жаркий полдень. Издав испуганный крик, он пополз на четвереньках прочь – подальше от мертвой. Хутс пнул его в грудь, и Джейк перевернулся на спину. Так он и лежал, хватая ртом воздух и глядя вверх, на потолок, туда, где неоновые лампы-трубки сходились в радужный узел. А секундой позже все заслонило собою лицо Тик-Така. Губы его были плотно сжаты в жесткую, напряженную линию, щеки пылали, а в глазах… в глазах у него был страх. Стеклянная коробочка в форме гроба, которую он носил на серебряной цепочке на шее, болталась прямо перед глазами Джейка, раскачиваясь, точно маятник миниатюрных «дедовских» часов, находящихся внутри.

– Гашер прав, – заключил Тик-Так, потом схватил мальчика за грудки и поднял его на ноги. – Ты еще тот нахал. Слишком много, смотрю, выделываешься. Но со мной тебе самому не захочется так наглеть. Никогда не захочется, мальчик мой. Ты когда-нибудь слышал о людях с коротеньким фитильком? В смысле, шнур у них быстро сгорает. Так вот, у меня вообще нет шнура – я взрываюсь мгновенно. Куча народу могла бы тебе это подтвердить, если бы я не заставил их замолчать навсегда. Если еще раз при мне упомянешь про лорда Перта – хотя бы раз, тебе ясно? – я тебе полбашки разнесу и мозги твои съем в сыром виде. Это история несчастливая, и я не хочу, чтоб ее вспоминали в Колыбели седых. Ты меня понял?